Если останемся живы... - Андрей Быстров

Все вместе складывалось в мозаику заговора, направляемого из России или по меньшей мере рожденного там. Человек или люди, способные организовать столь масштабную операцию, должны были обладать поистине дьявольскими возможностями.

И не было ответа на самый главный вопрос, который пульсировал подобно маятнику заведенного часового механизма:

ЗАЧЕМ?

Группа Коллинза в Лэнгли находилась не в лучшем, а в гораздо худшем положении, ибо людям полковника приходилось преодолевать титанические надолбы, воздвигнутые вокруг Очень Важных Персон из пресловутого «списка одиннадцати».

Большим успехом Коллинз считал уже то, что удалось сократить список до пяти фамилий. Непричастность к заговору прочих была установлена со скрупулезной точностью.

Но пятеро оставшихся были глыбами гранита, подступиться к которым мешали бастионы секретности и дипломатических уверток. Чтобы добыть жизненно важные крохи информации, Коллинз прибегал к давлению, угрозам и самому обыкновенному шантажу. За три дня он нарушил столько законов, что, если бы его привлекли к суду по каждому случаю, он вполне мог по принципу суммирования наказаний загреметь в тюрьму на добрую тысячу лет. А глухая стена вокруг пятерых неприкасаемых поддавалась с трудом.

И все же круг сужался. Мало-помалу, от одного крошечного фактика к другому, измученный, вымотанный донельзя Коллинз упорно полз к цели.

Джеймс М. Стюарт весьма скептически отнесся к появлению сведений о «русском следе». Он не верил в заговор из России. Конечно, не исключено, что некоторые участники преступной организации окажутся русскими, сколько их после крушения коммунизма разбежалось по миру? Однако централизованное российское руководство террористическими и диверсионными акциями — нет, это чересчур, фантастика в духе Флеминга.

Кеннет Дорен бесследно исчез, и многие в Лэнгли разделяли мнение Стюарта, что он убит своими, ибо засветился чрезвычайно. Тем не менее запрос в Интерпол никто не отзывал.

Лучшие силы ЦРУ, опирающиеся на мощную поддержку местных полиций и спецслужб, работали в городах, где были убиты сотрудники Центрального разведывательного управления. Нельзя сказать, чтобы их усилия тратились совсем впустую. То там, то здесь возникали обоснованные версии и прослеживались связи погибших наемников.

Вся эта кропотливейшая работа должна была, не могла рано или поздно не привести к закономерному финалу. Но в этом «рано или поздно» и крылась загвоздка.

Потому что было уже поздно.

6

Туман пришел на атлантическое побережье ранним утром с юго-востока, со стороны Багамских островов. Прохладные клубы, похожие на прижатые к земле облака, придавали прозрачные очертания исполинским сооружениям космодрома на мысе Канаверал. Решетчатая тарелка радиолокатора диаметром в сорок метров едва виднелась вдали, в разрывах клочьев тумана, а еще дальше на стартовом столе замер нацеленный во Вселенную «Атлантис».

Саманта Ларрена брела босиком вдоль берега океана, гребни соленых волн, разбиваясь вдребезги о песок, осыпали брызгами легкое белое платьице девушки. Она несла в руках маленький букет диких цветов, собранный ею у домика, где ее поселили.

По традиции, несколько предшествующих полету часов астронавты были предоставлены самим себе и проводили их кому как вздумается, в компаниях или в одиночку. Саманте захотелось посвятить эти минуты себе, пройтись по океанскому пляжу, посмотреть восход солнца и подумать об ожидающих ее чудесах и увлекательных приключениях.

Саманта Ларрена жила в двух измерениях. В одном были научные исследования, каждодневный труд подготовки к полету, где каждая деталь и каждое действие имели осмысленное, однозначное наименование, что было необходимо и, признаться, немного скучно.

Зато в другом измерении ее жизни она была Алисой, отправляющейся в страну Чудес. Страницы старых фантастических романов, кадры затертых до ряби на экране видеолент оживали в ее воображении. Она была отважной принцессой Галактики, ведущей корабль к мерцающим звездным скоплениям, удивительные и прекрасные тайны Вселенной разворачивались перед ней бесконечной чередой, и перед ее внутренним взором вертелся, мелькая спицами, штурвал «Энтерпрайза» с выгравированным на медной табличке девизом: «Побывать там, где не бывал еще ни один человек».

Да, доктор биологии Саманта Ларрена была в сущности восторженным ребенком, получившим восхитительную желанную игрушку. Она никому не призналась бы в своих потаенных мыслях и несказанно обиделась бы, если бы кто-то разгадал их и облек в слова. Но в конце концов ей было лишь двадцать семь — возраст, когда романтика начинает встречаться с мудростью.

