Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя - Сергей Глезеров

Говоря о пиратах, мы обычно представляем «искателей удачи» где-нибудь в южных морях. Однако век назад петербургской полиции пришлось развернуть ожесточенную борьбы с пиратами не где-нибудь, а… на Неве, Ладожском озере и ладожских каналах. Пиратство, ставшее своего рода организованным промыслом, являлось особым видом преступлений, совершаемых в пределах Петербургской губернии. По берегам Финского залива существовали даже целые поселки и деревни, промышлявшие пиратством. Днем обитатели этих разбойничьих гнезд спали, а по ночам бодрствовали, совершая свои воровские набеги.

Обычные воры, промышлявшие своим ремеслом на суше, чаще всего действовали в одиночку, не прибегая к помощи товарищей, в то время как невские пираты работу в одиночку не признавали. Деревни и поселки, где обитали речные пираты, отличались редким единодушием их жителей. Здесь от мала до велика все действовали сообща. В сбыте награбленного иногда участвовали даже дети-подростки, сроднившиеся с водной стихией и разбойничьими набегами.

У пиратов существовали свои покупатели награбленного, а вырученные от продажи ворованного имущества деньги делились по числу участников пиратской «коммуны», принимавшей участие в грабеже. Очевидцы констатировали, что в этой категории преступников почти не наблюдалось предательства, поскольку каждый пират был материально заинтересован в общем деле.

Боролась с пиратством речная полиция. Как правило, по ночам производились массовые облавы. С собой полицейские брали дрессированных собак. «Несомненную пользу для очистки столицы от нежелательного элемента, так называемых подонков населения, приносят периодические облавы на окраинах города», – указывал в августе 1911 года в интервью «Петербургской газете» начальник сыскной полиции столицы.

Всех задержанных делили на несколько категорий: тех, кто промышлял в качестве нищих и жил подаяниями, отправляли для разбора в нищенский комитет. Беспаспортных высылали из Петербурга по месту «водворения». Однако, если высланный позволял себе вернуться самовольно в Петербург, его наказывали уже арестом в административном порядке. Такому же наказанию подвергались задержанные за ношение оружия. Впрочем, и пираты не зевали, конкурируя с полицией в ловкости и осведомленности. У них была неплохо поставлена разведочная сеть. Зачастую полицейские и не подозревали, что за ними следят «тайные агенты» невских пиратов…

Одолеть невских пиратов лихими полицейскими наскоками не удавалось. Более того, год от года их деятельность становилась все более дерзкой и наглой, а паника, которую они наводили на коммерсантов и торговцев, ширилась все больше и больше.

«В последнее время на Неве участились и приняли систематический характер грабежи и покражи с судов, сопровождающиеся нападением злоумышленников, вооруженных ножами, кинжалами и даже огнестрельным оружием, на судовых рабочих», – сообщал петербургскому губернатору летом 1913 года начальник Правления столичного округа путей сообщения.

«Деятельность речных пиратов на всем пространстве реки Невы далеко перешла за пределы терпимого, – вторил председатель столичной Лесной биржи. – Пираты в настоящее время не довольствуются уже кражами снастей, цепей, якорей, дров и леса с судов во время их буксировки или стоянки на Неве, но даже переходят к вооруженному грабежу, который в последнее время завершился гибелью рабочего, убитого пиратами за ослушание. Принимая во внимание, что пираты не только наносят самые большие убытки промышленности, но даже посягают на жизнь рабочих и служащих во время сплавов товаров по Неве, Биржевой комитет просит принять решительные меры для искоренения этого зла по всей Неве и в пределах Петербургской губернии, особенно на Ивановских порогах».

Комитет полагал, что значительную пользу в деле борьбы с пиратами принесло бы увеличение постов полиции, снабжение ее быстроходными моторными лодками и разрешение шкиперам и служащим иметь при себе «тревожные свистки», чтобы своевременная помощь и защита могли бы оказываться судовладельцам при первом же призыве.

Получил петербургский губернатор и рапорт от Шлиссельбургского уездного исправника, подготовленный им в июне 1913 года. Тот жаловался, что случаи разбоев пиратов стали очень частыми, а у полиции совершенно нет технических средств для преследования злоумышленников. «Насущной необходимостью для чинов Шлиссельбургской полиции в деле борьбы с разбоями на водных путях является иметь в своем распоряжении моторную лодку для того, чтобы в нужных случаях возможно было бы организовать преследование преступных лиц, – писал своим неисправимым канцелярским стилем уездный исправник. – При неимении средств передвижения по водным путям борьбы с преступностью на них не может принести радикальных мер, и преступность эта прогрессивно будет увеличиваться».

