Граф (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Султан же подошел к окну и начал присматриваться да прислушиваться. Вой повторился еще дважды. Едва-едва слышный. Но было совершенно ясно — он доносится от главного базара — капалычарши.

— Волки на базаре. Много. Странно… — тихо произнес султан, настороженный этим событием.

Он еще не знал, что Андрей, после того, как освободил несколько «кластеров» с рабами-мужчинами, завыл. И бойцы полка его поддержали. Специально для того, чтобы усилить психологический эффект. И, что удивительно, на второй заход, их вой поддержали уже многие рабы. Освобожденные и все еще связанные, но понявшие, что происходит.

— Так что ты говоришь? — как-то растерянно спросил султан, после, наверное, десяти минут разглядывания ночного города.

— О Великий! Я тоже слышал вой. И это странно. Два раза. И последний, как будто бы он был громче.

— Да. Это так…

— Волки — это плохо.

— Отчего же?

— Не к ночи помянутые северные варвары считали, что воинов, которые поклонялись тому демону войны, его волками.

Султан фыркнул раздраженно. Но возрождать не стал. Глупый выпад против Андрея был слишком очевиден. Однако дальше не клеился. Сулейман не мог отделаться от чувства тревоги.

— Этот вой… откуда на рынке столько волков? — задал он по сути риторический вопрос, на которой никто не ответил. Тот же ученый муж тихонько сидел и не мешал своему Султаны думать.

Все это прервалось минут через десять. В дверь постучались. И после разрешения правителя, в них вошел один из верных слуг Сулеймана.

— Что случилось? — встревоженно спросил Султан.

— Бунт, о Великий. Рабы взбунтовались.

— Но как?!

— Мне это не ведомо. К дворцу прибежало несколько торговцев. И они просят защиты…

В этот момент Султан обернулся и заметил, как над центральным базаром замаячил столб дыма. Он был бы плохо различим на фоне темного неба. Но зарево сделало свое дело, подсветив черноту во тьме…

[1] «Ас-саляму алейкум» — (араб.) «мир вам». В ответ обычно отвечают «Ва-аляйкуму с-салям», то есть, «и вам мир».

[2] Эти же принципы вполне актуальны и сейчас в XXI веке. Если это не какой-то особый режимный объект, то охрана обычно имеет интерес либо к тем, до кого можно докопаться и потешиться, либо с кого-то что-то стрясти получится. Ну или если начальство требует показать видимость бурной деятельности. В остальном им плевать.

[3] В современном виде Гранд Базара, конечно, не было. Но торг в этом месте шел бойкий и давно. Более того, до XIX века именно здесь располагался главный на всю Османскую Империю торг рабами, куда их свозили отовсюду. Именно здесь был самый большой во всяком случае на западе Евразии рынок рабов.

Глава 4

1557 год, 28 мая, Истанбул

Султан, услышав новость о восстании рабов, побледнел настолько, что стал напоминать мраморную статую. И было с чего…

В эти годы в Стамбуле проживало около пятисот тысяч человек[1]. Плюс-минус. Из них около ста тысяч — рабы[2]. Понятное дело, что большинство рабов являлись либо ремесленниками, либо игрушками для сексуальных утех. Однако 15–20 тысяч относились к военнопленным, которых свозили на продажу сюда. Причем к лучшим. Ибо всякий шлак отметался в Александрии и Кафе, других крупнейших кластерах работорговли Великой Порты, или даже раньше. Так что эти 15–20 тысяч представляли собой немалую опасность, вырвавшись на свободу. И были сосредоточены как раз в районе центрального базара, где ими и торговали.

Ситуацию усугубляло еще и то, что из полумиллиона жителей Истанбула около 250–300 тысяч являлись нищими и бедняками. И, при любых беспорядках они активно в них включались, стараясь под шумок хоть немного обогатиться, поправив свое положение за счет более удачливых жителей. И 250–300 тысяч — еще скромные оценки. Их могло быть и больше. Точно Султан не знал. Однако понимал — в этот раз без них не обойдется. Слишком большой получался масштаб бедствия. А значит и бардака, открывающего для них огромные возможности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Остальные порядка ста тысяч представляли собой ремесленников, торговцев, чиновников, духовенство, воинов и аристократов. Воинов, да. Но постоянного гарнизона у столицы не было. И во время похода практически все войска, стоящие в городе, уходили вместе с Султаном. Ибо просто расквартировывались здесь.

