Тайна княжеского наследства - Нина Кирпичникова

– Почему же ты не написал мне, что все так серьезно? Я бы приехала раньше…

На следующий день Лиза повела отца гулять. Они прошлись по Замоскворечью. Весна хозяйничала вовсю.

– Здесь, в Москве, значительно теплее, чем в Петербурге. Смотри, вот мать-и-мачеха цветет. А у нас только кое-где проклюнулась. И деревья у нас еще голые стоят, а тут, смотри – уже распушились…

– Ну что, доченька, думаешь делать дальше?

– Ах, батюшка, ничего я не думаю. Я пока с тобою побуду.

– А в Петербурге-то, чай, ждут тебя?

– Да, – Лиза помедлила, – но, похоже, не очень сильно…

Андрей не написал ей ни разу, хотя адрес был ему известен. Лиза не знала, что и думать. «Он, наверное, чем-то важным занимается, – говорила она себе, – про меня и не вспоминает. А о чем я ему писать стану? О смерти матушки?» Лизе не хотелось навязывать ему свое горе.

Еще тревожили мысли о Николае. Но она не могла сейчас на них сосредоточиться. Вся эта ситуация с иконой, если вдуматься, была похожа на розыгрыш. Лиза почему-то ждала, что все вот-вот само разрешится.

– А мне возвращаться надо в деревню. Мы и так уж загостились здесь.

– А возьми меня с собой!

– В деревню-то?

– Ну да, я хотя бы посмотрю, ведь столько лет уже я в нашей Александровке не была. Как там нянюшка?

– Да, все потихоньку. Ну, ежели ты хочешь, милая, изволь, поедем. Как раз и дороги просохли.

Два дня добирались до маленькой деревушки Александровки в Калужской губернии. Неделю провела там Лиза с отцом. Их старенький дом на берегу речки Бобровки совсем обветшал. Внутри было пусто и немного неопрятно. Маленькие темные окошки ее светлицы почти не пропускали света.

Нянюшка Ефросинья была очень стара. Она долго причитала по Марии Ипатьевне. А на свою воспитанницу смотрела как на чужую. Лиза чувствовала ее укор, и ей было еще тяжелее.

По утрам Лиза выходила на пригорок за домом и долго глядела на другой берег. Она вспоминала, как в далеком детстве ее переправлял через Бобровку на лодке старший брат Михаил. Где-то он теперь!

Но с каждым днем тревога нарастала. Особенно ее беспокоило отсутствие вестей об Андрее. Да и что с Николаем – непонятно. Александр Васильевич, видя задумчивость дочери, раз за разом заговаривал о том, что Лизе нужно возвращаться. Она и сама понимала это. И в последних числах апреля двинулась в обратный путь. Кое-как добравшись до Москвы, 1 мая 1874 года она села в поезд на Николаевском вокзале.

Глава тридцать пятая. «И для него воскресли вновь»

Великий князь Николай, Никола – как его на русский лад называли родители – был типичным представителем тогдашней золотой молодежи. С детства он был окружен такими же титулованными мальчиками – своими братьями и кузенами – которые привыкли иметь все и сразу.

Количество великих князей после смерти императора Николая стало резко расти. У него было четверо сыновей. В следующем поколении семьи каждого из них также состояли из нескольких детей. Потом у этих детей родились дети. И этот полк царских родственников жил за казенный счет, зачастую только прикрываясь службой. В конце концов, императорская семья становится настолько обширной, что император Александр Третий решает провести ревизию. Титулы великих князей остаются только у детей и внуков самого императора. Все остальные отныне именуются князьями императорской крови и имеют меньший статус, а значит – меньший кусок от царской кормушки. И младшие братья Николы, утратив эти привилегии, будут звать себя в знак протеста Константиновичами. В их числе – Константин Константинович Романов – поэт, публиковавшийся под псевдонимом К.Р.

* * *

Жизнь любвеобильного князя Николы была весьма разнообразна. Но вот чего в ней не было – так это достойной женщины. Встретив на жизненном пути Лизу, он почувствовал, что она отличается от его всегдашнего окружения. Она – другая. Ее искренняя любовь и восхищение пробудили в нем стремление к совершенству. Кто знает, если бы им не помешали, может быть, Николай бы со временем переродился. Но суждено было иное.

Он утратил Лизу, поверив в клевету о ней. В нем словно что-то надломилось. Отныне, утвердившись в мысли, что «cosi fan tutte» – так поступают все женщины, Николай шел по жизни легко, не особенно задумываясь о том, что оставляет за собой.

Прошло время. И вот он снова встретил Лизу, причем, там, где меньше всего ожидал. Он страшно удивился, увидев ее в роли итальянской синьоры. Николай был пленен ее красотой, восхищен ее способностями – она болтала по-итальянски так, как никогда не получалось у него, хотя он учил этот язык уже не один год.

Известно, что взгляды восхищенных мужчин создают некое сияние вокруг женщины. Это сияние окружало Лизу тогда, в Палаццо. Он почувствовал неукротимое влечение к ней. Увидев, что она вышла в коридор, он пошел следом и устроил засаду за портьерами.

Новая встреча в Николаевском дворце решила все. Николай с изумлением узнал Лизу в статной смелой красавице. Она снова удивила его. Он следовал за ней весь вечер и был готов прийти на помощь, когда ее окружили плотным кольцом офицеры. Однако его опередили. Досадуя на непрошенного защитника, Николай не спускал глаз с Лизы. Он разгадал ее маневр и увидел, что она не просто уходит, а стремительно убегает с бала.

Это было похоже на бегство Золушки, только вместо хрустальной туфельки на ступеньках лестницы валялся пьяный поручик. Отметив про себя забавность ситуации, Николай вообразил себя тем самым принцем и кинулся вдогонку. Теперь уже азарт погони захлестнул его.

Он узнал, где она живет. Послал адъютанта расспросить дворника и узнал ее имя – графиня Мария Волынская. Это удивило его еще больше. Ведь он ни на секунду не сомневался, что это Лиза, его Лиза. Полковые учения на время отвлекли его. Несколько дней его не было в Петербурге. Наконец пришло время нанести долгожданный визит.

Мы уже знаем, какое воздействие на Лизу оказало это свидание. Она окончательно излечилась от любви к Николаю. С ним же произошло все с точностью до наоборот. Он вышел окрыленный, ему хотелось обнять весь мир! В его отношении к Лизе проглядывала совершенно нетипичная для него нынешнего нотка восхищения и даже уважения.

Он вспоминал их беседу на балу в той, прошлой жизни. Как глубоко эта девушка судила о живописи. Несмотря на шум и веселье вокруг, она оставалась серьезной, сосредоточенной. Теперь она была… восхитительна! Прекрасная, нежная, умопомрачительная возлюбленная! Все