Бен Гурион - Майкл Бар-Зохар

Трудности, о которых говорит Вейцман, вызваны нехваткой гражданских самолетов. В середине сентября 1942 года ему наконец удается избавиться от своего противника. Побежденный и сломленный Бен-Гурион возвратился в Палестину и рассказал о своем конфликте с Вейцманом только нескольким коллегам по Исполнительному комитету «Еврейского агентства», который решил вызвать Вейцмана в Палестину «в кратчайший срок для обсуждения и прояснения текущих проблем». Однако Вейцман, не желая противостоять Бен-Гуриону на его территории, отклоняет приглашение Иерусалима под предлогом того, что пошатнувшееся здоровье не позволяет ему предпринять такое путешествие, и пишет длинное письмо с повторением своих язвительных замечаний:

«Во время пребывания здесь Бен-Гуриона я внимательно наблюдал за ним. Его поведение и манера действовать поразительно напоминали маленького диктатора, тот тип, который сегодня часто встречается в общественной жизни. Люди этого типа совершенно одинаковы: без чувства юмора, с узкими губами, морально неустойчивы, фанатичны, упрямы, разочарованы тем, что не достигли каких-то своих целей; нет ничего опаснее маленького человека, вечно «пережевывающего» свои обиды».

Вскоре после этого Вейцман вернулся в Лондон, положив тем самым конец первой ошеломляющей битве между двумя гигантами сионизма, суть которой сводилась к лидерству в движении и к возможности проводить собственную политику. В США победа осталась за ним, но в Палестине Бен-Гурион выиграет схватку решающего значения.

2 октября 1942 года Бен-Гурион возвратился в Палестину, где не был четырнадцать месяцев. Пока он пребывал в США, война добралась и до них. Африканский корпус (мощная танковая армия пустыни генерала Роммеля), раскидав противников, в начале июня 1942 года быстрым маршем вошел в Египет. «Еврейское агентство» в Палестине было буквально терроризировано продвижением немцев, тогда как арабы, моля Аллаха ниспослать поражение британской армии, всемерно проявляли свою радость и аплодировали боевым успехам немцев. Англия по-прежнему отказывалась сформировать еврейскую армию, хотя поведение полномочных властей стало иным. В конце 1941 года власти нехотя признали существование «Пальмаха», ударной бригады «Хаганы», и даже взяли на себя подготовку ее членов. Продвижение Роммеля было остановлено в Эль-Аламейне, и два месяца спустя после возвращения Бен-Гуриона 8 армия генерала Монтгомери нанесла Африканскому корпусу сокрушительный удар.

Однако полномочные власти настойчиво продолжали применять положения «Белой книги», словно и не знали, что в мире грохочет война. Толпы беженцев, чудом спасшихся от нацистского террора и пересекших Средиземное море в утлых лодчонках, похожих на ореховые скорлупки, тщетно стучались в плотно закрытые двери. Множество судов, груженных дошедшими до глубокого отчаяния людьми, не могли войти ни в один порт и высадить там свой «живой груз», в связи с чем вынужденно возвращались в оккупированную Европу. Некоторые тяжело груженные корабли гибли в результате кораблекрушений, некоторых перехватывали британцы и отпускали на все четыре стороны, где их пассажиров интернировали в лагеря.

Осенью 1942 года еврейская община Палестины узнает самую ужасную новость: разработан план, который немцы назвали «окончательным решением». Шестнадцать человек, чудом пройдя сквозь колючую проволоку, прибыли из Польши и рассказывали о гетто, о пытках, о невообразимых унижениях, о массовых казнях; они произносили названия мест, о которых никто никогда раньше не слышал — Аушвиц, Освенцим, Майданек и Треблинка, куда, как на бойню, согнаны миллионы евреев. Рассказы об этих ужасах повергают в отчаяние руководителей еврейской общины, которые прекрасно осознают собственное бессилие. Никто из великих держав не слышит их призывов.

По отношению к Англии палестинские евреи испытывают два противоречивых чувства. Конечно, 20 000 из них вступили в британскую армию для борьбы с Гитлером, но у них постоянно перед глазами веское доказательство того, что полномочная власть стала злейшим врагом сионизма. Они понимают, что рано или поздно отношения с Великобританией будут прерваны.

В такую гнетущую атмосферу возвращается Бен-Гурион с Билтморской программой и сразу же предпринимает все необходимые меры, чтобы предать ее гласности. Он достигает вершины популярности, заявляя, что эта программа отвечает всем самым глубоким чаяниям еврейского народа. Его план массовой иммиграции двух миллионов евреев является решением проблемы спасшихся от развернувшегося в Европе геноцида и одновременно гарантирует им большинство в Палестине. Этот призыв к политической независимости вновь дает надежду евреям Палестины и Европы и содержит в зародыше единственно правильное решение еврейской проблемы. Билтморская программа в понимании Бен-Гуриона постепенно становится новым лозунгом сионистского движения: 11 октября 1942 года сионистский Исполнительный комитет единодушно принимает ее, а 10 ноября группа высших руководителей Исполнительного комитета в Иерусалиме устами Бен-Гуриона делает то же самое. У Бен-Гуриона есть все основания гордиться своим триумфом: он стал воплощением активного сионизма. Вейцман далеко, и его умеренная позиция ни в коей мере не отражает дух бунтарства против Англии, который быстро охватывает палестинских евреев. Бен-Гурион толкает народ на сопротивление любым британским постановлениям, принятым согласно статьям «Белой книги». Даже те, кто не относится к числу его друзей или почитателей, должны признать, что евреи Палестины обрели в его лице своего лидера и официального представителя. Так, когда сторонник Вейцмана Берл Локкер в 1943 году вернется в Лондон, он будет вынужден предположить, что «влияние Бен-Гуриона возросло и там он считается лидером». Однако до лидера мирового сионизма ему еще далеко.

В присылаемых из Вашингтона отчетах упоминается о переговорах с близким окружением Ибн Сауда, которые ведут Вейцман с соратниками, а также о совершенно иной трактовке Вейцманом Билтморских решений. Они также указывают на принятие позиций и заявлений, противоречащих мнению палестинских руководителей. Взбешенный Бен-Гурион обращается в Политический комитет Рабочей партии «Мапай» с жалобой на то, что Вейцман ведет дела Исполнительного комитета так, словно это его личное дело, и яростно критикует его поведение: «Если Вейцман не отойдет в сторону, он может либо для проформы оставаться председателем и не касаться политических вопросов… либо уйти со своего поста… Присутствие Вейцмана причиняет нам огромный вред… Сионизм — это не частное дело». И намекая о своей возможной отставке, добавляет: «Дни моей работы в Исполнительном комитете сочтены».