Маяковский без глянца - Павел Фокин

В период «желтой кофты» Маяковский пришел домой, к матери, и попросил Александру Алексеевну сшить ее. А когда после первых выступлений поэта знакомые начали жалеть ее и выражать сочувствие, Александра Алексеевна моментально пресекла эти разговоры, хоть ей самой было тяжело. Но раз Володя это делает – значит, для чего-то ему нужно, а вера в Володю в этой семье была настолько велика, что делалось то, что нужно, без лишних вопросов, без требований объяснений. У Маяковских никто не заглядывал другому в душу, оберегая личную жизнь другого. Свобода и любовь – основа взаимоотношений в семье Маяковских.

Людмила Владимировна Маяковская:

1919 году Володя переехал в Москву. И хотя он получил комнату в центре города, часто навещал нас на Красной Пресне. Он тогда очень много работал в РОСТА над плакатами. Мы ему помогали, и не только мы с Олей, но и наша мама. Было холодно, горела все время дымная печурка, наша мама, всегда деятельно поддерживавшая нас в работе, растирала краски и разогревала клей. Мы с большим трудом укладывали ее спать, а сами часто работали до утра, быстро развешивая рисунки для просушки по комнате, иногда даже накрывали ими спящую маму…

Елизавета Александровна Лавинская:

Никогда не забуду этот коротенький рассказ Александры Алексеевны:

– Приходит Володя, я вижу, что он расстроен, молчит. Я не выдержала, спросила: «У тебя опять неприятности с Лилей Юрьевной?» Он сказал мне только: «Мамочка, я вас очень прошу никогда не спрашивать меня об этом». И с тех пор, что б я ни узнавала, что б я ни видела, я молчала, никогда не спрашивала его о Бриках. Мне хотелось ему сохранить дом, куда бы он мог, усталый, замученный, прийти просто отдохнуть, где он знал, что его всегда ждут, никто никогда не расспрашивает.

Виктор Борисович Шкловский:

Я ее знал уже старой женщиной, бывал у нее после смерти Маяковского в другой квартире на Красной Пресне; в этой бедной квартире она ничего не хотела изменять после смерти сына.

Сестры Людмила и Ольга

Николай Иванович Хлестов:

Людмила Владимировна, красивая девушка, с твердым, волевым характером, тоже всецело отдавала свою жизнь семье и имела большое благотворное влияние на младших: брата Володю и сестру Олю. Много раз я слышал, как Оля и Володя говорили между собой:

– А ты спрашивал Люду, она разрешила тебе это?

Оля, эта веселая девушка, рассказывая об отце, делалась тихой, серьезной. С такой же любовью, с тем же выражением она говорила о своей старшей сестре. В затруднительных случаях Володя и Оля шли к Людмиле Владимировне и всегда получали добрый совет.

Людмила Владимировна Маяковская:

Мои политические симпатии сближали меня с революционной молодежью. Я занималась в марксистских кружках. Через товарищей революционеров получала нелегальную литературу. Вся бурная, революционная жизнь конца 1904 года и 1905 года сильно захватила меня. Революционная борьба масс оказала влияние также на Володю и Олю. Кавказ переживал революцию особенно остро. Там все вовлекались в борьбу, и все делились на участвовавших в революции, определенно сочувствовавших ей и враждебно настроенных. Учащаяся молодежь организовывалась в политические кружки.

Елизавета Александровна Лавинская:

Политическую литературу носила ему Людмила Владимировна, так же когда-то она привозила первые революционные листовки из Москвы в Кутаис в 1905 году, а листовки эти сыграли большую роль в жизни младших – Володи и Оли.

Христофор Николаевич Ставраков:

Оля унаследовала от отца прямоту характера и жизнерадостность, которая особенно проявлялась в школьные годы. Хорошо помню ее на вечерах кутаисской женской гимназии, где она неутомимо танцевала и своим весельем увлекала других. Но как только волны революции докатились до Кутаиси, она всю стремительность своего характера направила на участие в работе подпольных кружков учащейся молодежи.

В 1904–1905 годах я встречал ее на занятиях марксистского кружка, которым руководил Г. Корганов. Кружок был небольшой – четыре-пять человек. На его занятиях мы читали и обсуждали популярную марксистскую литературу. Разумеется, говорили и о текущих политических событиях.

Ольга Владимировна Маяковская. Из письма Л. В. Маяковской, конец октября 1905 г.:

У нас в гимназии ученицы составили кружки с. – демократок и с. – революционерок, и с ними занимаются пропагандисты. Я тоже примкнула к одному из таких кружков учениц 6 класса, и с нами занимается студент Шинцадзе, с. – демократ. Он все объясняет очень хорошо и понятно. Сейчас мы проходили «Труд и капитал», а потом будем разбирать «Экономические беседы» Карынтева. Если тебе не трудно, то привези или пришли мне эти книги. Они, кажется, стоят 25 коп<еек> обе. Во всем Кутаисе нет этих книг. Я маме говорила, что я занимаюсь в кружке, и мама ничего не имеет против, и я очень рада. Мы в неделю два раза собираемся у одной из этих учениц.

Вчера днем я с Володей была в театре. Какой-то приезжий русский читал: «Что такое политическая свобода». Он читал очень хорошо, и я все поняла. Ученические места были по десяти копеек, так что все учащиеся были в состоянии слушать. Наш учитель-пропагандист говорил, что ему очень приятно, что я, русская, тоже изъявила желание заниматься, потому что русские вообще не занимаются, а примыкают к так наз<ываемой> партии «Николашек» (это наше гимназическое прозвище). Из всей гимназии из русских занимается только человек пять.

Николай Иванович Хлестов:

Оля была веселая, подвижная, очень остроумная девушка. Придумывала всякие игры и проказы. Приходя из гимназии, она вносила большое оживление: острила, рассказывала что-нибудь смешное, заразительно смеялась, тормошила Володю, и мы поднимали шум, крик, беготню по коридору. Но достаточно было появиться Людмиле Владимировне и сказать: «Мама отдыхает», – и все сейчас же затихали.

<…> Людмила Владимировна училась в Строгановском училище, но кроме учебы выполняла много частных заказов и своим заработком значительно облегчала положение семьи. Случались такие дни, когда у Маяковских утром к чаю не было хлеба, и тогда Людмила Владимировна доставала необходимую монету, возможно из аванса, выданного ей на покупку материала, и хлеб появлялся. Не помню, чтобы Людмила Владимировна пошла хотя бы в кино или погулять, она только посещала выставки по искусству. Остальное время все работала, работала.