Противостояние - Сергей Ченнык

Правый фланг дивизий упирался в балаклавскую седловину, левый — «…в точку под названием Телеграфная, протягиваясь по водоразделу, возвышающемуся над долинами».{669}

Местность отличалась сильной пересеченностью и была продуваемой всеми ветрами. Впрочем, и первое и последнее оказалось на пользу французам. Первое позволяло легко удерживать территорию, второе — выметало все, прежде всего болезнетворные бактерии.

Назначение этих дивизий состояло в прикрытии осадных войск от русских атак со стороны Балаклавской равнины и долины Черной речки, а также, в случае необходимости, оказании помощи английским и турецким войскам.

Четыре батальона и все турецкие войска разместили неподалёку от берега для выполнения работ по приему грузов, наблюдения за побережьем и подступами к нему, прикрытия базы снабжения.{670}

Всю полевую артиллерию выделили под единое командование подполковнику Бурману. В его подчинение вошли: 1-я батарея 1-го полка; 3-я батарея 1-го полка; 4-я батарея 2-го полка; 12-я батарея 3-го полка; 12-я батарея 4-го полка; 6-я батарея 5-го полка; 1-я батарея 8-го полка; 11-я рота 6-го полка; 12-я рота 6-го полка.{671}

Войскам был придан полевой парк (подполковник Мазур): 5-я рабочая рота и 4 резервные батареи, которые разбили лагерь рядом со штаб-квартирой французского контингента и лагерем инженерных войск. Полковник Лебеф, бывший до этого начальником штаба артиллерии, был назначен командующим артиллерией осадного корпуса с подчинением генералу Форе, но с отчетностью перед командующим артиллерией армии. Командующим инженерными подразделениями осадного корпуса назначили полковника Трипи.{672}

Так как у Канробера вызывали опасение все больше и больше активные действия русской кавалерии почти у самой обсервационной линии, для противодействия им в Крым прибыли два полка кавалерии: 1-й полк конных егерей и 4-й гусарский полк Готовилась отправиться в Крым 5-я пехотная дивизия дивизионного генерала Левальяна в составе двух бригад (Кусто и Ла Мотт-Руж).{673}

Командование обсервационным корпусом поручили Боске. Его дивизия 27 сентября несколькими батальонами совершила разведку Севастополя, пройдя по Ворон- цовской дороге и остановившись в точке, с которой хорошо виден Малахов курган и его башня, здания, сооружения крепости, порт. Боске нужно было определить линию соприкосновения с главными силами русских: без этого невозможно было наметить линию батарей. Поразили французов массы рабочих, «…яростно роющих землю для создания новых оборонительных сооружений…».{674}

Из крепости заметили выдвижение союзных войск, но, убедившись на следующий день, что намерения атаковать Севастополь у них нет, успокоились.{675} Когда союзники вновь обозначили движение 29 сентября, на это уже совсем не реагировали.

Инженерные и артиллерийские руководители Бизо и Тьерри вместе с Боске обсудили интенсивные работы русских, отметили их невероятную скорость и большое число привлеченных людей, но не отчаялись и вернулись в лагерь с уверенностью, что от силы восьми дней хватит, чтобы эту оборону сокрушить. Планирование осадных работ Канробер поручил Бизо.{676}

Увы, господа французы были слишком образованы, чтобы принять в расчет «… огромную работоспособность славянской расы и особенно не могли предвидеть творческую гениальность генерала Тотлебена, который за несколько дней превратил в настоящую цитадель город, почти полностью беззащитный со стороны суши».{677}

ТУРЕЦКИЕ ВОЙСКА

О турках обычно не говорят ничего, в лучшем случае очень мало. Надеюсь, читатель с первой части нашего исследования сумел убедиться, что мы эту в корне неправильную ситуацию пытаемся развернуть в сторону исторической правды. А потому для нас турки — полноценный участник кампании и серьезный противник, хорошо проявивший себя как в осаде, так и в нескольких полевых сражениях.

