Не драконь меня! (СИ) - Екатерина Ивановна Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неизгладимое.
Сильное.
Прямо в самое сердечко, чего уж там.
Отец кашлянул и сделал страшные глаза. Эх. Даже мысли читать не надо.
«Ну что ты бздишь? Ты же Бриана Дероуз!»
А и правда! Не косметика и бренды сделали меня звездой.
Я гордо распрямила плечи, обаятельно улыбнулась и уверенно протянула режиссеру ладонь:
— Здравствуйте. Простите, что побеспокоила. Я не хотела так бесцеремонно врываться.
— Ну что вы, Бриана, — режиссер подскочил, крепко пожал мою ладонь обеими руками, проводил меня до пушистого кресла, усадил туда и даже подложил под спину подушечку. Я даже обернулась убедиться, не стоит ли за моей спиной амбал с пистолетом. Иначе с чего бы такое подобострастное отношение? — Я, надеюсь, вы себя хорошо чувствуете? Мы очень за вас переживали! Я остановил съемки, чтобы вы могли прийти в себя.
И в этот момент внутри меня что-то щелкнуло.
Он остановил съемки ради меня?
Тот, кто никогда не задерживает съемки, даже если артист главной роли сломал ногу, выполняя сложнейший трюк?
Тот, кто не отменил съемки даже тогда, когда умерла его жена?
И он задерживает съемки потому, что я себя неважно чувствую?
Я всмотрелась в режиссерское лицо, и заметила в его глубоко посаженных глазах тревогу. Внутреннюю. Такую практически невозможно заметить обычному человеку, но ее легко заметит актёр с богатой практикой. А ещё он необычно бледен, словно чего-то очень сильно боится. До паники, до ужаса. Боится настолько, что готов поступиться своими принципами.
Не потому ли, что чуть ниже его шеи виднеется едва различимое очертание ладони? Этот отпечаток, покрытый черным, дымком, едва заметно мерцал и источал холод.
«Пап, ты это видишь?» — спросила по нашей связи. Еще не хватало прилюдно выставить себя сумасшедшей. Но ведь я не сошла с ума, верно?
«Вижу, как твой блестящий шанс вот-вот уплывет у тебя из-под носа! Соберись, тряпка!» — прозвучало в моей голове.
«След на его шее! Это очертания ладони, пап».
Отец изумленно поднял бровь и приложил ладонь к моему лбу.
Я гневно сбросила ладонь, сухо кивнула режиссеру, коротко извинилась и вышла из шатра. Очевидно, что рассказывать правду они не собираются. Здесь что-то происходит, и я должна понять что.
Глава 40
Я гневно неслась по побережью. Мои пятки вколачивались в горячий песок, и наверняка под ними могло остаться стекло, имей я магию.
Присутствие Киллиана я ощутила почти сразу. Эльфа окутывала атмосфера спокойствия, стабильности и надежности, а это три качества, которых не могло существовать в моей конкретной ситуации ни при каком раскладе.
Недавно по побережью пронесся ураган и оставил в море раскидистые стволы деревьев. Я взобралась на ствол, напоминавший русалку, полоскающую в воде хвост, и закрыла глаза, позволяя бризу ласкать лицо, а каплям касаться щек маленькими солеными поцелуями.
— Расскажи, что произошло, — попросила, не оборачиваясь. Если присутствие Киллиана мне почудилось, то я точно схожу с ума. — Пожалуйста. Мне кажется, что я сумасшедшая. Я ничего не помню.
Эльф, как и всегда, был по-военному сух:
— Твой оборотень сделал тебе предложение.
Память быстро подкинула события в «Лунной вуали». Как Корас опустился передо мной на колено, как кто-то из посетителей ресторана подскочил и бросился нам наперерез. А еще помню вкус поцелуя. Яркого, волнующего, бархатного. Незнакомого.
Точно не Корас. Тогда кто?
Сердце заколотилось сбивчиво, словно в нем трепетали бабочки.
— Ты поцеловал меня? — я обернулась, чтобы видеть лицо Киллиана.
Золотые лучи ласкали красивое лицо эльфа, плескались в его черных глазах, отчего казалось, что в этой угольной бездне, далеко-далеко, горит свеча, на чей свет хочется идти…
— Ты попросила вмешаться, если что-то пойдет не так. Мне показалось, ты имела в виду именно такие моменты.
Попыталась сама вспомнить, что было дальше. Разумеется, оборотень пришел в ярость, пытался меня схватить, но мы с Киллианом прыгнули в лодку и спаслись бегством.
— Почему мы убегали?
— Корас решил, ты его оскорбила. Теперь он ищет тебя, чтобы сделать своей женой. Нам пришлось много скитаться, и на одной из переправ ты упала в воду…
Что-то такое припоминаю. Толщи чёрной воды, плывущей, почему-то, подо мной. Я словно парю над ней, будто умею летать. И страха, как ни странно, нет. Я всю жизнь боялась воды, почему эти воспоминания такие приятные? Из-за того, что Киллиан был рядом? Что обнимал меня, оберегал?
— Ты ударилась головой о камень и потеряла память.
С маминым-то амулетом я ударилась о камень? Сомнительно, но допустим.
— Где мы сейчас? Меня осмотрел доктор? Я могу работать? Память скоро вернется?
— Доктор сказал, что ты можешь работать, — Киллиан, приподняв полы балахона, вспорхнул на корягу и сел рядом. Его длинные теплые пальцы нежно накрыли мои, будоража воспоминания.
Как эти самые пальцы медленно скользят по моей обнаженной спине, а горячее дыхание стекает по моей шее.
Я вздрогнула и отобрала свою руку, будто ее сунули в огонь.
Мы с Киллианом переспали⁈
Он прекрасный мужчина. Красивый, сильный, надежный, но… Он никогда раньше не проявлял ко мне интереса, а я не рассматривала его с этой стороны. Неужели он… мы…
— Память вряд ли вернется, — мягко произнес мужчина, не пытаясь снова прикоснуться, понимая, что я не в порядке. — Но, поверь, это к лучшему. Там нет ничего, что тебе стоило бы вспоминать.
Возможно и так, но потерять память — это как потерять часть себя. Я пару раз играла амнезию, но действительные ощущения оказались несколько другими. Чувство потери чего-то важного выжигало дыру в груди. Куда там, казалось, что во мне впадина размером с океан…
Чтобы успокоиться, я потянулась к кулону на груди. Держатели камушка приятно покалывали пальцы, но ощущения несколько отличались от тех, к которым я привыкла.
Я опустила голову и обомлела.
— Киллиан, что это? Это не мой амулет!
— Теперь твой, — с подавленной злостью ответил эльф. — Мы многое пережили за эти дни…
Эльф замолчал, пытаясь подобрать слова. К горлу подобралась жгучая волна, глаза защипало от слез.
— Да расскажи все, как есть! Хуже не будет. Ты не представляешь, каково это понимать, что важная часть жизни просто выпала! Режиссер мечты меня боится, всегда честный и открытый, ты недоговариваешь, а материнский кулон, который на мне всю сознательную жизнь, до неузнаваемости изменился! Умоляю, — прошептала, сглатывая слезный комок. — Киллиан…
Я накрыла его ладони своими, и впитала ауру спокойствия и силы. С ним рядом хорошо. Надежно и