Много ли было этих воинов?

В 1557 году корпус янычар насчитывал около 20 тысяч бойцов. Но стоял он отнюдь не в столице, а был «размазан» тонким слоем по гарнизонам различных крепостей. Преимущественно на границах державы. В Истанбуле в те годы располагалось их около 4–5 тысяч, не больше. Точно Сулейман не знал да и не желал знать.

Возле дворца Топкапы располагались малые казармы, где находилась гвардия Султана в 1–2 сотни бойцов, небольшой вспомогательный отряд в несколько сотен и оружейные мастера. Там же находились главные оружейные мастерские города и их склады. Еще небольшой контингент янычар охранял Семибашенный замок у Золотых ворот — Едикале, где размещалась главная тюрьма державы, казна и находился монетный двор. Остальные же янычары размещались в казармах, расположенных в Галате, то есть, на другой стороне бухты Золотой рог. Там стояли и обозные службы, и артиллерия с запасами пороха, и находился пушечный двор с литейщиками.

Кроме того, в столице находилось определенное количество сипахов — конных воинов феодалов по типу поместных дворян, только побогаче. Но их было мало. Точно Султан не знал, но где-то 5–6 сотен. Так-то до полутора тысяч, но он их активно использовал для своих нужд, рассылая по державе. И в полном составе они редко присутствовали в городе. Но их количество мало на что влияло в текущей ситуации, так как жили они не в казармах, а разрозненно — по подворьям.

Таким образом получалось, что у Султана под рукой в моменте было всего несколько сотен янычар. Причем те не сильно годились для уличных боев, так как не носили доспехов[3]. А гвардия отбиралась по принципам верности и только по ним. Сипахи же и гарнизон Едикале[4] оказывались недоступны.

Вот и выходило, что если к Топкапы подойдет хотя бы несколько тысяч восставших рабов удержать его будет очень непросто. Ведь дворец представлял собой не полноценную крепость, а просто относительно небольшой[5], обнесенный стеной дворцовый комплекс, разделенный внутри уже низкой внутренней стеной на три неравномерных сегмента. И он не был приспособлен для полноценной обороны, осады и серьезных боев. Во всяком случае в таком масштабе. Да и припасов в нем не имелось в достатке.

Андрей не обладал столь точной информацией. Но даже приблизительных сведений вполне хватало для нужных выводов и действий. Во всяком случае, для пытливого и находчивого ума из XXI века. Посему, устроив свою диверсию на центральном базаре, он форсированным маршем направился в сторону восточнее Топкапы. Дабы перекрыть пути отхода Султана в сторону Галата. Ведь именно туда он и побежит, если не идиот…

Бледный как простыня пленный капитан двигался впереди процессии, указывая путь. Дороги назад уже не было. И Андрей не сомневался — предавать этот бедолага не решится. Ибо прощения, после того, что он сотворил, ему уже не вымолить. И ему оставался только вариант — идти до конца. Поэтому он не повел их на большую и просторную дорогу. Отнюдь. Он предположил, что Султан, если побежит, то наиболее безопасным путем. Да еще и максимально удаленным от эпицентра восстания. Туда он бойцов полка и направил.

За спиной закипал ночной город. И порождал гул из криков и прочих шумов самого разного характера. Но Андрей не обращал на них никакого внимания и с каким-то безумным взглядом в глазах шел вперед.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И вот — небольшой парк, недалеко от ворот…

Все вокруг утопало в темноте.

И люди, уставшие от долгого марша и бодрых приключений, повинуясь приказу командира, сели, чтобы немного отдохнуть. Выставив, разумеется, дозор и охранение.

Пользуясь моментом, граф велел людям подкрепиться и пожевать трофейные зерна кофе. Горькое оно, но хоть какой-то бодрящий эффект. Особенно в купе с тем, что следом за кофе пошел опять-таки трофейный сахар.