Объединенная нация. Феномен Белорусии - Юрий Шевцов

Конфликт между национальным интересом РБ в быстром экономическом росте и интересами ЕС сохранить нынешнюю социально-экономическую структуру ЕС с лидерством западноевропейских стран – большая политическая проблема для небольшого государства. Беларусь может разрешать эту проблему только при опоре на особо тесные отношения с РФ. После происшедшей сырьевой трансформации РФ заинтересованность РБ в еще более быстром технологическом рывке всем комплексом своих предприятий и предприятий-смежников в России означает напряженность между Беларусью и сырьевым лобби РФ. То есть дальнейшее развитие Беларуси, которое требует более быстрой технологической модернизации крупного промышленного производства, зависит от успеха внешнеполитической деятельности РБ, от политических факторов вообще. При таких обстоятельствах в Беларуси можно смело ожидать сохранения сильного государства и культуры, идеологии, системы ценностей, очень резко контрастирующей с ценностями стран ЕС, сырьевой части общества РФ, вялоиндустриального общества Восточной Европы. В то же время все те факторы национальной безопасности РБ, которые действовали в 90-х годах, продолжат действовать и далее: политический конфликт вокруг/против РБ стоил бы слишком дорого для РФ и ЕС, соседей РБ, из-за паралича транзитных коммуникаций.

Ликвидации белорусского феномена политическим путем скорее всего не произойдет. Беларусь на долгое время останется феноменом успешного европейского государства, которое в силу специфической социально-экономической структуры и стратегического положения вынуждено реализовать свой национальный интерес в достаточно конфликтной относительно остальной Европы форме. Во время неизбежного вскоре перехода развитых стран на новый уровень научно-технологического прогресса наличие внутри Европы белорусского фактора, способного к крупным политическим и культурным инициативам, может сыграть сложную роль.

Послесловие

Лицом к лицу – лица не увидать. Это про нас и Беларусь. Пока был Советский Союз, было психологически безразлично: ехать в Минск или, скажем, в Ростов-на-Дону, в Воронеж или в Витебск. Закавказье было чем-то явно особенным, Средняя Азия – тем более, в БССР мы были «дома». Минск говорил по-русски и, казалось, мыслил только по-русски. Конечно, оказавшись где-нибудь в Гродно, нельзя было не заметить обилие костелов и можно было услышать польскую речь, но это, как в Закарпатье, легко было списать на следы предвоенных времен. Да и в Гродно или в Гомель мало кто заезжал.

Наши исторические познания страдали и страдают неполнотой. Царь был «всея Великия, Малая и Белая Руси». Что-то помнилось про Великое княжество Литовское. Князь Курбский, да и другие ранние русские беглецы уходили «в Литву», но в целом в памяти держатся сложные отношения России и Польши, проходящие сквозь белорусские земли напрямую. Было в памяти бегство Наполеона через Березину, сразу за этим – партизаны и Хатынь, скорее через книги Василя Быкова и Надежды Алексиевич. Большегрузные «МАЗы», телевизор «Горизонт». Чернобыльская катастрофа, однако в российском общественном сознании она сопряжена скорее все же с Украиной. Наконец, Беловежские соглашения, память о которых для абсолютного большинства российских людей окрашена в траурные тона. Пара имен политиков, из которых о премьере Кебиче не помнит уже почти никто, а господин Шушкевич еще знаком телезрителям только потому, что время от времени сообщается о том, что ничтожность его пенсии достойна Книги Гиннесса.

Все дальнейшее перекрыто спортивной фигурой Александра Григорьевича Лукашенко во всей противоречивости отношения к нему в России. Есть скептики, ностальгирующие по Советскому Союзу, и есть скептики, подобной ностальгии не испытывающие, и есть восторженные почитатели. Отношение есть – понимания нет.

Так получается, что книга Юрия Шевцова являет собой первый аналитический путеводитель по Беларуси, утвердившейся в собственной государственности.

Содержание книги в точности отвечает ее названию, и перед нами белорусский феномен во всей его многогранности. После прочтения этой книги множество суждений российских, восточноевропейских и западных политологов могут вызвать единственно усмешку. Мнение у них есть – понимания нет.

