Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

Вряд ли будет когда-либо прояснён и следующий тёмный период в жизни Бухарина… Уроженец Москвы, сын учителя и затем – податного инспектора в Кишинёве, он пришёл в революцию в 1905 году 18-летним студентом экономического отделения юридического факультета Московского университета и был исключён из него в 1911 году – накануне окончания, по причине высылки в Онегу. В том же году он эмигрировал и вошёл в круг сотрудников Ленина. Как и Ленин, Бухарин с началом Первой мировой войны был арестован в Австрии по подозрению в шпионаже и выслан в Швейцарию.

Казалось бы – продолжай быть с Лениным, однако Бухарин уезжает сначала в Лондон, затем – в Стокгольм, откуда его в апреле 1916 года высылают, и он перебирается в Данию, а с октября 1916 года – в США, к… Троцкому! Как уже было сказано, вместе с последним Бухарин редактирует в Нью-Йорке меньшевистский журнальчик „Новый мир“ („Novi mir“).

В мае 1917 года Николай Иванович возвращается через Японию в Россию, на VI съезде РСДРП(б) избирается членом ЦК, с 1918 года он – главный редактор „Правды“…

Но говорить о нём, как о ленинце не приходится – один факт подрыва позиции Ленина в вопросе о Брестском мире вполне показателен. При этом Бухарин и упорен, и бесхребетен одновременно – бывают такие натуры, и они очень опасны, поскольку склонны к скрытому политическому бешенству.

Вот что такое был в действительности Николай Бухарин.

Фактически, он никогда и не был большевиком, потому что: а) был путаником в теории; б) не обладал стойкостью по отношению к соблазнам житейским; в) не обладал стойкостью по отношению к соблазнам политическим; г) обладал способностью к интриге и предательству.

Если и был кто-то, о ком можно сказать, что с ним Ленин стремительно и без колебаний сближался после Октября 1917 года, больше, чем это было до 1917 года, то это были Сталин и ещё – Дзержинский. Ленин в ходе гражданской войны хорошо узнал цену Сталину и затем ценил его всё более и более…

Не думаю, что Бухарина всё это радовало. И если бы в начале 20-х годов его поставили перед жёстким выбором: живой Ленин или живой Троцкий, выбрал бы Николай Иванович не первого, а второго.

А уж при выборе между Сталиным и Троцким – не на заседании Политбюро, а „в сердце своём“, и вовсе не приходилось сомневаться, кого выберет в начале 20-х годов краснобай Бухарин – златоуста Троцкого или глуховато говорящего Сталина.

Ленин же однозначно выбирал Сталина!

Иными словами, Бухарина вряд ли страшила с начала 20-х годов мысль о желательности „отстранения“ Ленина при удобном случае. И не один Бухарин среди „старых большевиков“ умышлял – по мере становления советской государственности – на Ленина… Вначале – „в сердце своём“, а уж потом – и в строго конфиденциальных осторожных разговорах с возможными единомышленниками… Соблазн был велик, а Николай Иванович поддавался соблазнам, и люди, хорошо его знавшие, знали это хорошо.

Не Бухарин в первую голову взвешивал возможность „отстранения“ Ленина… В первую голову на сей счёт не мог не ломать голову тот, кому это „отстранение“ было особенно на руку в целях прочного положения в высшем руководстве СССР, то есть – Троцкий…

Плюс – Зиновьев и Каменев.

Плюс – доверенные лица из окружения этой троицы, которые могли желать „отстранения“ Ленина ещё больше самих „патронов“.

Что же до конкретных возможных исполнителей, то вокруг Ленина в разные периоды его болезни было порой столько нужных и ненужных людей, что…

Одних профессоров-немцев, начиная с Фёрстера, хватало: кроме Фёрстера ещё и Штрюмпелль, Минковски, Нонне, Бумке… Это, впрочем, – наезжавшие „варяги“, однако хватало и отечественных „светил“… Только в последнем консилиуме, который состоялся 15 января 1924 года, и который нашёл состояние Ленина удовлетворительным, приняли участие О. Фёрстер, В. П. Осипов, В. В. Крамер, Д. В. Фельдберг, Ф. А. Гетье, В. А. Обух… Плюс – „просто“ врачи – например, П. И. Елистратов, который как-то не очень понятно проходит в сюжете болезни Владимира Ильича.

Однако особый интерес представляют две фигуры…

Имея в виду первую, приведу два извлечения из небольшой, но ёмкой работы крупного учёного-марксиста Р. И. Косолапова „Сталин и Ленин“ (М., ЗАО „Газета Правда“. 2000 г., с. 40–41):

1) „Троцкий туманно объясняет мотивы своего отсутствия в Москве в момент кончины Ленина. Зная всё о состоянии Ленина от их общего лечащего врача Гетье (жирный курсив мой. – С.К.), …он за три дня до рокового исхода удалился врачевать некую инфекцию на юг. Зачем понадобилось это странное „алиби“, до сих пор остаётся загадкой“.

Итак: профессор Гетье…

За три дня до рокового исхода ничего тревожного – для того, кто желал Ленину выздоровления – Гетье сообщить не мог. Но вот для того, кто желал Ленину смерти, Гетье мог сообщить действительно немало тревожного, ибо – на взгляд как врачей, так и всех в окружении Ленина, – Владимир Ильич в очередной раз шёл на поправку!

Не позднее 4 января 1924 года Крупская писала старой знакомой – и своей и Ленина – А. М. Калмыковой, что больной „почти поправился, физически чувствует себя неплохо, внимательно следит за газетами и вновь выходящей литературой, нашей и белогвардейской, но работать ещё не может“[1528].

То есть, с одной стороны, отъезд Троцкого на лечение можно объяснить тем, что он был за Ленина спокоен. Однако слово „алиби“ Р. И. Косолапов употребил уместно…

Далее он пишет:

2) „Гетье дважды посетил Троцкого в последние сутки накануне его отбытия из Москвы. Содержание их бесед с глазу на глаз, естественно, неизвестно. А вот другая, откровенно тенденциозная версия Ф. Д. Волкова: „Орудием для приведения своих преступных замыслов, – утверждал он, – Сталин и Ягода (они ли? – Р.К.) избрали одного из лечащих врачей В. И. Ленина Фёдора Александровича Гетье, в то время занимавшего пост главного врача Боткинской больницы. Гетье был личным врачом семьи В. И. Ленина (и Троцкого. – Р.К.), и Владимир Ильич вполне доверял ему“ (Взлёт и падение Сталина. М., 1992. С. 66). Возможно, Волков и не ошибается, называя Гетье, но он вряд ли точен в остальном“.

Профессор Косолапов с его врождённой интеллигентностью, страстью к точности и склонностью к тонкой иронии пишет: „они ли?“, „вряд ли точен…“, однако это не значит, что Ричард Иванович хотя бы на мгновение предполагал, что к смерти Ленина причастен Сталин… Намёки Р. И. Косолапова относятся, конечно, к Троцкому.

Что же до Фёдора Волкова – бывшего „политбойца ЦК“, то его книга о Сталине – не более чем злобный пасквиль. Любопытно, однако, то, что Волков, во-первых, прямо говорит об отравлении Ленина, а во-вторых указывает как на технического исполнителя на профессора Гетье, который как мы знаем, о чём-то шушукался с Троцким.