Победитель - Харлан Кобен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слышу новый выстрел.
Эта пуля лишь слегка задевает мне плечо и ударяет в ветровое стекло, пробивая насквозь. Я хватаю руль и резко поворачиваю. Минивэн отрывается от дороги и балансирует на двух колесах.
Я закрываю глаза и держусь. Машина подскакивает, затем еще раз и на скорости ударяется в столб.
Наступает темнота.
Глава 20
У всех супергероев есть история их становления. Вообще-то, если подумать, такая история есть у всех людей. Расскажу сокращенную версию моей.
Я рос в привилегированных условиях. Вы это уже знаете. Думаю, здесь будет уместно сказать, что о каждом человеке скоропалительно судят по тому, как он выглядит. Или она. Это отнюдь не из ряда вон выходящее наблюдение. Я не провожу никаких сравнений и не говорю, что выгляжу хуже остальных. Сказать так означало бы проявить «ложную равнозначность». Но факт остается фактом: у многих один мой вид вызывает неприязнь. Они видят светлые волосы, румяные щеки, кожу фарфоровой белизны, высокомерное выражение лица. Они ощущают неистребимое зловоние «старых денег», волнами расходящееся от меня, и думают, что перед ними сноб, элитарный хлыщ, ленивый, склонный критиковать других, незаслуженно богатый, ни на что не способный; тот, кто родился не с серебряной ложкой во рту, а с серебряным сервизом на сорок восемь персон, дополненным титановыми ножами для стейка.
Я это понимаю. Я сам испытываю схожие чувства к тем, кто населяет мою социоэкономическую сферу.
Вы видите меня и думаете, что я смотрю на вас сверху вниз. Вы испытываете ко мне зависть и презрение. Все ваши собственные недостатки – реальные и придуманные – поднимаются и жаждут ударить по мне.
Что еще хуже, внешне я кажусь мягкотелым и избалованным. Словом, удобной мишенью.
Современные подростки сказали бы: «Его рожа просит кирпича».
Неудивительно, что в детстве все вышесказанное приводило к отвратительным выходкам в мой адрес. Ради краткости расскажу лишь об одной. Когда мне было десять лет, мы пошли в Филадельфийский зоопарк. Я был в синем блейзере с эмблемой школы, вышитой на нагрудном кармане. В какой-то момент я оторвался от группы своих таких же обеспеченных привилегированных одноклассников, пошел бродить самостоятельно и нарвался на мальчишек из бедного района. Думаю, вы уже догадались, к чему это привело. Они меня окружили, стали насмехаться, а затем избили. Кончилось тем, что меня госпитализировали в коматозном состоянии, из которого я довольно быстро вышел. Здесь нужно отметить неожиданный и интересный момент моего жизненного цикла: я чуть не потерял почку, по которой мне недавно заехал Бобби Лайонс.
Физически мне было очень больно. Но куда острее меня донимал стыд, испытываемый десятилетним мальчишкой из-за собственной трусости, беспомощности и страха.
Короче говоря, я ни в коем случае не хотел пережить это снова.
У меня был выбор. Я мог, как требовал отец, держаться среди своих, прячась за чугунными воротами и ухоженными живыми изгородями поместья. Или измениться сам.
Остальное вы знаете. Во всяком случае, думаете, что знаете. Как заметила Сейди, люди – существа сложные. У меня были средства, мотивация, пережитая травма, врожденные способности, целеустремленность и кое-что еще. Когда я наиболее честен с собой, то называю это временной утратой контроля над собой – а может, это примитивный механизм выживания? – что позволяет мне не только выходить победителем из стычек, но еще и получать некоторое удовольствие от чинимого насилия.
Возьмите все эти компоненты, смешайте в блендере – и вуаля! Вот он я.
На больничной кровати. В бессознательном состоянии.
Сколько я здесь валяюсь? Понятия не имею. Может, мне приснилось, но однажды, открыв глаза, я увидел Майрона, сидящего у кровати. Когда-то я так сидел у его постели, когда мы отскребли его от тротуара после пыток, которым его подвергло наше родное правительство. В другие моменты я слышу голоса: отца, моей биологической дочери и умершей матери. Но поскольку я точно знаю, что один голос никак не может являться реальным, возможно, и остальные – плод моего воображения.
Однако я остался жив.
Что касается моего «плана» – я использую это слово в самом широком толковании, – еще до столкновения минивэна со столбом мне удалось подсунуть бóльшую часть тела под водительский ремень безопасности. Поэтому в момент катастрофы меня ни обо что не ударило. Судьба обоих братьев Тедди мне неизвестна. Не знаю я и мнения властей по поводу случившегося. Сколько часов или дней прошло с тех пор, я тоже не знаю.
По мере того как я подплываю к осознанному состоянию, я отпускаю свой ум в свободное путешествие. Я начал соединять некоторые куски этой головоломки. По крайней мере, у меня такое ощущение. Полной уверенности нет. Поскольку бóльшую часть времени я по-прежнему нахожусь в бессознательном состоянии, если вам угодно называть так этот переломный момент, и потому мои решения, касающиеся ООО «Армитидж», ограбления банка и убийства Рая Стросса, кажущиеся сейчас вполне убедительными, впоследствии могут оказаться полной чепухой. Так бывает со многими снами.
Я достигаю стадии, когда могу удерживаться в сознании, но пока не решаюсь. Сам не знаю почему. Отчасти это вызвано утомлением. Меня одолевает настолько сильная усталость, что даже открыть глаза для меня – непомерное усилие. Такое ощущение, будто я застрял в одном из снов, где пробираюсь по глубокому снегу и потому двигаюсь очень медленно. Я вслушиваюсь в окружающие звуки и пытаюсь выудить из них какие-нибудь сведения, но голоса неразборчивы. Они звучат приглушенно, как у родителей Чарли Брауна[22]. Или еще одно сравнение: кажется, что голоса раздаются из-за душевой занавески, доносясь сквозь шум воды.
Когда я наконец с усилием открываю глаза, то у кровати сидит не кто-то из близких и не Майрон. Это Сейди Фишер. Она наклоняется ко мне. Я даже чувствую запах ее шампуня с ароматом сирени.
– Ни слова полиции, пока мы с вами не поговорим, – шепчет она мне на ухо, затем громко сообщает: – Кажется, он очнулся, – и отходит в сторону.
Меня обступают профессионалы: врачи и медсестры. Они ощупывают меня, что-то замеряют и вместо воды дают ледяную стружку. Это занимает не более двух минут, но я в состоянии отвечать на их простые, сугубо медицинские вопросы. От них я узнаю, что у меня травма головы, что пуля не задела важных органов и вскоре я поправлюсь. Затем интересуются, есть ли вопросы. Я переглядываюсь с Сейди. Она едва заметно
