Оккупация - Андрей Щупов

— Окна! Держите окна! — прорычал комендант, но его предупреждение запоздало. Двое из мужчин кинулись было в указанном направлении, но что-то тяжелое ударило по внешней витрине, и стекло с грохотом посыпалось вниз. В следующую секунду в пробой ринулись незнакомые люди с топорами и саблями. Все это напоминало кадр из приключенческого фильма, где кровожадные пираты берут на абордаж королевский фрегат. Отличие заключалось в малом: брали на абордаж не фрегат, а вполне современную гостиницу.

Гулко треснуло где-то наверху, и оттуда же донеслись дикие крики. Миронов увидел, как один из проникших в гостиницу бородачей, буднично пырнул стоящего у него на пути человека кинжалом и тут же подхватил на плечо визжащую дамочку. Из раны брызнула кровь, и мужчина со стоном осел на пол.

— Хойханамэ! — гортанно выкрикнул бородач и демонстративно мазнул обагренным кровью кинжалом себя по лицу. Его крик тут же подхватили бегущие следом приятели. Вели они себя совершенно бесцеремонно, а внешний вид их живо напоминал о давних революционных временах, когда по пустыням Туркмении и Казахстана разъезжали банды басмачей, — все те же матерчатые пояса, неряшливые халаты, тюрбаноподобные повязки на головах.

— Стоять! — с саблей в руках комендант отважно ринулся к людям, просачивающимся через разбитую витрину. Лицо у него было исполнено отчаянной решимости. Видно было, что человек этот, в самом деле, готов умереть на своем посту. С воплем к нему метнулось сразу трое нападающих. Судя по всему, серьезного сопротивления они не ожидали, за что мужественный комендант тут же и наказал их. Сабля его заплясала, перескакивая из руки в руку, выписывая в воздухе стремительные вензеля. Вжикнула сталь, и первый из «басмачей» с хрипом упал на колени. За первым последовал второй, а третьего достал табуретом по голове Сергей Миронов. Все это отдавало форменным самоубийством, но очень уж мерзко было смотреть на то, как один-единственный вояка пытается отстоять гостиницу от штурмующих орд.

— Спасибо! — выдохнул комендант. — Прикрывайте меня со спины…

— Это безумие, надо отходить! — крикнул Миронов.

— Куда? Они повсюду.

— Можно выбраться на крышу. Если за нами вышлют вертолеты…

— Какие, к чертям, вертолеты! — простонал охранник. — У них же ящеры, а с ними никакая авиация не сладит.

Вопросы так и вертелись на языке Миронова, но разговориться им не дали. Очередная волна штурмующих ринулась к коменданту, гортанно что-то выкрикивая на своем языке. Глядя на них, Миронов подумал, что в отличие от нынешних бойцов шахидов эти бородачи вооружены не в пример слабее. Ни тебе гранатометов с рациями, ни биноклей с автоматами. Впрочем, и то, что имелось у них в наличии, атакующие пускали в ход без всякого стеснения. Было видно, что не все они знатные фехтовальщики, однако желания скрестить с ними оружие Миронов в себе по-прежнему не ощущал. Ситуация была дикой и таким же диким был страх, накрывший его с головой. И было удивительно, что комендант продолжает стоять на пути у этой беснующейся своры, одной-единственной сабелькой удерживая бородачей в халатах от бешеного разгула.

Впрочем, долго это тянуться, разумеется, не могло, и очень скоро в рядах дайков нашелся свой собственный мастер — здоровенный детина с голым торсом и жилистыми руками, по самые брови заросший черным витым волосом. Именно с ним скрестил свою саблю юркий комендант. Раздался неприятный лязг сталкивающейся стали, и чтобы не угодить под чужой удар Сергей торопливо отступил в сторону. Судя по всему, саблей служащий гостиницы владел неплохо, однако на этот раз ему не повезло, и мастер повстречал еще более сильного мастера. Серия финтов не увенчалась успехом, и, довольно легко отразив выпад снизу, бородач с оттягом рубанул по сабле противника, разом выбив ее из рук. Пытаясь спасти положение, Миронов метнул один из своих кинжалов, но, кувыркнувшись в воздухе, коротенький клинок лишь чиркнул по плечу бородача, не причинив ему ни малейшего вреда. Азартно взвыли приятели дайка, пестрая их толпа разом придвинулась ближе. Еще один довершающий удар, и оглушенный комендант осел возле стойки.

— Ахри маруго! — не без музыкальности пропел бородач. Он явно работал на публику, и лезвие его ятагана с издевательской медлительностью поползло к горлу коменданта. Кажется, все, кто находился в фойе, понимали, что произойдет в следующую секунду. Бородач собирался не просто убить коменданта, а отрубить ему голову. Судя по манерам и неспешному замаху, он наверняка это умел.

