Новое собрание химических философов - Клод д'Иже

Накануне Сретения — праздника очищения (Purification) — Марту посреди ночи разбудил голос, который звал её в монастырь на утреню. Она испугалась, что проспала дольше обычного, быстро оделась и выскочила во двор, а так как землю покрывал свет, было довольно светло, и она решила, что уже занимается заря. Она добежала до церкви, ворота которой были открыты. Встретив священника, Марта попросила его отслужить мессу от её имени. А так как денег у неё не было, она сняла с пальца скромное золотое колечко — своё единственное достояние — и положила в качестве приношения под алтарным подсвечником.

Каково же было удивление девушки, когда она увидела, что, как только служба началась, белый воск (cire blanche) свечей принял невиданный небесный зелёный цвет, более яркий, чем у самых прекрасных изумрудов и самых редких малахитов. Она смотрела не отрываясь и не верила своим глазам…

Когда священник провозгласил Ite missa est, экстаз прошёл и девушка вернулась к действительности, она вдруг заметила, что ещё не рассвело: на монастырской башне пробил час.

Не зная что и подумать, она вернулась в своё жилище, но рано утром снова пошла в монастырь, где уже столпилось много народа. В волнении она принялась всех расспрашивать о ночной службе, но ей сказали, что со вчерашнего дня никаких служб не было. Рискуя, что её обвинят в том, что ей всё померещилось, Марта во всех подробностях поведала о чуде, свидетельницей которого она была несколько часов назад. Верующие толпой последовали за ней в подземную часовню. Сирота сказала правду. Кольцо лежало на прежнем месте, внизу под подсвечником, и в алтаре невиданным зелёным цветом всё ещё горели свечи…»

А на с. 497 «Философских обителей» Фулканелли добавляет: «В своей Заметке о старинном аббатстве Сен-Виктор в Марселе аббат Лорен рассказывает об обычае, который народ соблюдает по сей день: во время процессии в честь Чёрной Девы все несут зелёные свечи. Свечи эти освящают 2 февраля, в день очищения (праздника Сретения). Автор говорит, что "свечи в праздник Сретения должны быть зелёные, хотя почему, никто толком не знает. Из документов явствует, что зелёные свечи были в ходу и в других местах. Монахини монастыря Святого Спасителя в Марселе пользовались ими до 1479 г., а в центре епархии, в Экс-ан-Провансе — до 1620 г. Но если там этот обычай забылся, в аббатстве Сен-Виктор его хранят до сих пор"».

Также хорошо известна алхимическая аллегория Плавания в зелёную землю, эта операция является частью Работы в чёрном. Точнее, предшествует ей, поскольку ранние стадии гниения наступают прежде, нежели всё вещество в сосуде окрасится в чёрный цвет. — О.Ф.

(LVII) Алхимики часто именуются избранниками Илии, в чём сказалось кабалистическое осмысление имени «Илия», напоминающем élection, избрание во французском языке. В исламе Илия отождествляется иногда с Хизром (Зелёным), а иногда с Идрисом (Гермесом), истинными посвятителями, приходящими из сокрытого покоя.

Художник Илия, Мастер Элиас — с одной стороны, библейский пророк. В то же время это не столько поддающееся исторической атрибуции имя, сколько иероглиф. В определённом смысле оно означает то же самое, что и Гермес. Адепты алхимической науки часто назывались избранниками Илии. И это неслучайно, поскольку имя Илия и слово избранник в ряде европейских языков созвучны (например фр. élu, исп. elegido, англ, elect, нем. Elite).

Александр Дугин даже выдвинул гипотезу о существовании некоего типологического ордена Илии (Дугин Александр. Орден Илии // Конец света. Альманах «Милый Ангел». — М.: Арктогея, 1998). Отметим, именно «типологического», а не «исторического».

