Балтийские стражи - Константин Николаевич Буланов

«Пьемонта». А уж их доклад о потере корабля и истинном лице противника и вовсе заставил бить тревогу. Причем куда больше утери крейсера колониальные власти опасались начала открытого противостояния с Российской Империей. Да, было известно, что русские уже оказывают помощь в реорганизации армии абиссинского негуса на европейский манер. Да, было известно, что некоторые из советников уже успели принять участие в ряде сражений. Да, было известно о доставке абиссинцам огромного количества современных винтовок и артиллерийских орудий. Но все эти факты не шли ни в какое сравнение с тем, что русские воспользовались шансом для закрепления на континенте, куда их так старательно не пускали не только вечные враги в лице англичан, но и казалось бы союзники — французы. Впрочем, Германия и Португалия тоже явно не горели желанием видеть среди главных игроков разыгрывающих между собой черный континент такого непредсказуемого соседа, с мнением которого непременно придется считаться. Вот только именно это и произошло! А потому тут же в Рим полетели срочные полные паники сообщения.

В Риме, все последние десятилетия активно сдающим свои позиции на мировой арене, тоже не решились принимать единоличное решение и уже новые сообщения полетели в столицы соратников по Тройственному союзу, в Великобританию, осуществлявшую молчаливую поддержку Италии в колониальном вопросе, а также в Россию. Но еще до того, как союзники смогли обсудить текст общей ноты протеста в адрес Александра III, от русского монарха на имя короля Италии — Умберто I, пришло письмо с заверениями, что Российская Империя не отсылала своих войск для участия в боевых действиях против Италии, и не имеет каких-либо намерений вступать в конфликт с Италией. Но с превеликим удовольствием поспособствует заключению мира между сторонами никому не нужного конфликта. А также в нем выражалась надежда, что небольшая колониальная война не разрастется в нечто большее, что могло бы произойти в случае прямого вмешательства в ход боевых действий третьей стороны.

Не увидеть в этом послании тонкого намека той же Германии и Великобритании не лезть, куда не надо, смог бы разве что слепой. Тем страшнее становилось послание, поскольку косвенно оно указывало на уверенность русского императора в силах своего ставленника — отставного и вроде как находящегося в опале капитана 1-го ранга Иениша, в деле противостояния итальянскому флоту. Да и время оказалось выбрано русскими более чем удобное — Италия не могла позволить себе ослабить осуществляющие давление на Османскую империю силы флота, а потому для усмирения зарвавшихся абиссинцев и всех их «добровольных помощников» требовалось собрать эскадру из того, что осталось в базах. И при этом не следовало забывать про потребность защиты берегов метрополии! А пока взбодренные сверху моряки активно изыскивали корабли, людей и припасы для формирования ударной эскадры, не менее взбодренное колониальное начальство, под которым раскачивался уже не стул, а табурет с эшафота, что только и спасал от затягивания на шее от души смазанной мылом удавки, кинуло все пришедшие с подкреплением крейсера на обстрел порта. Оставалось неизвестным, смогут ли они нанести противнику хоть какой-нибудь урон, но ради сохранения лица после потери уже четырех кораблей срочно требовалось дать звучный и наглядный ответ.

К находившимся в Массауа с 24-го декабря бронепалубным крейсерам «Догали» и «Этруриа» в первых числах января присоединились «Этна» и принятый флотом менее месяца назад минный крейсер «Капрера», коим и предписывалось нанести ответный удар по захватчикам. Учитывая же данные, полученные от офицеров «Пьемонта» беспрепятственно заходившего на внутренний рейд порта, основную опасность для них могли представлять так и не проявившие себя батареи береговой обороны и пара минных катеров, один из которых и стал причиной повреждения и последующего оставления крейсера. Откуда им было знать, что крейсер спокойно разгуливал над подводной смертью лишь по причине уменьшившейся осадки? А вот кое-кому из «отряда возмездия» подобная удача точно не грозила, ибо даже с пустыми угольными ямами и бомбовыми погребами, его осадка все равно превышала 5 метров.

Ранним утром 7-го января отряд итальянских кораблей показался в видимости порта. Хорошо еще, что не днем ранее, так что празднование Рождества, которое русские, жившие по Юлианскому календарю, отмечали куда позднее европейцев, прошло в тишине и спокойствии. Причем, календарь принятый в Абиссинии очень сильно совпадал именно с Юлианским, так что Рождество собравшиеся в Асэбе союзники отмечали совместно. И то, что главный праздник не оказался омрачен боевыми действиями, радовало всех до одного. Все же находящимся на самой настоящей войне людям требовался отдых, причем не столько для бренного тела, сколько для души. А ежедневное ожидание очередного появления противника, очень отрицательно сказывалось на психическом и душевном здоровье моряков и солдат. Да и с бездельем постоянно приходилось бороться всеми доступными способами.

Впрочем, с появлением на горизонте итальянских кораблей, все прочие трудности отошли на задний план. Судя по составу отряда не решившемуся сразу сунуться к порту и принявшемуся совершать эволюции примерно в трех милях от замаскированной батареи N1, защитникам Асэба предстоял очень жаркий денек.

Вот только справедливости ради стоило отметить, что не менее жаркий денек обещал быть и у итальянцев. Помимо ранее завезенного вооружения на охрану порта были поставлены дополнительные скорострельные орудия. Та же первая батарея за счет снятых с «Пьемонта» орудий смогла увеличиться вдвое. Правда, для этого единственному водолазу пришлось изрядно поработать, выискивая на дне все выкинутое туда итальянцами. Но двукратное увеличение главного аргумента засевших в Асэбе «добровольцев» явно того стоило. Хоть и пришлось для комплектования расчетов снять людей с батареи N2, уполовинив ее огневую мощь.

Внимательно осмотрев уже поплатившиеся за неосмотрительность своих командиров и экипажей притопленные крейсера, командир возглавлявшего ордер «Этруриа», отдал приказ провести разведку минному крейсеру, а сам выстроил свои корабли так, чтобы прикрыть разведчика артиллерийским огнем, благо дальность действия имевшихся орудий позволяла работать на дистанции вплоть до 55 кабельтовых. В теории. В реальности же никто из них никогда не проводил учебные стрельбы далее 15 кабельтов.

На 16 узлах «Капрера» подскочил как можно ближе к берегу и отвернул обратно, едва встретив слабое противодействие — с территории порта по нему открыли редкий и неточный огонь из четырех 57-мм пушек. По причине нехватки людей, к ним приставили местных воинов, которых хоть как-то пытались обучить обращению с артиллерийским орудиями в течение последней недели, так что результат стрельбы выглядел удручающим. Снаряды летели лишь в сторону противника, но никак не в него. О паршивой выучке расчетов можно было судить по тому факту, что ни один из снарядов