Если ты, то я - Вун Ивонн

– Ладно, извини. Больше не буду смотреть в твой телефон.

– Вот и хорошо, – произнесла Митци, с подозрением глядя на меня. – Итак, вернемся к Элле. Она редко соглашается на встречи, в лучшем случае – на очень короткие, поэтому высказываться надо четко и по делу. Еще она терпеть не может дураков и всякую чушь, поэтому, если не понимаешь, что ответить, не пытайся заговаривать ей зубы.

– Хорошо…

– А если она задаст каверзный вопрос, то постарайся обойти его или скажи, что не знаешь.

– Хорошо…

Чем больше Митци рассказывала про Эллу Айснер, тем менее уверенно я себя чувствовала.

– У нее всегда каменное выражение лица, она очень сдержанна, так что не надейся получить от нее обратную связь. Она никак не проявит своего волнения и не скажет, что думает о твоей идее. Поэтому просто говори все, что знаешь, и не переживай из-за ее холодности.

– Любит краткость. Ненавидит чушь. Может вести себя так, будто не переносит меня на дух. Ясно, – произнесла я, стараясь не тревожиться заранее.

– Не бойся, – сказала Митци. – Ты справишься.

– Проект «Отличные идеи», – повторила я. – Они инвестируют в потенциально выгодные «Вилбо» стартапы?

– Именно. Обычно это компании, которые они планируют приобрести в будущем, если все сложится.

Приобрести. В смысле купить.

– Но я не хочу продавать свою компанию, – сказала я.

– Если тебе предложат правильную цену, захочешь.

– Я точно знаю, что не хочу.

– Это ты сейчас так говоришь, но лет через пять, возможно, изменишь свое мнение.

– Я и через пять лет не захочу продать свою компанию.

– Мне неприятно тебя разочаровывать, но ты представления не имеешь, что с тобой будет через пять лет. Поэтому перестань разыгрывать великомученицу и прими тот факт, что за определенную сумму можно купить кого угодно, включая тебя.

Митци допила смузи, накинула блейзер, и мы, выйдя во двор, направились к ее машине.

Территория «Вилбо» выглядела в точности так же, как в день экскурсии, только на этот раз не пришлось стоять возле охраны; в холле уже ожидала женщина. Она провела нас через V-образный кампус в угловой конференц-зал с видом на сады. Поинтересовалась, не хотим ли мы воды или чаю, и оставила в просторном солнечном помещении. Вскоре дверь снова открылась, и в зал вошла другая женщина; только тогда я осознала, как сильно волнуюсь.

Элла Айснер оказалась совсем не такой, как я себе представляла. Она не выглядела ухоженной или стильной, богатой и одетой по последней моде. Наоборот, на ней были ортопедические туфли и старомодные брюки. Мне показалось, что она слегка прихрамывает, как будто ее левое бедро короче правого.

Она села напротив нас.

– Шиа, – произнесла женщина, протягивая мне руку. Голос у нее был громкий, уверенный и вызывающий уважение. – Рада снова видеть тебя.

– Взаимно, – прохрипела я. У меня внезапно пересохло в горле.

Интересно, что я говорила ей на встрече. Наверное, все прошло не так плохо, если она захотела увидеться со мной снова.

– Итак, ты рассказала мне немного о своей грандиозной идее в «Карлссон Барроу», и тебе удалось меня заинтересовать.

– Мне очень приятно, – сказала я, надеясь, что мой ужас не очень заметен. Неужели все так на нее реагируют? Или только я такая жалкая и пугливая?

– Между нами говоря, – заметила Элла, наклоняясь вперед, – я часто сомневаюсь в своем выборе.

– Кто из нас не сомневается? – натянуто улыбнулась Митци.

Но Элла, словно не замечая ее, в упор смотрела на меня.

– У нас, женщин, не так много вариантов будущего, нам открыты всего несколько жизненных путей. Мы окружены густыми зарослями и вынуждены пробивать себе дорогу вслепую, надеясь, что она выведет нас за пределы обозначенного круга, а не уведет вглубь него.

