Жажда жить: девять жизней Петера Фройхена - Рейд Митенбюлер

автор описывает этот инцидент. «Грин, неопытный в общении с эскимосами, не понимал их характера и побуждений и потому счёл необходимым застрелить своего спутника», – писал Макмиллан, явно желая скорее сменить тему.

Жуткие подробности убийства пересказал сам Грин, который, видимо, ни капли не раскаивался в содеянном. В Proceedings, журнале, который издавал Военно-морской флот США, он опубликовал настоящую готическую историю, в которой мужественный главный герой, мучаясь от бредовых видений, торжествует над самой смертью. Грину, похоже, было приятно вспоминать это происшествие: «Я стоял с расстрелянной винтовкой в руках, из дула ещё струился дым, и мною овладело какое-то удовлетворение. Наконец я вкусил удовольствия, которого алкал. Мгновение назад я думал, что настал конец всему. Теперь же предо мной предстало начало. Тот, что предательской чёрной тенью встал между мной и спасением, теперь недвижимый и разбитый лежал в безучастном снегу. Я упивался победой, но не злорадством: этот человек, как и я, – всего лишь пешка в игре богов».

Неужели Грина так и не наказали по заслугам? После его нахального признания датское правительство пыталось расследовать убийство, но безуспешно. Преступление произошло на земле, не попадающей под юрисдикцию ни одного государства, а правительство США и пальцем не пошевелило, чтобы помочь делу: в обществе не случилось никакой шумихи. Дело заглохло и в таком состоянии пребывало до 1926 года. Тогда инуит по имени Киллугтук принял христианство и признался на исповеди, что в 1908 году убил американца по имени Росс Марвин, члена экспедиции Пири к Северному полюсу. Киллугтук служил Марвину проводником, и тот однажды настоял, что нужно идти по опасному отрезку льда. Киллугтук протестовал, но Марвин его не послушал, так что Киллугтук застрелил американца и объяснил это самозащитой: идти по тому льду была верная гибель. Вернувшись в лагерь Пири, Киллугтук заявил, что Марвин утонул во время несчастного случая. После его признания Дания и США решили, что смерти Пиугааттока и Марвина создали ситуацию quid pro quo: одна смерть уравновешивает другую, жизнь американца за жизнь инуита.

Американцы собирались возвращаться на родину летом 1915 года, но их корабль George B. Cluett затёрло льдами, и пришлось задержаться. Не добралось до них и второе судно: началась Первая мировая война, и Северную Атлантику прочёсывали немецкие подводные лодки. Из-за этих и других задержек американцы в итоге прожили в Гренландии на два года дольше, чем планировали. Грина в конце концов приняли обратно в Хижину Борупа, но некоторые его товарищи по-прежнему его не переносили и потому часто ездили к датчанам в Туле, чтобы перевести дух.

Время от времени американцы ездили в Южную Гренландию – закупиться провиантом или узнать новости, – и Фройхен сопровождал их. Американцы в большинстве считали его приятным попутчиком – разве что несколько непредсказуемым. Макмиллана он как-то привёл в ужас: они двигались через замёрзший залив Мелвилл, и на полпути Фройхен признался, что забыл дома компас. Разве можно пускаться в такое путешествие без компаса?! Другим американцам тоже было что рассказать об их соседе-датчанине. Элмер Экблоу вспоминал, что Фройхен, по инуитскому обычаю, заявлялся в гости без приглашения, потом так же неожиданно исчезал, как «Летучий голландец». Хал Хант говорил, что Фройхен был «уникален» среди его знакомых: «он был социалист и верил в свободную любовь». (Вообще-то Фройхен был социал-демократ, но американцы не понимали разницы. А в свободную любовь он действительно верил.)

Американцы были разных мнений о Фройхене, но в одном они все сходились: он был блестящий рассказчик. Фройхен, который редко пил даже по праздникам, трезвым рассказывал невероятные вещи. Не то чтобы он нагло врал, но слушать его надо было со здоровым скепсисом, как и любого полярного исследователя: эти люди все переживали за своё место в истории и желали оставить после себя внушительное наследие. Самые важные части рассказов Фройхена обычно находили подтверждение в других источниках, но незначительные детали он иногда приукрашивал, чтобы сделать рассказ интереснее. Именно поэтому Фройхен завоевал такую популярность в качестве лектора. Способность расцветить историю яркими красками ещё послужит ему, когда он начнёт использовать свой опыт в качестве основы для романов (его живо интересовало литературное поприще, но сочинять он пока не пробовал). В Арктике многие стяжали славу (или пожали позор), но что было толку от этого, если никто во внешнем мире об этом не слышал! Что толку быть полярным исследователем и жить суровой жизнью, если не говорить об этом так, чтобы тебя запомнили?

* * *

Обитая на Крайнем Севере, Фройхен не застал одного из важнейших событий XX века. Для большинства европейцев и американцев начало Первой мировой войны поделило мир на «до» и «после» – а Петер Фройхен долгое время даже не знал, что идёт какая-то война, и вести о ней получил только через 8 месяцев после её начала. 1 октября 1914 года Кнуд Расмуссен, который находился в Дании и не мог оттуда выехать из-за военных действий, отправил Фройхену письмо, но тот получил его только 5 апреля 1915 года. До этого момента Фройхен жил как ни в чём не бывало: наслаждался пением ветра над морем и криком птиц – и не знал, что многие его сверстники в это время путаются в колючей проволоке или задыхаются от газа. «Тишь да гладь окружали меня: идеальные условия, чтобы работать и размышлять», – вспоминал он после. Вероятно, поэтому он так и любил Арктику: она будто существовала в своём собственном мире, вдали от безумия цивилизации.

Неведение Фройхена так удивляло его современников – ведь он разительно отличался от своих сверстников, глубоко раненных войной, – что один журналист решил написать о нём, и статья под названием «Эта война вам не приснилась» разлетелась на весь мир. В ней Фройхен выведен кем-то вроде Рипа ван Винкля: «Вообразите, что вы отсутствовали всего несколько лет: и вдруг узнаёте, что более двадцати стран воюют между собой, что пришли в движение невиданные по величине армии, в ход идёт страшное современное оружие, что теперь воюют и под водой, и в воздухе, фронты изрыты окопами, свергнуты правительства, образовались новые страны, международные финансы измеряются миллиардами! Разве поверите вы? Разве не покажется вам, что вам пересказывают бред сумасшедшего? Потрясение Петера Фройхена можно понять».

Узнав, что идёт война, Фройхен рассказал об этом своим соседям в Туле. Но тем было сложно представить боевые действия такого масштаба. Они осведомились, не из-за войны ли стоит последнее время такая странная погода: вдруг «миру стыдно, что люди ведут себя как дикие животные». После инуиты устроили ритуал, надеясь утихомирить гнев природы, но это не помогло.