Чёрный Рыцарь (ЛП) - Кент Рина

— Он не может перестать наблюдать. Это порыв. Раньше он лучше контролировал это, но алкоголь искажает его суждения, — продолжает он своим нейтральным тоном. — Ксандер, я имею в виду.

— У него проблемы с алкоголем?

— Проблемы? Он становится алкоголиком.

Я сглатываю, пальцы дрожат вокруг сока.

— Может, тогда будет лучше, если он уедет.

— Лучше? — глаза Коула загораются, как у собаки, нашедшей кость. — Итак, это означает, что ты думала о другом варианте развития ситуации.

— Т-ты знаешь?

Он кивает.

— Как и Эйден.

Оу. Должно быть, поэтому Эйден сказал, что у него может быть информация, объясняющая ненависть Ксандера. Это было примерно в то время, когда он начал встречаться с Эльзой, но он никогда мне ничего не рассказывал.

— С какого времени? — спрашиваю я Коула. — Почему, черт возьми, он сказал вам, но не мне?

— Он мне не говорил. Я сам соединил все точки. Однако он рассказал Эйдену, когда был пьян и блевал. Он жаловался на то, как близко ты подобралась к Ноксу после того, как он избил его.

— Это дело рук Ксандера?

Я отпускаю сок, и он с глухим стуком падает на прилавок.

Нокс, близнец Тил, пришел в школу с разбитым лицом, и Эльза была абсолютно уверена, что Эйден сделал это из-за ревности. Я никогда не думала, что это был Ксандер. Хотя я должна была заподозрить, так как он зарычал мне в лицо, чтобы я держалась подальше от «новенького».

Я бы рассмеялась, если бы это произошло при других обстоятельствах.

Но все это сейчас не имеет значения.

Все кончено.

— Насчет второго варианта, — повторяет Коул. — Что ты имела в виду?

— Н-ничего. — я сглатываю. — Как может быть второй вариант в нашей ситуации?

— Я понимаю. — он выглядит немного задумчивым. — Но прежде, чем ты закроешь все двери, помни, невозможное — это ничто, если ты решишь, что это не так. — он достигает порога, затем оглядывается через плечо. — Ох, и он уезжает завтра.

  

Глава 27

Кимберли

Через некоторое время все расходятся по домам.

Эльза хотела остаться на ночь, но в последнее время она проводила со мной много времени, и могу сказать, что Эйдену это не нравится, поэтому я отправила ее домой, сказав, что я хочу провести время с Киром.

И это правда.

Мы разговариваем, кажется, несколько часов, и он рассказывает мне все о новых письмах, которые он получил, и о том, что он мог бы подумать об ответе на одно из них.

Мой младший брат вырастет и станет сердцеедом.

Он засыпает, как только я ложусь рядом с ним, заставив меня пообещать ему, что я больше никогда не оставлю его надолго.

Я даю обещание, и, в отличие от другого раза, у меня твердая уверенность, что я его сдержу.

Уложив его и поцеловав в щеки и лоб, я убираю его маленькую руку со своей талии и выхожу из его комнаты.

Словно на автопилоте, я спускаюсь по лестнице и встаю перед огромным окном, выходящим на особняк Найтов.

Коул был прав, это побуждение, и его нельзя остановить.

Мои пальцы тянутся к шраму, нащупывая повязку. Почему я чувствую, что разорванные сухожилия не так страшны, как боль, ползущая под кожей?

Она медленная и почти незаметная, но наверняка разобьет мне сердце.

На мгновение я задерживаю дыхание, надеясь вопреки всему, что это не погубит меня снова раз и навсегда.

— Вот ты где, Ангел.

Я улыбаюсь папе, когда он протягивает мне кружку чая Леди Грей, затем делает глоток своего, его аромат бергамота мгновенно наполняет воздух. Папа помешан на чае, англичанин до мозга костей.

Минуту мы просто стоим, потягивая чай и наблюдая за домом напротив.

— Ксандер что-то сказал той ночью, не так ли? — спрашивает папа.

Я делаю паузу на середине глотка, выпивая жидкость, будто это яд.

— Откуда ты знаешь?

— У тебя были признаки улучшения до того, как он вошел в палату. Кроме того, ты не переставала следить за его домом с тех пор, как мы вернулись из больницы.