Я никогда не задумывалась об этом всерьез, но понимала, что она имеет в виду. В школе нам рассказывали о великих мужчинах, но, восхищаясь ими, я знала, что не смогу последовать их примеру и достичь тех же результатов. У мужчин больше разных возможностей, им больше позволено, к ним больше прислушиваются. Так кто же мог стать моим примером для подражания? Только Митци.

– Я не отказалась бы иметь умудренную опытом версию себя, к которой могла бы обратиться за советом, – сказала Элла. – Это эффектная задумка. Но, конечно, дьявол кроется в деталях.

Не дожидаясь просьбы, я достала телефон и включила Умницу.

– Умница, – обратилась я, – что мне сказать Элле, чтобы произвести на нее впечатление?

– Попробуй спросить Эллу Айснер, что она думает об «Анонимной инициативе».

Странное выражение скользнуло по лицу Эллы – то ли расстроенное, то ли удивленное.

Я покосилась на Митци. Та забеспокоилась.

– Программа немножко барахлит, – сказала она. – Шиа может задать другой вопрос…

– Почему Умница предложила именно это? – перебила ее Элла.

Я повторила вопрос, и Умница ответила:

– Элла Айснер – старший вице-президент по корпоративному развитию. На людей подобного статуса трудно произвести впечатление. Лучший способ – не пытаться выставить себя в более выгодном свете, а задать вопрос. «Анонимная инициатива» – это малоизвестная программа, которую Элла вела, когда только начала свою работу в «Вилбо». Проект давал возможность любому сотруднику анонимно предложить корпорации идеи, которые помогут избавиться от дискриминации и непотизма, но руководство быстро прикрыло эту инициативу.

Я сглотнула. Возможно, было ошибкой задать Умнице такой рискованный вопрос. Почему я не спросила ее о чем-нибудь попроще?

Элла смотрела на меня с непроницаемым выражением лица.

– Этого вполне достаточно. Спасибо.

глава_22

Массачусетс возник в иллюминаторе серым снежным вихрем. Я не так долго отсутствовала, но уже успела забыть, что на Восточном побережье солнце бледнее, небо кажется блеклым, а воздух – разреженным. Мама встретила меня в аэропорту без жарких объятий, лишь мягко сжала мне руку по дороге домой. Она сразу заметила мои новые часы и обновленный гардероб, но ничего не сказала. Через некоторое время я уже стояла перед нашим трехэтажным домом в пуховике поверх дорогих нарядов и расчищала от снега подъездную дорожку.

Джина уехала с семьей отдыхать на Гавайи, поэтому бо́льшую часть каникул я провела слоняясь по квартире, пока мама проверяла работы учеников. Было странно вернуться в свою прежнюю жизнь, как будто и не было последних четырех месяцев. В Вустере никто не знал, что я теперь важная персона и протеже Митци Эрст, а если бы даже мне захотелось похвастаться этим, здесь ее имя вряд ли о чем-то говорило.

О том, кем я стала, напоминали лишь сообщения моих онлайн-поклонников. Я старалась почаще постить фотографии, но дома трудно было найти эффектный или вдохновляющий вид. Теперь, когда я пожила в другой обстановке, наша квартира казалась еще более убогой, чем раньше. Неужели у линолеума на кухне всегда заворачивались углы? А наш диван всегда был таким жестким и продавленным?

– Знаешь, я могла бы купить новую плиту, – сказала я, глядя, как мама осторожно двигает кастрюльки, чтобы не задеть хлипкие передние конфорки.

– Зачем мне новая плита?

– Затем, что эта еле работает. И диван новый купить тоже могу.

– Зачем нам новый диван?

– Не знаю. Чтобы здесь было приятнее находиться.

Мама с подозрением уставилась на меня.

– Кому?

– Нам с тобой. Людям.

– Так вот как, значит, ты собираешься потратить свои деньги? На других людей?

– Нет, на тебя.

– На меня… – пробормотала мама, прищурившись.

Ей не обязательно было что-либо говорить; я и так прекрасно чувствовала ее недовольство.

– Я просто подумала, что было бы неплохо предложить тебе купить что-нибудь.

Мама несколько мгновений смотрела на меня, затем снова отвернулась к плите.

– Когда ты училась в старой школе, тебе всегда было чем заняться.

– Мне и сейчас есть чем заняться, – настойчиво сказала я.