Саманта наклонилась навстречу волне, поймала россыпь брызг ладонью, провела влажными пальцами по лицу. Она была бы счастлива в эти мгновения, если бы не основательная доля тревоги.

Непрошеный визит человека с ледяными глазами не изгладился в памяти, но воспоминания о нем отступили на рациональный уровень, оставив в покое эмоции. Саманта знала, что многие, если не все, программы НАСА так или иначе связаны с Пентагоном, и, если подумать, что необычного в том, что и в их полете запланирован секретный эксперимент с военным спутником? Но при всей весомости таких соображений Саманта не могла отделаться от грызущего чувства недоверия. Ей было неведомо, как готовятся и обставляются такие проекты в обычных случаях, но подсознательно она не могла убедить себя в нормальности происходящего.

Что означал этот неожиданный вопрос корреспондента на пресс-конференции о какой-то космической катастрофе? Почему командир экипажа Питер Гримсби тщательно избегает разговоров на эту тему?

Что-то было НЕ ТАК.

На поясе Саманты запищала пластмассовая коробочка, мигнул огонек вызова. Пора возвращаться.

В Центре управления на мысе Канаверал, как и в Хьюстоне, и в недрах горы Элберт в штате Колорадо, и на десятках других военных и гражданских станций слежения, сращенных в единый организм компьютерной сетью, сотни людей вглядывались в экраны, считывали бегущие цифры и строки тысяч параметров — от погодных условий до неисчислимых подробностей технического состояния «Атлантиса», артистически исполняли виртуозные партии на клавиатурах терминалов. В светлом зале Центра на мысе Канаверал на стене над головами людей горел пятиметровый квадрат графической схемы выведения «Шаттла» на орбиту, где точками отмечались рассчитанные до долей секунды моменты: сброс твердотопливных ускорений, включение вспомогательного двигателя, активный участок…

В этом высокотемпературном энергетическом поле, осязаемо повисшем над космодромом, казалось, никто и не вспоминал о шести мужчинах и одной девушке в комбинезонах с эмблемой «НАСА», в специальном автобусе направлявшихся на стартовую площадку. Но вся разогнавшаяся машина работала именно на них…

Тревожно было на душе не только у Саманты, но и еще по крайней мере у одного члена экипажа «Атлантиса».

«Бантам» М-418 калибром 6,35 — совсем маленький пистолет, а его современная модификация «пантера» и вовсе очень компактна. При помощи самодельного приспособления типа потайной кобуры не составляло проблемы скрыть оружие под комбинезоном — пистолет не выделялся и не выпирал, а обыскивать астронавтов перед полетом не в правилах НАСА.

Но тому, в чье бедро упирался холодный металл «пантеры», все равно чудилось, что пистолет предательски вздымается под синтетической тканью.

На экранах Центра управления светились контрольные цифры, свидетельствующие о штатном функционировании оживших систем корабля. Кабина лифта с астронавтами взлетела ввысь по вертикальной шахте. Один за другим они перебрались в «Атлантис» и заняли кресла у пультов. В динамике прозвучал насыщенный искусственной веселостью голос руководителя полета Роджера Хэмилтона, находившегося в Хьюстоне:

— Как дела, ребята?

— Все нормально, — доложил Гримсби…

— Полуторачасовая готовность, — объявил Хэмилтон. — Настроение в порядке? Дать вам музыку на борт?

— Давайте, — одобрил идею Гримсби.

— Кое-что припасено… Специально для вас!

Кабину заполнили аккорды нержавеющей песни «Дип Пепл» о космических извозчиках. Вокруг сразу стало будто светлее. Саманта расслабилась, нервное возбуждение покидало ее.

Кроме нее, лишь двое из экипажа не бывали в космосе ранее — физик Тед Карсон и Андрей Шалимов, занимавший кресло слева от девушки. Чтото они сейчас чувствуют?..

Но центром предельной напряженности был не Хьюстон, не мыс Канаверал и даже не сам «Атлантис», а расположенная на отрогах горы Рейнер в штате Вашингтон, в двухстах тридцати милях от Сиэтла небольшая радиолокационная станция, именуемая для пущей секретности просто «Маунтин» — «гора». Именно отсюда должно было осуществляться непосредственное руководство операцией «Сэрвайвл» — снятием «Элиминейтора» с орбиты. Поздно ночью на станцию прибыл в сопровождении эскорта специалистов заместитель командующего военно-космическими силами США бригадный генерал Эндрю Уилсон, получивший особые полномочия и докладывающий напрямую Президенту.