Я смотрю на папу, не в силах понять, откуда он так много знает обо мне, хотя он и не мой настоящий папа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нет — он не мой биологический отец.

Кэлвин Рид мой настоящий папа и единственный, который у меня когда-либо будет.

Вот почему я не хочу причинять ему боль, раскрывая интрижку Джанин или, что еще хуже, раскрывая, что я не его биологическая дочь. Он, наверное, справляется с моим беспорядком, потому что он мой отец. Как только он поймет, что нет, и у нас нет никаких семейных уз, он меня вышвырнет.

При этой мысли у меня сжимается грудь, и я делаю большой глоток чая в беспомощной попытке скрыть это.

Я лучше буду страдать молча, чем потеряю своего отца.

— Ты снова прячешься, Ангел. Разве мы не договорились, что ты рассказываешь мне обо всем?

Я не отрываюсь от чашки, не желая встречаться с ним взглядом. Я прячусь, чтобы не потерять тебя.

Льюис, я думаю, в порядке, но он не мой отец. Он не тот, кто заботился обо мне с тех пор, как я была ребенком.

Я не его Ангел.

— Подожди, — он делает паузу, пристально наблюдая за мной. — Ксандер случайно не упоминал о каких-либо семейных связях?

Я кашляю от чая, несколько капель брызгают мне на руки.

Папа похлопывает меня по спине, говоря, чтобы я успокоилась.

— Как... — я дышу, затем прочищаю горло. — Откуда ты знаешь?

— Я всегда знал, — он хмурит брови. — Я только удивлен, что Ксандер об этом знает. Он сказал, как или когда он это выяснил?

Я больше не могу держать это внутри. Я рассказываю ему все об этом инциденте семь лет назад и о том, что Ксандер подслушал из разговора мамы и Льюиса.

— Почему она это сделала, папа? — у меня ломкий голос. — Почему она так поступила с тобой и со мной? Как она может сделать Ксана моим братом? Я не хочу, чтобы он был моим братом. Пожалуйста, скажи мне, что он как-то неправильно расслышал.

— К сожалению, все это правда. — папа подводит меня к дивану и забирает чашку из моих рук, ставя ее на стол. — Ты действительно биологическая дочь Льюиса.

Слезы, которые я сдерживала с тех пор, как попала в больницу, текут по щекам и подбородку и пропитывают подол моей футболки.

— Не плачь, Ангел. Это разбивает мне сердце, когда ты плачешь. — он берет салфетки и вытирает мне глаза.

— Как ты можешь так сильно заботиться обо мне, зная, что я не твоя дочь?

— В тот момент, когда я увидел твои прекрасные глаза, я решил, что ты моя дочь. Мне было все равно, что говорит мир. ДНК не создает семью, Ангел. Джанин яркий пример этого.

Мне требуется все силы, чтобы не броситься к нему в объятия и не испортить его свитер-кардиган.

— Ты тоже для меня единственный отец.

Он прочищает горло.

— Льюис тоже неплохой.

— Как ты можешь его защищать? У мамы был с ним роман.

— Джанин солгала ему, доказав, что у нас с Самантой был роман первым.

Мои губы приоткрываются.

— С С-Самантой Найт?

Он кивает.

— У нас была интрижка до того, как мы поженились, но это все, что было, интрижка. Она закончилась еще до наших браков, и каждый из нас пошел разными дорогами. Мы стали соседями, но наши отношения с Самантой оставались платоническими. Джанин заставила Льюиса поверить, что это был долгий роман, и потребовала мести. Они закрутили свой роман, но он длился только до тех пор, пока она не обнаружила, что беременна ребенком Льюиса. После того, как он узнал от меня факты, их роман подошел к концу.

Я ерзаю на стуле, но мне удается спросить:

— Значит, все знают, что я биологическая дочь Льюиса? Включая тетю Саманту?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да.

Как она могла быть так добра ко мне, зная, что я дочь ее мужа?

— Все также знают, что Льюис не является биологическим отцом Ксандера.

Если бы моя челюсть могла упасть на землю, она бы упала.

— Т-тогда кто?

— Я. — он слегка улыбается. — Он результат той интрижки с Самантой. Льюис знал об этом с самого начала, и мы приняли решение, что они с Самантой воспитают Ксандера как своего сына. Точно так же, как мы приняли решение, что мы с Джанин воспитаем тебя как нашу.