На пути к свадьбе - Джулия Куин

Люси бросила целый ломоть на землю и с каким-то странным интересом наблюдала, как голуби дерутся за него.

– Достиг, – ответила она. – В прошлом году. Но он предпочел отдать пока решение семейных дел дяде. Думаю, теперь, – она смущенно улыбнулась ему, – после женитьбы, он займет полагающееся ему место.

– Не беспокойтесь о моих чувствах, – попросил Грегори. – Я уже вполне оправился.

– Правда?

Он как-то неопределенно качнул головой.

– По правде говоря, я считаю, что мне повезло.

Пальцы Люси, которая достала еще один ломоть хлеба, замерли, не отщипнув ни кусочка.

– Повезло? – изумилась она и с интересом посмотрела на него. – Разве такое возможно?

– Вы очень прямолинейны, – не без удивления проговорил Грегори.

Люси покраснела. Она почувствовала, как горячий румянец заливает ей щеки.

– Простите, – сказала она – С моей стороны это было верхом грубости. Просто вы так…

– Больше ни слова, – перебил ее Грегори, и от этого ей стало еще хуже.

Окажись она на его месте, ей тоже было бы неприятно вспоминать те события, поэтому нет ничего удивительного в том, что он пресек ее попытку пересказать – в мельчайших подробностях, – как он сходил с ума от любви к Гермионе.

– Простите, – проговорила она.

Грегори повернулся к ней. И задумчиво оглядел.

– Вы очень часто это повторяете.

– В этом вся я, – сказала она. – Я все сглаживаю и улаживаю.

С этими словами они бросила последний кусок хлеба голубям.

Оба одновременно наклонились вперед и стали наблюдать за хаосом, воцарившимся в стае.

– Удачно, – отметил Грегори.

– Я мирюсь с обстоятельствами и стараюсь увидеть в них хорошее, – заявила Люси. – Всегда.

– Похвально, – тихо проговорил Грегори.

И это почему-то разозлило Люси. В ней поднялась чуть ли не звериная ярость. Ей не надо, чтобы ее хвалили за то, что она умеет мириться с посредственным! Это все равно что выиграть в состязании по ходьбе приз за самые красивые туфли. Не имеющий отношения к состязаниям и бессмысленный.

– А вы? – спросила она, и ее голос прозвучал резче, чем раньше. – Вы тоже миритесь с обстоятельствами? Именно поэтому вы утверждаете, что оправились? Разве не вы приходили в восторг при малейшем упоминании о любви? Вы говорили, что любовь – это все. Вы говорили...

Люси замолчала, шокированная собственным тоном. Грегори смотрел на нее как на помешанную. Возможно, она действительно была не в себе.

– Вы много чего говорили, – пробормотала она в надежде, что это положит конец беседе.

Ей пора идти. До его прихода она уже не менее четверти часа сидела в парке. Погода стоит ветреная, очень влажно, а она одета не очень тепло.

– Сожалею, что расстроил вас, – тихо проговорил Грегори.

Люси никак не могла заставить себя взглянуть на него.

– Но я вам не солгал, – сказал он. – Честное слово, я больше не думаю о мисс – простите, о леди Феннсуорт, кроме тех случаев, когда понимаю, что мы никогда не подошли бы друг другу.

Люси повернулась к нему и вдруг поняла, что ей безумно хочется верить ему. И она действительно поверила.

Потому что, если он смог забыть Гермиону, значит, и она сможет забыть его.

– Не знаю, как объяснить это, – добавил он и замотал головой, как будто запутался в себе не меньше, чем она. – Но если когда-нибудь вами овладеет безумное и необъяснимое чувство к...

Люси окаменела. Нет, он не скажет этого. Просто не может быть, чтобы он это сказал.

Он пожал плечами.

– Короче, я не стал бы этому доверять.

Господи! Слова Гермионы. Точные.

Люси попыталась вспомнить, что она тогда ответила Гермионе. Потому что нужно было что-то ответить сейчас. Иначе он обратил бы внимание на то, что она молчит, повернулся бы и увидел, как она расстроена. А потом стал бы задавать вопросы, и она не знала бы, что отвечать, и...

– Маловероятно, что со мной это случится, – сказала Люси, причем слова сами сорвались с ее языка.

Грегори повернулся, но она продолжала смотреть вперед. И жалела, что скормила птицам весь хлеб.

– Вы не верите, что полюбите? – спросил он.

– Гм... возможно, – ответила она, придав своему голосу побольше беспечности и убежденности. – Но не так.

– Не так?

Возмущенная тем, что он вынуждает ее пускаться в объяснения, Люси набрала в грудь воздуха.

– Я не полюблю той отчаянной любовью, от которой вы с Гермионой отреклись, – сказала она. – Я сделана из другого теста.

Люси прикусила губу и наконец позволила себе посмотреть в его сторону. А что, если он догадается, что она лжет? Что, если он почувствует, что она уже любит – его? Конечно, она окажется в затруднительной ситуации, поэтому лучше заранее узнать, что именно он понял. Во всяком случае, ей не придется гадать.

Неведение не приносит счастья. Тем более таким, как она.

– Как бы то ни было, это не имеет отношения к делу, – продолжила Люси, потому что молчание стало ей невыносимо. – Через неделю я выхожу за лорда Хейзелби, и я никогда не отступлю от своей клятвы. Я...

– За Хейзелби? – Грегори изогнулся всем телом, чтобы заглянуть ей в глаза. – Вы выходите за Хейзелби?

– Да, – ответила Люси, разозлившись. Странная какая-то реакция! – Я думала, вы знаете.

– Нет, я не... – У него был шокированный вид. Ошеломленный.

Господи!

Он помотал головой.

– Даже не понимаю, почему я этого не знал.

– Никто не делал из этого секрета.

– Да, – с нажимом произнес Грегори. – То есть нет. Естественно, не делали. Я имел в виду совсем другое.

– Вы не уважаете лорда Хейзелби? – спросила Люси, тщательно подбирая слова.

– Нет, – ответил Грегори, покачав головой – слегка, как будто делал это неосознанно. – Нет. Я довольно давно знаком с ним. Мы вместе учились в колледже. И в университете.

– Значит, вы сверстники? – Неожиданно Люси подумала, что что-то идет не так, если она не знает возраста своего жениха. Но и возраста Грегори она не знает.

Грегори кивнул.

– Лорд Хейзелби вполне... любезный. Будет хорошо к вам относиться. – Он прокашлялся. – Мягко.

– Мягко? – эхом отозвалась Люси, удивленная такой странной оценкой.

Их взгляды встретились, и Люси сообразила, что он практически впервые посмотрел на нее с того момента, как она назвала имя своего жениха. Грегори молчал. И пристально смотрел на нее. Его взгляд был напряженным, а глаза, казалось, медленно меняли цвет. Сначала они были карими с зеленоватым оттенком, потом зелеными – с коричневатым, а потом приобрели совсем непонятный оттенок.

– В чем дело? – прошептала она.

– Не имеет значения, – ответил он каким-то чужим голосом. – Я... – В это мгновение он отвернулся, и чары рассеялись. – Моя сестра, – заговорил он, покашляв, – завтра вечером устраивает суаре. Соблаговолите ли поприсутствовать?