Округлое пятно Беларуси на карте Европы занимает не слишком много места, но, как и в большинстве европейских стран, внутри контура ее границ скрыта сложная региональная структура, сложившаяся в результате тысячелетнего взаимодействия природного ландшафта, социальных структур и политических систем. Кто, к примеру, кроме немногих историков, помнит, что вопрос о присоединении Восточной Пруссии к Белорусской ССР обсуждался к концу войны вполне предметно, так что судьбы Калининградского эксклава могли бы сложиться совсем иначе? Кто помнит, что передача Вильны-Вильнюса Литве была скорее следствием персональной игры Сталина на европейской карте, чем так называемой объективной необходимостью?

Мелиорация белорусского Полесья, ставшая, наверное, последней успешной стройкой СССР, переструктурировала ландшафт страны радикальным образом. Мало кто отдает себе отчет в том, что на белорусской земле к середине 80-х годов успел сложиться наиболее индустриальный по своему характеру сельскохозяйственный комплекс, по мощности существенно превосходящий совокупное сельское хозяйство Эстонии, Латвии и Литвы. Феномен Беларуси выражен и в том, что этот сельскохозяйственный комплекс сохраняется до сего дня, и не видно оснований, по каким он мог бы испытать серьезный кризис. Теоретически таким основанием мог бы стать крах мелиоративной системы, и задача предотвращения такого краха силами централизованного государства остается ключевой. Это важный электоральный ресурс политического курса Лукашенко, однако не только не единственный, но и не главный, и автор убедительно разрушает российский стереотип «сельской Беларуси».

Шевцов не страшится задать жесткий вопрос: а есть ли вообще белорусы? Не страшится и приводит весомые аргументы в пользу положительного ответа: они есть! Их национальная идентичность сохранялась, веками прогибаясь то под одной, то под другой внешней силой, сохраняясь как «тутэйшесть», прочная укорененность в здешней земле. Это оптимальный вариант идентичности, когда национальное начало тождественно государственному – европейский вариант, и потому широчайшее использование русского языка, конституционно закрепленное в государственном двуязычии, нисколько ему не препятствует. Для многих читателей будет неожиданностью белорусское хитросплетение конфессий, еще большей – неудержимый, как доказывает автор, рост протестантизма, вследствие чего есть все основания ожидать, что через поколение-два в Восточной Европе утвердится по преимуществу протестантская страна в границах светского государства.

К феноменальным сторонам Беларуси справедливо отнести и ее индустриализацию позднего советского времени, во многом случившуюся в результате лоббизма со стороны влиятельных «партизан» в Москве, и ее судьбу в постсоветское время – хотя применительно к этой стране выражение «постсоветская» вряд ли вполне оправданно. Если крупная промышленность прибалтийских республик исчезла, а в большинстве стран Восточной Европы она многократно ужалась, то белорусские промышленные гиганты не только уцелели, но с 1996 года демонстрируют устойчивый рост. Множество таблиц, которыми Шевцов оснастил книгу, иллюстрирует этот белорусский феномен: вопреки всем рекомендациям Международного валютного фонда или Всемирного банка без займов на Западе машиностроение и нефтехимия республики крепко стоят на ногах. Они, нисколько не реформируясь внутри, нарастили централизацию управления, разучив при этом правила игры на внешних рынках. Заметим, что автор лишь мимоходом обозначает главное основание белорусского феномена – льготные цены на российские нефть и газ, товарные взаимозачеты между Россией и Беларусью в пользу последней, рост доходов от роста мировых цен на энергоносители и продукты их переработки.

До некоторой степени автор прав: практически такие же условия существовали (по сей день все еще существуют) для иных соседей России, но и политический, и экономический результаты совсем иные. Волей-неволей приходится признать, что именно Беларусь сумела извлечь наибольшие выгоды из последовательной ориентации на Россию как источник собственного благополучия. И произошло это благодаря политике, начатой еще Кебичем и лишь развитой Лукашенко как прямыми выразителями интересов крупной белорусской индустрии – ее директорского корпуса и ее трудовых коллективов. Впрочем, нельзя не отметить и значение обратной связи: крупные белорусские предприятия, в советское время назначенные на роль замыкающих в технологических цепочках, в немалой степени способствуют удержанию на плаву (и, заметим, консервации в старых управленческих формах) немалого количества российских заводов.