Чёрный Рыцарь (ЛП) - Кент Рина

Все время, когда я видела его с другими девушками, горечь просачивалась внутрь. Эти пульсации боли и напряжение в груди практически возвращаются.

Я ненавидела, когда он был с другими. И я тоже ненавидел себя за это.

Он приподнимает плечо.

— Я никогда не хотел никого, кроме тебя.

Мои губы приоткрываются.

— Тогда почему ты был с Вероникой, Саммер и всеми остальными вокруг? Ты закрывался с ними в комнатах.

— Но я ничего с ними не делал, кроме того, что они смотрели со мной порно. Если бы они переспали друг с другом, я бы наблюдал, как они набрасываются друг на друга. Они ни словом не обмолвились об этом, потому что больше заботились о фантазии и о том, чтобы быть со мной. Они заботились об образе, а не обо мне.

— Значит, ты тоже делал это ради образа?

— Нет. Я делал это, чтобы подтолкнуть тебя, чтобы ты никогда не хотела меня так, как я, блядь, жаждал тебя. — слабая улыбка появляется на его губах. — Я был так болен.

— Нет, не болен, ущербен.

— Ущербен, да?

— Да, настолько, что немного тошнит.

— Немного?

— Да, немного. Потому что правда в том, что я больна.

Он приподнимает бровь.

— Продолжай. Ты не можешь оставить меня в неизвестности.

Я прячу лицо в его твердой, как камень, груди и говорю напротив:

— Я всегда мечтала о том, как ты залезешь в мое окно и лишишь меня девственности.

Ответа не следует.

Я все испортила? Черт, мне нужно научиться перестать делиться. Мы просто собираемся снова быть вместе. Ему не нужен билет в один конец моих мыслей.

Я бросаю на него быстрый взгляд и замираю, глядя на выражение его лица. Он смотрит на меня такими напряженными глазами, словно собирается проглотить меня целиком и ничего не оставить после.

— Я сделаю это в следующий раз, — говорит он хриплым голосом.

— Нет, это не...

— Мне нравится твой разум, Грин. Он так похож на мой.

Я прикусываю уголок губы.

— Действительно?

— Ох, конечно. — он проводит пальцами по моим волосам. — Это значит, что ты фантазировала о том, чтобы быть моей?

— Возможно.

— Возможно недостаточно. Старайся усерднее.

Я поднимаю руку и провожу кончиками пальцев по его губам.

— Может, я тоже хотела прийти. Может, я наблюдала, как ты расслабляешься полуголым у бассейна.

— Кто-то здесь сталкер.

— Заткнись. Это ты сталкер. Ронан, и Коул сказали мне, что ты следишь за мной.

— Стукачи.

— Просто признай это.

— У меня есть идея получше.

Я хмурю брови.

— Что?

— Ты знала, что все это время, пока ты находилась в таком виде, ты мучила меня, Грин?

Мои щеки краснеют, но я не пытаюсь пошевелиться, хотя и не могу.

— Или ты делаешь это нарочно?

— Нет.

— Убери это одеяло.

— З-зачем?

— Помнишь, что я сказал тебе в тот раз? Когда я приказываю, ты... — он замолкает, ожидая.

У меня перехватывает дыхание, и требуется несколько секунд, чтобы выровнять его, прежде чем я медленно снимаю с себя одеяло. Оно скользит по моим твердым соскам, создавая мучительное трение.

— Теперь положи обе руки мне на плечи и приподнимись.

То, как он мне приказывает, переводит меня в режим повышенной готовности. Это желание такое глубокое, что я едва могу сдерживать его внутри тела.

Я хочу кричать об этом с крыш и звездам.

Несмотря на то, что мое тело дрожит, я делаю, как сказано, сжимаю его плечо и приподнимаюсь.

Он гладит свой член, и когда я на мгновение замираю от этого движения, я игнорирую свои дрожащие конечности.

— А теперь опустись.

— Ксан...

— Сделай. Это.

Его не подлежащий обсуждению тон побуждает меня к действию, и я медленно, слишком медленно опускаюсь на его твердый член.

Мы стонем в унисон, когда его член растягивает меня. Мои бедра дрожат, чем больше я его вбираю в себя.

