Пуговицы - Ида Мартин

и заставил бежать. Мы опаздывали, и я готова была разрыдаться. На дощатом настиле меня так шатнуло, что, если бы он не тащил меня за руку, наверняка улетела бы в строительную яму.

Пока мчались, я успела подобрать для него больше сотни нелестных эпитетов, но произнести не могла ни один, потому что задыхалась. У школьных ворот я крикнула Женечке, что мне нужна помощь, он на полном серьезе кинулся меня спасать, однако на территорию школы зайти не смог и остался топтаться возле калитки. Когда мы влетели в школу, Марат строго посмотрел на нас, но, сообразив, что это я, сказал только: «И когда тебя уже выгонят, Иванова?»

На урок мы ввалились без стука. Томаш рассыпался в извинениях, разве что в ноги математичке кланяться не стал. Класс смотрел на меня с осуждением, а на него с любопытством.

– Слава, я все понимаю, – для убедительности кивая в такт каждого слова, спокойно сказала учительница. – Тебя я пущу, а Маша пусть идет объясняется с директором.

– Извините ее, пожалуйста, – предпринял он новую попытку.

И тут мой мозг неожиданно проснулся.

– Да, конечно. Без проблем. Я схожу.

Томаш заметался, пытаясь меня остановить.

– Все нормально, – шепнула я ему и выскочила за дверь.

Лучшего способа поговорить с Тамарой Андреевной не придумаешь.

Глава 16

Секретаря на месте не было, и я беспрепятственно вошла в кабинет. План дозрел, пока я спускалась с третьего этажа на первый. Очень ясный и полезный во всех отношениях. Мозги наконец включились и заработали в авральном режиме.

Директриса рылась в одном из высоких стеллажных шкафов за ее столом. Услышав, что я вошла, она обернулась:

– Машенька?

– Тамара Андреевна, у меня проблема. – Потупившись, я медленно подошла к столу. – Вы извините, но сейчас больше не к кому обратиться.

– Что случилось? – Она с обеспокоенным видом опустилась в свое кресло.

– Мне очень нужны деньги. Деду моему. Он в больнице, и нам не хватает на лекарства. Может, у вас есть какая-нибудь работа? Уборщицей. Уборщиком… Вы же никого пока не нашли на место Женечки, да? Я вас очень прошу, возьмите меня.

– Работа? – Она быстро заморгала, пытаясь сосредоточиться. – Учителя жалуются, что ты стала много прогуливать… Ты уже где-то подрабатываешь?

– Пока нет, но мне очень-очень надо.

– Если деньги нужны срочно, я готова тебе одолжить.

– Без работы я все равно не смогу вам отдать. А я не хочу быть никому должна. Пожалуйста, вы же знаете, у меня никого больше нет. И если с дедом что-то случится, я останусь совсем-совсем одна.

– Да, конечно, я все понимаю. – Она одобрительно покивала. – Ты правильно сделала, что пришла ко мне. У нас сейчас работает одна женщина по договору, но она убирает во всех корпусах и порой не успевает… По идее, какое-то количество часов можно перекинуть на тебя. По закону у тебя не должно быть больше тридцати пяти часов в неделю. Но я поставлю тебе полную зарплату – тридцать восемь тысяч, как и ей. Вынос мусора, проветривание, чистка туалетов, влажная уборка. А в один из выходных санитарная обработка. Тебя такое устраивает?

– Да, отлично! Спасибо вам огромное!

– Но начинать придется рано, а потом оставаться после уроков.

– Я опаздывать не буду. Обещаю.

– Подходи в субботу к двенадцати. Я предупрежу Женечку, он тебе все покажет. Я надеюсь, что шумиха утихнет и у нас получится его вернуть на законное место.

– А можно зарплату вперед? И наличными? – прозвучало это довольно нагло, но то была вынужденная и оправданная наглость.

– Можно! – Тамара Андреевна выдвинула верхний ящик стола, достала ключи и замерла с ними в руке. – Но при одном условии. С сегодняшнего дня ты должна прекратить прогуливать и закрыть все свои пропуски и двойки. Тебе ясно?

– Конечно! – с серьезным видом заверила я. – Я все исправлю.

Пока Тамара Андреевна доставала из сейфа деньги и отсчитывала обещанную сумму, я, опасаясь ее спугнуть, трагично молчала и только горестно вздыхала, но, когда заветные бумажки оказались у меня в руках, немного расслабилась.

– Сегодня же поеду в больницу и расскажу деду, как вы нам помогли. Спасибо. Вы очень добрая, Тамара Андреевна, – сказала я, вспоминая, что, если бы Яга не вступилась за меня, если бы не уперлась из своего упрямого принципа, в котором никто не имел права нарушать ее планы и идти поперек ее воли, она просто выкинула бы меня из школы.

– Ну что ты, Машенька, ты же знаешь, я тебе всегда помогу. Ваша семья очень много для меня значит.

– А Надежда Эдуардовна тоже много значила? – спросила я как бы невзначай самым будничным тоном.

– Я тебе уже говорила, что Надя была очень несчастная девушка и я относилась к ней с большим состраданием, – ответила директриса тоже спокойно, словно ожидая, что об этом пойдет речь.

– А правда, что у нее отец и брат разбились насмерть в автокатастрофе?

– Откуда ты знаешь?

Этого она явно не ждала.

– Ну что вы! Это же школа, здесь многое становится известно само по себе.

– Да, это правда. Ужасная трагедия. Надина мать с ума сошла из-за этого. Они тогда все вместе в аварию попали, но она и дочь выжили, а мужчины погибли. – Тамара Андреевна сокрушенно покачала головой. – Наде тогда лет пять или шесть было. Бедная девочка.

– А чего она-то бедная, если с ней ничего не случилось?

– Трудно объяснить, но ее мама так и не смогла оправиться от шока. Она очень любила мужа и сына. Боготворила их. А для Нади любви не нашлось…

– Ну, мало ли кто кого не любит. Меня вон тоже всю жизнь никто не любит, но я никого не пытаюсь на себе женить, не унижаю и не подставляю.

– Это ты про Антона Петренко? – Директриса сразу поняла, к чему я клоню. – Не думаю, что тебе стоит ворошить старое гнездо. Антон и сам был не подарок, и вину его доказали. Да, Надя поступила немного жестко с учетом их возраста, но, если для этого были основания, Антон получил то, что заслужил.

– А мне он сказал, что Надя его домогалась и преследовала.

– Ты разговаривала с Антоном? – Взгляд Тамары Андреевны сделался по-директорски непроницаемым.

– В воскресенье. У Васи Степина в гостях. И он сказал, что Надежда Эдуардовна так ему отомстила за то, что он не хотел с ней встречаться.

С тяжелым вздохом Тамара Андреевна откинулась на высокую спинку кресла.

– Ей просто не хватало любви. Мужской любви. Такой, о какой постоянно твердила ее мама. Заботы, внимания и опеки. А в лице Антона она увидела и