— Не торопись, красавец! — выдернув из ножен тяжелый палаш, Миронов шагнул вперед. Сердце трепетало в груди, дыхание срывалось, однако еще более страшным казалось стоять на месте и наблюдать процедуру казни. Глаза бородача оценивающе прошлись по фигуре Миронова, ноги совершили скользящий шажок в направлении нового противника. И уже по одному этому шагу Миронов понял, что долго ему не выстоять. Пожалуй, лишь до первой настоящей атаки.

В детстве подобно многим своим сверстникам маленький Сережа пересмотрел множество приключенческих фильмов, играл в Дартаньяна, боготворил мускулистого Жана Маре и подражал лихому Фанфану Тюльпану. Но, увы, все это, как выяснилось, особенной пользы не принесло. Возможно, он грамотно стоял, да и выражение лица его казалось довольно грозным, однако было ясно, что весь этот маскарад не произвел на бородача никакого впечатления.

Как бы то ни было, но худшие подозрения Миронова подтвердились. Крутанув ятаганом, бородач шагнул ближе и первым же финтом выбил из рук Сергея палаш. За спиной его азартно загомонили приятели, и, хищно прищурившись, бородач шагнул ближе. Возможно, он изготовился к решающей атаке, но добить Миронова на сей раз не позволил капитан Шматов.

— Спокойно, кореш, я туточки! — клинок Потапа дерзко подбил снизу широченный ятаган, и, оттолкнув Миронова в сторону, капитан встал во весь рост перед бородачом. — Ну что, образина? Хочешь орденок с медалькой на грудь нацепить? Так их еще надо заработать!

Гаркнув что-то свое, дайк ринулся на Потапа. Оказавшийся за спиной коллеги Сергей невольно зажмурился. Легкость, с которой бородатый бандит расправился с комендантом, не давала Шматову ни единого шанса, а смотреть на гибель лучшего друга Миронов не хотел.

— Хопаньки!.. А теперь вот сюда и сюда — р-раз!..

По изумленному шуму в зале Миронов понял, что произошло нечто неожиданное. Открыв глаза, он вновь разглядел фигуру Шматова. Тот стоял в прежней позе фехтовальщика, чуть подняв левую руку, в правой покачивая длиннющей шпагой. Бородач же лежал на полу, рукой зажимая кровоточащий бок. Его грозный ятаган валялся тут же поблизости.

— Ну что? Есть еще желающие? — поинтересовался Шматов, и, конечно, желающие нашлись.

С рыком, напоминающим звериный, к Шматову ринулось сразу трое или четверо дайков. В фойе их скопилось уже десятка два, а потому, если бы не Миронов с поднявшимся с пола комендантом, капитан мог бы оказаться в плотном окружении. Но самое удивительное, что он и впрямь неплохо владел шпагой. Это было настоящим открытием для Миронова, который в медведеподобном и вечно неторопливом друге даже не подозревал подобной резвости. Сам же Шматов о своей спортивной юности практически ничего не рассказывал.

— Хопа! — прыгнув навстречу атакующим, капитан жестко подсек руку одного из бородачей, тут же на возвратном движении резанул чужое бедро, крутанув кистью, пристукнул по чьей-то сабельке, заставив ее с лязгом заплясать на полу.

— Да уж! Бойцы-то вы, оказывается, хреновые! — пропел он. — Видно, только толпой и умеете драться…

Жуткая атака капитана повторилась. Ни в какое ложное благородство он играть не собирался. Шпага в его руках мелькала с быстротою молнии, и все его финты Миронов не сумел бы отследить, даже если бы очень захотел. Еще пара сабелек полетела на пол, и, обливаясь кровью, к стенам отшатнулись очередным жертвы капитана Шматова.

— А-а! — бешено заорал Миронов. — Съели, гады?! — поднатужившись, он подхватил с пола журнальный столик и с силой швырнул в бородачей. Бросок получился более чем удачным, сбив с ног сразу нескольких агрессоров. Не ожидавшие столь буйного отпора, дайки явно дрогнули. Но главное — пример Сергея воодушевил прочих соплеменников. Пребывающие до сих пор в состоянии ступора, они наконец-то ожили. Это было что-то вроде психического прорыва. Крича нечленораздельное, мужчины ринулись на захватчиков. Били кулаками и ногами, тут и там вдребезги разлетались бутылки, проламывая чужие головы. В схватку вступили и женщины, что легко угадывалось по изменившейся боевой ноте. Наряду с матерным хрипом воздух дрожал теперь от дикого визга. В дайков полетело все, что могли подхватить человеческие руки — пепельницы с вазами, тарелки и тяжелые табуреты, жестяные банки с пивом, упаковку которого очень кстати извлекли из-под стойки. При этом все, как один, продолжали надрывать глотки — то ли подбадривая себя подобным образом, то ли пытаясь напугать противника. Во всяком случае, природу боевых кличей Миронов уяснил для себя только сейчас. Он и сам орал что-то непотребное. Крик добавлял сил, превращал людское сопротивление в нечто материально оформившееся. Пожалуй, сражайся они молча — и ничего бы у них не получилось, но в эту минуту произошло очередное чудо. Совместными усилиями они выдавили дайков из фойе, пинками и безжалостными оплеухами выбросили на улицу.