Справочник по мужеводству - Арина Ларина

Все вышеперечисленное – лишь основные, наиболее распространенные причины, которые приводят к разрыву. Есть еще масса вариантов. Все зависит от вашей терпимости или нетерпимости по отношению к определенным вещам, начиная с его неумения зарабатывать деньги и заканчивая его искренней убежденностью, что принимать душ нужно раз в неделю, а бриться – раз в три дня.

Помните: что выбрали, с тем и будете мучиться. Выбирайте так, чтобы потом не сожалеть о содеянном. Только не промахнитесь, расставшись не с тем. Брошенное добро, то есть мужчину, в наше время одинокие женщины подберут быстрее, чем внимательные граждане кошелек на вокзале.

Мужикам тоже хочется сказки. Поэтому все мы, независимо от пола, замахиваемся на великое, а довольствуемся тем, что обломится, так и не дождавшись идеала».

Глава 26

– Люд, тебе цветы, – хихикнула в телефоне Оксана.

Бросив трубку, Людмила помчалась в приемную.

– Ого, как быстро прискакала, – расхохоталась Ксюша. – Видать, ждала сильно. А букетик твой на вахте.

Люде показалось, что в ее голосе промелькнула легкая зависть. Но сейчас было не до секретарских переживаний.

Букета не было. Была одна здоровенная алая роза на крепком длинном стебле. Записок к ней не прилагалось.

– Кто привез? – на всякий случай спросила Люда.

– Тебе виднее, – прищурился охранник, но потом, вероятно, вспомнил, что офис-менеджер какое-никакое начальство, и уточнил: – Мордастый такой, здоровый. Справный мужчина, видный, в костюме. Сказал, передайте, мол, Михайловой.

– А от кого, не сказал?

– Так от него, надо думать.

Как мало надо для счастья. Люда готова была расцеловать и охранника, и даже Бубельчука, свесившегося со второго этажа и с любопытством подслушивавшего разговор.

– Лелик, ты ко мне? – ласково спросила Люда. Леопольд тут же испуганно исчез. Скорее всего, муза со вчерашнего дня его не посещала, и порадовать начальницу было нечем.

Счастье стимулирует не только подъем настроения, но и повышение работоспособности. Людмила с воодушевлением занялась организацией рекламной кампании, поскольку надежды на Бубельчука не было, зато было ясно, что если не заняться проблемой самой, то можно лишиться не только премии и зарплаты, но и работы в принципе. Пока она не стала великой писательницей, следовало иногда вспоминать про служебные обязанности. Собственно, и проблемы-то никакой не было, так как имелся Рыжиков. От наплыва клиентов он не страдал, так что явно не откажет. Хотя расстались они вчера не очень симпатично, но что было, то прошло, как поется в песне.

– Женечка, привет!

– Ну, привет, – неуверенно буркнул в трубке рыжиковский голос. Совершенно непонятно, рад он или нет, но самое правильное – сделать вид, что все в порядке. Не детский сад, чтобы обижаться насмерть из-за ерунды. То, что свидание с блондинкой, – ерунда, сомнению не подлежало.

– Получила? – непонятно спросил Рыжиков.

Если он имел в виду вчерашнее, то, безусловно, получила, причем незаслуженно. И хамство с его стороны напоминать об этом. Сам вел себя не по-джентльменски.

– Посылку? – пошутила Люда. Не ссориться же с ним в самом начале делового сотрудничества. В кой веки раз собралась дать другу детства подзаработать, а он грубит.

– Типа того.

– Типа чего?

– Ну, я как бы извиняюсь. Понравилось?

– Жидковатое извинение.

– Я думал, так оригинальнее. Не угодишь на тебя.

– Да уж, – рассмеялась Люда. – «Как бы извиняюсь» – оригинальнее некуда.

– Я про цветок, – совсем сник Рыжиков.

– Про какой цветок?

– Так про розу. Ты что, не получила?

– Это от тебя? – ахнула Люда. – Рыжиков! Ну почему ты вечно все портишь?!

Она в негодовании повесила трубку и едва не разревелась. Роза перестала казаться восхитительной, невероятной и сногсшибательно прекрасной. Казалось, даже яркие лепестки как-то сразу поблекли. Всего лишь дурацкое извинение глупого Рыжикова. А она-то размечталась!

Трудовой азарт тоже словно сдуло ветром, как мятый фантик. Какая уж тут работа, когда такое горе?

Мучительно захотелось мстить мужчинам. Всем и сразу. Но это было неосуществимо, поэтому можно было пока ограничиться отдельными представителями вражеского лагеря.

Людмила пошла по списку полученных сообщений с конца. В самом конце болталось трогательное письмо от парижского банкира, ни больше ни меньше. Фото прилагалось. Судя по композиции, одинокий финансист с белозубой улыбкой, нечеловечески гладким лицом и старательно уложенными волосами рекламировал либо костюмы, либо рубашки. Именно так выглядели фотографии в журналах мод. Удивительно, но француз искал понимания, романтики и нежности. Логика подсказывала, что для француза он слишком хорошо излагает мысли на русском языке, а для банкира – чересчур романтичен и одинок. Вряд ли на жизненном пути хоть одного успешного мужчины не найдется женщины, если не готовой к пониманию, то хотя бы готовой это самое понимание изобразить. В наше-то время тотального дефицита банкиров!

Люду в письме именовали «милой незнакомкой», из чего она немедленно сделала однозначный вывод: послание написано не для нее, а для рассылки вообще. А приглашение немедленно выехать для встречи в колыбель французской революции навевало мысли или о глупом розыгрыше, или о намерении заманить на работу в бордель. И то, и другое Людмиле одинаково не подходило.

Мстительно долбя по клавиатуре, словно несчастная пластмасса в чем-то провинилась, юная писательница набарабанила лаконичный ответ:

«Какое счастье получить ваше письмо. Я всегда знала, что и к бедному следователю прокуратуры однажды прискачет принц на белом коне или приплывет прекрасный Грей под алыми парусами. Как девушка осмотрительная, я немедленно проверю ваш электронный адрес по своим каналам, сдам дела и вылечу первым же рейсом».

– С опергруппой, – ехидно добавила Людмила, отправляя весточку далекому французскому другу, по удивительной прихоти судьбы зарегистрировавшему почтовый ящик на российском бесплатном сервере.

Далее шло письмо от некоего Леонида, щеголявшего цитатами Фрейда, Наполеона и Гомера. Для малоначитанных дам он в скобочках приписывал фамилию автора. Сначала шел длинный рассказ о реалиях современной жизни, даже не рассказ, а эссе, бессмысленное, но красивое, с рассуждениями о бренности всего сущего, быстротечности отпущенного времени и необходимости успеть поймать волну, чтобы быть на щите, а не в другом месте и позе. Как человек с явно высшим образованием, Леонид выражался витиевато и дипломатично:

«Разве можно судить о женщине по словам? Нет. Лишь по журчанию ее сладкого голоса.