Время Чёрной Луны - Алексей Корепанов

Я с удивлением посмотрел на Хруфра. Откуда он все это знал, кабинетный чиновник неведомого Учреждения? Противоречие между замыслом и реализацией… Невозможность высказаться так, чтобы окружающие увидели мир твоими глазами… Невозможность влезть в чужое сознание и увидеть, ЧТО на самом деле творилось в сознании мастера, увидеть истинные глубины творений, а не их действительно уж слабое отражение на бумаге…

Я представил обретших плоть мифических героев и чудовищ, представил восставших из бледных символов-слов гомеровских олимпийских богов и демонов восточных сказаний; подумал о торжествующих инфернальных силах готических романов; сохранившихся с помощью живописи образах видений Дюрера и Босха; гоголевском Вие и Мелеаганте Кретьена де Труа; Люцифере Данте и Христе-Пантократоре из маленького храма Дафни близ Афин… – и мне стало неуютно. В холодной глубине растворился потолок кабинета, и странные образы проступили на стенах, оклеенных стандартными невыразительными обоями. В том, ином континууме, в воплощенной Вселенной воображения, должны были бы происходить такие схватки, бурлить такой водоворот событий, вершиться такие дела – и вряд ли только добрые, – которые не в силах изобразить и передать ни один мастер, будь он даже самым великим Мастером из мастеров человеческих…

– Вижу, вам все понятно, Доргис, – сказал проницательный Хруфр, странное существо, принявшее облик кабинетного работника в неземном (?) учреждении. – Вы, как я уже говорил, все очень быстро схватываете. Да, тот континуум постоянно пополняется и превращается из системы замкнутой в незамкнутую. То там, то тут – прорывы, утечка. – Хруфр подался ко мне и понизил голос: – Они проникают к нам, понимаете? Не Белоснежки, не Дюймовочки, не Мальчики-с-пальчик – а совсем другие. Ведь Медуза Горгона, стимфалийские птицы, всадник, под коим конь блед, Уэллсовы марсиане на боевых треножниках – тьфу, ерунда, чепуха по сравнению с теми, с кем нам приходится бороться. Как вы думаете, должны мы были принять меры для того, чтобы не допустить дальнейшее пополнение того континуума?

Я молчал. Я обдумывал его слова.

– Ваше молчание, Доргис, в данном случае,– знак согласия. Так что никакая это не охота, а вынужденные и совершенно необходимые мероприятия в интересах нашей общей безопасности. И вашей безопасности тоже, Доргис. Вы должны понять, что ваши фантазии не есть только ваше личное дело. Вы, разрушители, рубите сук, на котором сидите не только вы сами, но и все остальные. Вся разумная, так сказать, масса Вселенной.

Я слушал Хруфра вполслуха, поскольку понял главное, что он пытался мне втолковать, в чем пытался убедить. И хотя в его голосе не было фальши, я все-таки не поверил его аргументам; по-моему, дело здесь было вовсе не в том, что иной континуум угрожает благополучию нашего уютного мира. Не в том было дело… А в чем?

– Красиво излагаете, Хрыкин. – Я усмехнулся. – Но недостаточно убедительно. Я не Станиславский, но тоже хочу сказать: «Не верю!» Никогда не поверю, что столь могущественное Учреждение не может справиться с какими-то локальными прорывами и утечками. С вашими-то возможностями! Что вам стоит организовать небольшой темпоральный сдвиг и загнать химер назад в стойло?

– Они не поддаются сдвигам, – быстро ответил Хруфр.

Слишком быстро.

– Какая-то странная избирательность, вам не кажется, Хрыкин? Позвольте все-таки вам не поверить.

Хруфр вновь остро взглянул на меня и потушил очередной окурок.

– Хорошо, не верьте. Хотя прорывы действительно имеют место. Могу организовать пребывание в месте очередной утечки – сами во всем убедитесь, но дело не только в прорывах, вы правы, Доргис. С этим мы кое-как справляемся, и, надеюсь, будем справляться и впредь, хотя и хлопотное это занятие. Основная причина нашей охоты, как вы выразились, есть нарушение равновесия. Рав-но-ве-си-я. Не мне вам объяснять, и не вам выслушивать, чем является равновесие для Вселенной: основа, Доргис, основа и стержень всего сущего. В противном случае, мы бы с вами не говорили, никто бы уже ничего не говорил, а имели бы сейчас место неуправляемые процессы, происходящие без присутствия постороннего наблюдателя. После спровоцированного определенными и весьма печальными, поверьте, для нас обстоятельствами Большого Взрыва, этого, так сказать, Начала Начал, хотя это вовсе и не Начало, Вселенная наконец-то начинает замедлять пульсацию и постепенно превращается в стационарную систему. Без выбрыков и непредсказуемости. Вселенная как таковая, наконец-то, так сказать, начинает приходить в себя. И вот теперь, Доргис, представьте такую картину: только-только пришедшую в себя Вселенную, угомонившуюся, наконец, после всех этих первичных пертурбаций, начинают расшатывать изнутри. Расшатывать и вновь выводить на уровень непредсказуемого состояния. Вот вам следствие деятельности разрушителей. И если бы не мы, блюстители, так сказать, равновесия, Вселенная давно бы пошла вразнос.

– Послушайте, Хрыкин, а кто вас, собственно, уполномочил заниматься подобными делами? Блюсти покой Вселенной. Уж не сама ли Вселенная? Это мой вопрос номер два.

– Напрасно иронизируете, Доргис. Для чего Вселенная создала людей? Чтобы противостоять энтропии. Почему Вселенная создала Учреждение, одно из подразделений которого мне поручили возглавлять? Потому что ошиблась в людях; люди оказались весьма неоднородным, так сказать, материалом, среди них появились нарушители равновесия, разрушители. Такие как вы, Доргис. Люди разрушают любые миры, любые миры Вселенной, где только появляются, а каждый мир, поверьте, Доргис, значит для Вселенной гораздо больше, чем для вас ваше собственное ухо или, скажем, поджелудочная железа. Поэтому нам, Доргис, нужна управляемая масса, нужны вполне предсказуемые и управляемые потребители, все желания и поступки которых весьма несложно просчитать наперед и не стоять, как говорится, на постоянном боевом посту в ожидании, простите за тавтологию, любых неожиданностей. Нужна отнивелированная и управляемая масса, и пусть себе живет и размножается на радость, так сказать, матушке-Вселенной. Масса безо всяких вывертов. – Хруфр помахал пальцем, предупреждая и запрещая. – Вот потому во всех населенных мирах идет сейчас поимка разрушителей. Не таких, как все – скажем так, если вам не по душе термин «разрушители». Вы-то ведь себя таковым не считаете, не правда ли? – Хруфр не стал дожидаться моего ответа и покивал: – Не считаете, не считаете; напротив, мните себя творцами миров, а на деле-то тянете всех к полнейшему краху. Вот так-то, Доргис. Я открыл вам все карты. Теперь слово за вами.

Хруфр утомленно прикрыл глаза и потер виски. Я молча смотрел на него и пытался собраться с мыслями. То, что он рассказал, было похоже на правду, и могло быть правдой, только что теперь мне с этой правдой делать? Разве мог я пойти против себя, разве мог дать согласие на то, чтобы превратиться в нечто иное?