8 турецких батальонов вошли в подчинение Боске, составив общий резерв французского контингента с задачей действовать по обстоятельствам.{678} Хотя вначале кампании у османских солдат было более менее сносное снабжение (турки грузились с трехнедельным запасом провизии, сухарями и рисом), теперь возникли непредвиденные перебои. Поскольку собственное командование прислало им только немного марсельских сухарей, солдаты быстро начали голодать. После Альмы и до 10 октября включительно им выдавали по паре сухарей на человека. Туркам пришлось подбирать в английском лагере объедки, пока британцы не взяли на себя их снабжение (кофе, сахар, рис, сухари). А так как англичане вообще не любили чем-нибудь с кем- то делиться, то сразу возник миф о турках, как попрошайках, крохоборах и просто нищих, одетых в военную форму.

Задачу османским солдатам определили быстро. Союзные начальники правильно определили, что слабым местом циркумвалационной линии является участок перед Кадыкоем и в районе Трактирного моста на Черной речке. Перед Кадыкоем быстро обустроили позиции, для защиты которых выделили турецкие войска. Артиллерию составили орудия турецкого осадного парка, привезенные французами из Константинополя и переданные туркам англичанами 4 пушки и две гаубицы: всего 24 единицы.{679}

На всякий случай для усиления прикрытия Балаклавы союзники выделили по бригаде от каждого контингента.{680}

МОРСКАЯ БРИГАДА — ПЕРВЫЙ ПРИЗНАК ЗАТЯНУВШЕЙСЯ ВОЙНЫ

Одно из распространенных заблуждений исследователей связано с местом флота в Крымской кампании. Часто считают, что вся его роль свелась к неудаче бомбардировки Севастополя 5(17) октября и сомнительной успешности действий в Азовском море. На деле все гораздо масштабнее: уже в первые дни английское командование приняло решение о формировании Морской бригады. Многие британские историки считают, что именно Морская бригада своими действиями спасла честь Королевского флота во время Восточной войны.{681}

Название «бригада» не подразумевало о наличии принятой, как в армии, жесткой штатной структуры, а лишь свидетельствовало о ее «сухопутных» задачах. Задачи эти тоже не были похожи на «сухопутные». Солдатам и матросам не нужно было со штыком наперевес и истерическим криком в глотке бегать в гибельные атаки на русские траншеи. Но от этого их роль не становилась меньшей, скорее наоборот. Бригада предназначалась для ведения осадных действий в полном объеме: от инженерных работ и строительства батарей, до доставки на них боеприпасов и дежурства в траншеях.

С одной стороны этим компенсировалась недостаточная численность хорошо подготовленных инженерных подразделений, с другой — значительно усиливалась артиллерийская группировка.

Это было временное формирование, которое английский флот образовывал, как правило, в тех случаях, когда действия на берегу предполагались затяжными, и требовалось не только тесное взаимодействие флота с сухопутными войсками, но и помощь армии личным составом. Благодаря этому пехота и полевая артиллерия, по мере возможности, не отрывались на второстепенные задачи.

Особенно необходимой была Морская бригада для защиты главной базы на неприятельском берегу — в нашем случае Балаклавы.{682}

Каждый линейный корабль должен был выделить не менее 200 человек (в реальности получалось не более 140–150). Корабли меньших классов выделяли личный состав пропорционально наличному экипажу.{683} В первую очередь на берег отправлялись почти все морские пехотинцы (за исключением минимального числа для несения службы на кораблях). Лучшие (именно лучшие) артиллеристы[15] (это скоро «икнется» при атаке Севастополя с моря и суши) и, по необходимости, представители других специальностей с кораблей Королевского военно-морского флота. Предполагалось, что благодаря наличию «своих» офицеров, каждый «корабельный» отряд будет действовать как единое подразделение, но уже вскоре потери и болезни нарушили эти планы, людей стали перемешивать.

Корабли обеспечивали часть орудий для вооружения батарей, которые возводились Морской бригадой. Как правило, это были лучшие специалисты (командиры британских кораблей не страдали болезнью избавления от недисциплинированных матросов, путем отправки их на сухопутный фронт, хотя бы потому, что некоторые корабельные офицеры сами сходили с ними на берег). Лишних туда не брали, каждый занимался той работой, по причине знания которой его и направляли в Морскую бригаду. Недаром на Королевском флоте их прозвище было “handymen”, что можно перевести и как «умельцы», и как «мастера на все руки».{684} Заслужили они его за искусство при строительстве батарей. Сами англичане считают, что моряки на берегу принесли больше пользы, чем флот в море.{685}