— Ты так чертовски хорошо ощущаешься.

Я останавливаюсь, тяжело дыша, пытаясь принять его.

— Опустись до конца, Грин.

— Но ты большой.

— Ты сказала, что тебе нравится, когда тебе причиняют боль.

Я покусываю нижнюю губу.

— Да.

— Но тебе больше нравится, когда я это делаю?

Мои глаза расширяются. Как он может читать меня так быстро?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хотя мне и не нужно ничего говорить. Он хватает меня за бедра и одним безжалостным движением входит во всю длину. Его яйца с силой ударяются о мою задницу. Я вскрикиваю, а затем визжу, когда он переворачивает меня так, что я оказываюсь под ним.

В отличие от предыдущего, мне не нужно говорить ему, чтобы он двигался. Он входит в меня с настойчивостью отчаявшегося человека.

У кого ничего нет ни до, и ничего после.

Чем сильнее он погружается в меня, тем крепче я прижимаюсь к нему.

Мне больно, но это последняя мысль, которая сейчас у меня в голове.

Ксандер не единственный, кто в отчаянии. Я тоже.

Я ждала его так долго, что теперь это кажется почти нереальным, как будто, я проснусь, и все окажется сном.

Если это сон, то я не заинтересована в пробуждении. Я могу застрять здесь навечно, большое вам спасибо.

— Ты такая красивая, Грин. — его глаза держат меня в плену, пока его член завладевает мной. — Ты сводила меня с ума, черт тебя возьми.

Не знаю, то ли дело в его словах, то ли в его ритме, но через минуту я кончаю. Рекордное время было бы неловким, если бы у меня хватило ясности ума позаботиться об этом.

Имя Ксандера единственное, что сходит с моих губ, когда я достигаю этой вершины, этого места свободы. Здесь нет ни тумана, ни боли. Просто чистый кайф.

— Скажи это еще раз, — рычит он.

— Что?

— Мое имя.

— Ксан. — я касаюсь его губ своими. — Я скучала по тебе, Ксан.

Он стонет, когда его спина напрягается, и он присоединяется ко мне через край.

Ксандер подносит мое забинтованное запястье к губам и оставляет нежный поцелуй, приносящий на самом деле боль.

Не физически, а эмоционально. Тот факт, что он видит это, что он видел это, даже когда я сама отказывалась, заставляет меня захотеть спрятаться.

Но я не прячусь, только не от него.

Он единственный, от кого я никогда не могла спрятаться.

— Я тоже скучал по тебе, Грин.

  

Глава 31

Ксандер

Коул не ошибся, назвав меня наблюдателем.

Все верно. Этому я не могу сопротивляться.

Мой взгляд следует за Ким, когда она исчезает в своем доме, с огромной улыбкой на лице.

За ее раскрасневшимся лицом, которым я еще не насытился.

За лицом, которое никогда не покинет меня, даже если она захочет.

Теперь, когда все эти факты стали известны, я перешел в состояние наблюдателя и перешел в категорию другого типа.

Зависимого.

Есть разница между одержимостью и наблюдением издалека и неспособностью перестать думать о чем-то.

Это даже хуже, чем алкоголь, потому что эта зависимость только начала убивать эту зависимость.

Излишне говорить, что это не работает.

— Повернись, — шепчу я себе, стоя у входной двери.

Если бы это зависело от меня, она бы не покидала мою постель в течение... лет, примерно так.

Мы начнем с семи лет, когда я сопротивлялся ей, себе и всему, что имело смысл, и умножу их для компенсации.

А потом я привяжу ее к себе, потому что, черт возьми, теперь она ни за что не останется вне моего поля зрения.

Ким останавливается на пороге и оглядывается через плечо, зажимая уголок губы зубами.

Трахните меня.

— Ты убиваешь меня, Грин, — говорю я одними губами.

Она улыбается. Это что-то особенное, ее улыбка. В этом зеленом взгляде все еще видна боль, так много скрытой боли, что я знаю, что она не исцелится волшебным образом, но она все еще борется. Она все еще хочет улыбаться и быть нормальной. Она все еще отдает все свое сердце и втайне верит в магию, и, вероятно, именно поэтому она испытывает такую боль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})