Время Чёрной Луны - Алексей Корепанов

– Нет, – твердо ответил я. – Видимо, суждено нам и впредь продолжать наши беседы. Это мой окончательней ответ, Хрыкин.

Хруфр с силой хлопнул ладонью по папке и, нахмурившись, потянулся к серому телефону. Ткнул пальцем в кнопку с цифрой «семь» и, подождав, пока абонент отзовется, сказал:

– Ответ тот же.

Выслушал, кивнул.

– Да, как и решили.

Положил трубку и взглянул на меня:

– Мне очень жаль, Доргис, что так получается. Поверьте, вы сами виноваты в создании той ситуации, которая в данный момент имеет место.

Я развел руками:

– Помилуйте, Хрыкин, я вас ни в чем не виню.

В животе у меня вдруг обнаружился неприятный холодок. Холодок волной подкатился к сердцу.

– Наши методы весьма гуманны, Доргис, мы редко выходим за рамки.

– Взгляд Хруфра стал сочувствующим и даже печальным. – Но выходим. Вынуждены выходить.

– Сожжение на костре? Четвертование? Водружение на кол? – Я попытался улыбнуться, но, кажется, улыбка у меня не получилась.

– При нашей последней встрече и очередном вашем необдуманном отказе я сказал вам, Доргис, следующее: вы вернетесь в прошлое и будете жить и, возможно, продолжите творить. Но я хорошо изучил вас, Доргис, и поэтому сказал кое-что еще. Я сказал вам: придет время, Доргис, когда вам будет не мил окружающий мир, когда вы устанете от него, от себя и от своих мыслей, когда жизнь покажется вам тошной, этакой пустой и глупой шуткой – и для вас настанет Время Черной Луны. Вы увидите Черную Луну, и у вас навсегда пропадет желание смотреть на звездное небо. Даже более того: возможно, вам захочется уйти, навсегда уйти… понимаете? А вполне обдуманное, осмысленное добровольное уничтожение собственного сознания – это тот единственный случай, та единственная гарантия, что оно уже никогда не восстановится. Нигде. Ни в каких мирах. Я просчитал такую вероятность, Доргис. Она была весьма большой. – Он подался ко мне и впился в меня взглядом следователя. – Вы ведь уже увидели Черную Луну, Доргис?

Вот оно что… Вот оно что… Я захлебывался в водовороте мыслей, я старался вырваться из этого кружения в спокойную прозрачную воду понимания, добраться до теплого песчаного берега истины – и это мне удалось.

Тогда, в предыдущую встречу с Хруфром, когда он посулил мне приход Времени Черной Луны, я заставил себя эапомнить слово «Иллолли», я впечатал его в память, замуровал в подземельях подсознания, выбил нестирающимися буквами на каменном монолите какой-то десятой или сотой глубинной памяти, укрыл в тайнике и заставил себя забыть это слово до поры. До появления Черной Луны. Почему именно это слово? Может быть, это имя той, что ждала меня в одиноком замке на холме? Я увидел Черную Луну – и сработало мое подсознание, и я отправился в Мир Одинокого Замка, на поиски той, что должна была рассказать мне, как разузнать все тайны Учреждения Хруфра. Но Хруфр перехватил меня – и та, что сопровождала меня, не успела воплотиться в Иллолли, которая помогла бы мне расправиться с Учреждением…

Но значит – выход был! Я вновь могу заставить себя запомнить это имя и, отброшенный в прошлое, в очередной раз отброшенный в прошлое, вновь дождаться появления Черной Луны – и отправиться на поиски. Мы еще поборемся, Хруфр!

– Вы видели Черную Луну, Доргис, – утвердительно сказал Хруфр, глядя на меня с непонятной усмешкой. – И все-таки поступили не так, как мы предполагали. Вы провели нас, Доргис, но, надеюсь, в последний раз. Никаких темпоральных сдвигов больше не будет. Мы считаем себя вправе поступать негуманно по отношению к отдельной личности во имя высшего, всеобщего гуманизма. Гуманная цель оправдывает любые средства, Доргис.

У меня сжалось сердце. Неужели Хруфр взял-таки верх и я безнадежно проиграл? Что они решили сделать со мной? Знавали мы уже все эти тезисы насчет достижения высших целей какими угодно средствами…

– Ты любишь смотреть на звездное небо, – жестко сказал Хруфр и оскалился, обнажая острые клыки и, кажется, не заботясь более о сохранении своего чиновничьего имиджа. – Мы дадим тебе возможность смотреть на звездное небо. Это станет твоим единственным эанятием. Когда тебя затошнит от этого занятия, ты позовешь нас и откажешься от дара. – Хруфр на глазах превращался в гладкий черный столб. – И тогда, если захочешь, сможешь отправиться в мир исполнения желаний. Вместе с ней. До встречи, упрямец Доргис.

Черный столб покачнулся, упал, рассекая стол с перекидным календарем и лампой, пробивая невидимую преграду – и обрушился на меня…

15

…И остановилось, и замерло, и застыло время, и одни и те же немигающие звезды висели в черном льду пустоты над моим лицом, постоянно одни и те же, неподвижные, навсегда вмерзшие в пустоту. Время обтекало мой маленький мирок, вихри и течения времени проносились где-то вдали, а здесь, в моем маленьком мирке, всегда все было одно и то же: черные стены цилиндрического пустого колодца, на ровном дне которого я лежал навзничь, раскинув руки, не в состоянии даже вздохнуть или сделать хоть какое-нибудь движение; кружок черноты над головой, украшенный навсегда застывшими звездами… Все. Это было все. Я не испытывал ни голода, ни жажды, а это означало, что я действительно извлечен из времени, что время просто не существует для меня. Вокруг могли меняться эпохи, могли гаснуть звезды, могли возникать и уходить в небытие цивилизации разумных существ – но все это происходило вне моего колодца. Учреждение Хруфра вело целенаправленную борьбу за всеобщее благоденствие и процветание.

Единственное, что жило во мне, – это мое сознание, неподвластное ни времени, ни всемогущему Учреждению. Я лежал и думал, лежал и вспоминал, я понимал, что влип всерьез, я ничего не мог поделать без посторонней помощи (увы, я не Шварценеггер), а на помощь надеяться не приходилось. Не было моей Донге-Илонлли, не отзывался бедж Сю – да и что бы он сделал против Учреждения, которому под силу уничтожать и восстанавливать целые миры? Не было больше спасательницы… Кто еще мог помочь? Разве что Виталя. Хороший помощник из случайного нашего попутчика Витали – лучше не придумаешь.

Я понимал, что влип всерьез, и что лежать мне вот так, глядя на одни и те же звезды (а я даже глаза не мог закрыть), целую вечность. Но я готов был лучше пролежать так целую вечность, чем капитулировать перед Хруфром. Правда, не прошел еще для меня и первый миг вечности, я еще пытался отвлечься, я еще подбадривал себя. А ведь это было только начало.

«Вот алмазная гора высотой в тысячу локтей, – вспомнилась мне древняя восточная притча. – Раз в столетие прилетает к ней птичка и точит свой клюв о гору. Когда она сточит гору до конца – пройдет первое мгновение вечности…»