Петербургский губернатор прекрасно понимал всю остроту вопроса. Обращаясь к министру внутренних дел, он сетовал, что полицейские оказываются бессильными перед пиратами, не имея возможности их преследовать, поскольку не располагают эффективными «средствами передвижения по водным путям». Посему губернатор ходатайствовал перед министром о предоставлении полиции моторных лодок.

Для обсуждения вопроса о борьбе с пиратством при правлении петербургского округа путей сообщения был организован особый комитет («совещание») под председательством инспектора судоходства по округу. В комитет вошли представители от петербургского градоначальника, речной полиции, губернатора и заинтересованных судовладельцев.

Собравшись на свое заседание в начале августа 1913 года, он постановил принять самые различные меры для искоренения невского пиратства и усиления полиции и охраны на судах. В городе и уезде, до Шлиссельбурга включительно, приняли решение ввести регистрацию и нумерацию лодок. Шкиперам запретили сдавать лодки в аренду, а виновных в неисполнении этого распоряжения постановили наказывать. Комитет просил Министерство путей сообщения выделить средства на закупку быстроходных катеров, а в черте города решили усилить речную полицию моторными лодками.

Увы, борьба с невскими пиратами, по большей части, велась на бумаге. Вопрос об отсутствии моторных лодок стал едва ли не самым главным препятствием в деле борьбы с невскими пиратами. Он обсуждался настолько долго, что стал «тонуть» в ворохе бумаг и постановлений. В марте 1914 года столичный губернатор напоминал в своем послании в Департамент полиции, что необходимо приобрести за счет казны два моторных катера – для петербургской и для шлиссельбургской уездной полиции. Кроме того, он предлагал образовать «для усиления берегового полицейского надзора на Неве» особого отряда из двенадцати стражников и трех урядников, а для «организации специального кадра розыскной полиции на реке Неве» учредить три должности агентов – двух по Шлиссельбургского уезду и одного – по Петербургскому…

Конечно, речной полиции куда как проще и безопаснее было заниматься не пиратами-головорезами, а летними возмутителями общественного спокойствия. Нередко молодежь, отъехав от берега на лодках, «разоблачалась» на середине реки и потом в костюмах Адама и Евы каталась по Неве, встречая проходящие пароходы свистом и смехом. Однако едва только подобная «голая кавалькада» замечала приближавшегося речного полицейского, она стремительно приставала к берегу – там власть речной полиции уже не действовала и голые шутники считали себя в безопасности…

Прошли революции, сменились эпохи, а невское пиратство как явление продолжало свое существование. Замечательный ленинградский поэт и прозаик Вадим Шефнер в «Записках зубовладельца» вспоминал, как в начале 1930-х годов ему однажды довелось лицом к лицу столкнуться с этими темными личностями.

«…Невские речные пираты в те времена еще существовали и гнездились главным образом на Охте и выше по правому берегу матушки-Невы, – рассказывал Вадим Шефнер. – Это были люмпены, которые имели лодки, – большею частью краденые. На корабли они, конечно, не нападали, и черного флага с черепом и двумя костями у них не имелось. С этой мрачной эмблемой они были знакомы лично только по этикеткам на бутылках денатурата. Речные пираты промышляли тем, что продавали налево бревна, оторвавшиеся от сплавных плотов, брали то, что плохо лежит, с береговых пристаней и складов. Они же охотно перевозили пассажиров с одного берега на другой, заламывая за это пиратскую цену. Действовали они главным образом по ночам…».

Дуэль в Богословке

Век назад общество было охвачено настоящей дуэльной эпидемией. Казалась бы, такой способ защиты своей чести и достоинства уже уходил в прошлое, однако в светских кругах он продолжал пользоваться популярностью. Нередко на поединки выходили политики, так что «думские дуэли» в ту пору не были такой уж редкостью. Развязка одной из них, к счастью, без трагических последствий, состоялась летом 1908 года в усадьбе Богословка – ныне это территория Невского лесопарка во Всеволожском районе.