Если предельно упростить мысль Дугина, то орден Илии — это смесь манифестационизма и креационизма. Тот и другой представляют собой две метафизические позиции. Первая из них подразумевает creatio ex Dei (например индуизм, буддизм, европейское язычество), тогда как вторая — creatio ex nihile (например талмудический иудаизм, суннитский ислам, протестантизм и, отчасти, католичество). Аутентичное христианство провозглашает отказ и от того, и от другого: здесь «несть ни еллина (манифестациониста), ни иудея (креациониста)». В ордене Илии наблюдается ситуация контрарная: здесь «есть и еллин, есть также иудей». В качестве исторических примеров можно было бы назвать еврейскую каббалистику, суфизм, александрийский гнозис, масонство, наконец, русское хлыстовство.

Илия, как и Енох, фигуры особо почитаемые представителями ордена Илии, поскольку и тот, и другой были взяты на небо в теле. Здесь есть над чем подумать. Торжество совершенного человека (сверхчеловека) в рамках ордена Илии представлялось торжеством над естественным человеком, над тварностью и пределом.

Учение алхимиков также типологически принадлежит этой метафизической позиции, хотя исторически чаще всего получалось так, что алхимики были вынуждены прикрываться креационистской риторикой. И если в случае католичества (Запад) и суннизма (Восток) это было возможным, то в случае восточного христианства, претендующего на безусловную тотальность, привилегированное прежде сословие колбягов (свидетельство тому находим в Русской правде Ярослава) было подвергнуто самой жёсткой обструкции.

Наконец, следует указать на то, что еврейское Илия часто фонетически сближалось с Гелиос. Таким образом, избранники, или ученики, Илии — это прежде всего те, кто выполняли солнечную работу. — О.Ф.

(LVIII) Это действительно буквальный перевод, поскольку древнеиндийские божества именовались дэвами. — Прим. перев.

(LIX) Имя царя (короля) Duenegh'а считается анаграммой слова Ехидна. См.: Майер Михаил. Убегающая Аталанта. — М.: Энигма, 2004. —Прим. перев. Напомним, что Ехидна представляет собой змею или королеву змей, укус которой наиболее опасен. Древние тексты очень таинственно упоминают её имя, намекая на ведущие от неё происхождение сакральные царствующие дома Европы и не только Европы. В частности, от Ехидны и Геракла, согласно античным авторам, происходят скифы. По большому же счёту, Ехидну следует соотносить с Мелюзиной Средневековья.

О Ехидне и Мелюзине говорятся сходные вещи. В частности, «Литературный сборник собрания Новгородского Софийского собора» повествует: «Бяху же ехидны: образъ имущи человечь, до пояса и ноги, от пупа же хвост змиевъ, прохода убо жена в лоне не имеетъ, токмо яко иглина скважина: егда же муж похощет жене, тогда вметает детородный удъ во уста ея. да аще пожреть семя жена, тогда изъяст тайный удъ и уморяетъ мужа своего и от того зачинает дети своя во чреве, и тогда прогрызают чрево ея, и исходят двое, и бывають отцеубийцы, и матереубийцы» (Цит по: Белова О.В. Славянский бестиарий. Словарь названий и символики. — М.: Индрик, 1999. С. 113.) Таким образом, «порождений ехидниных» (если мы вспомним, именно так Христос называл фарисеев) можно назвать «зачатыми чрез естество», что сближает Ехидну с Лилит, имевшей, по преданию, влагалище во лбу. Подкрадываясь по ночам к мужчинам, Лилит вступала с последними в связь, отчего рождались целые выводки нечеловеческих див (таким образом, Ехидна-Лилит выступает в роли грубого камня, способного совершить множество чудес). Скифы, большая часть которых, как известно, именовалась царскими скифами, ибо в их земле хранилось упавшее с неба золото (само слово скиф, сколот, как и Колхида, где находилось Золотое Руно, первоначально означало ни что иное, как именно золото), производили свой род от баснословного Таргитая. Греки же говорили про скифов, что те происходят от Геракла и Ехидны. Согласно преданию, Геракл блуждал в скифских краях, где он потерял коней, отыскав с трудом их затем в укромной пещере. Но там ему повстречалась Ехидна, женщина-змея, пообещавшая отдать коней Гераклу только в обмен на его любовь. От Ехидны родилось три сына: Агафирс, Гелон и Скиф. Соединив одно с другим, мы поймём, что скифы, царственный род, берут своё начало, согласно мифологии, от полужены-полузмеи.