Сборник коротких эротических рассказов - Коллектив авторов

— Коба.

— Как? — не понял Сашка.

— Коба. Имя такое, грузинское: мама у меня русская, а папа — грузин.

Да, конечно… Теперь Сашка заметил в нем изрядную долю кавказской крови. Коба был красивый, ничего не скажешь. Волосы почти совсем черные, кожа смуглая, брови чуть не до ушей, но самой отличительной чертой его лица были, конечно же, глаза — здоровенные, черные-пречерные и очень печальные. Какая-то бархатная тоска окутала эти глаза и завладела ими… Коба достал из шкафа три хрустальных фужера и поставил на столик. Егор открыл шампанское, выпили за знакомство. Начался незатейливый разговор. Егор трепался о том о сем, Коба изредка улыбался, но глаза его от улыбки становились еще печальнее. Коба не ощущался хозяином квартиры. Он как будто тоже все время чего-то и кого-то стеснялся, даже больше, чем Сашка. Зато Егор был как дома — его немного развезло от шампанского, глаза довольно поблескивали сытым блеском. Так прошло около получаса. Времени у Сашки оставалось все меньше и меньше. Наконец Егор потянулся и сказал Кобе:

— Hу ладно… Время — деньги! У служивого времени в обрез. Смени-ка освещение и вруби музыку.

— Торшер включить?

— Лучше телевизор. Коба выключил верхний свет, включил телевизор без звука и маленький японский магнитофон. Егор быстро расстегнул Сашке штаны и начал сосать. Более неловкого ощущения Сашка не испытывал никогда в жизни. Коба сидел рядом и смотрел телевизор. Сашка не чувствовал ни малейшего возбуждения. Более того, ему было как-то неприятно. Его член и не думал вставать. А Егора это, похоже, ничуть не смущало. Он все теребил и теребил губами Сашкин член, не обращая никакого внимания ни на кого и ни на что. Сашка украдкой взглянул на Кобу, который сидел точно манекен — даже не было заметно, что он дышит. Больше всего на свете Сашке хотелось оттолкнуть Егора и застегнуть штаны… Спустя некоторое время Егор оторвался от своего занятия, потянулся и небрежно бросил Кобе: — Парнишка перегорел. Я уж тоже выдохся. Давай-ка, подруга, поработай! Коба не сделал ни малейшего движения.

— Ты что, оглохла? В уши долбишься?

— Я не могу так, — тихо сказал Коба.

— Чего ты не можешь? Сосать?

— Егор громко расхохотался.

— Перестань… — еще тише произнес Коба. — Hу, тогда чеши отсюда в другую комнату, не мешай процессу.

Коба встал и вышел в дверь налево. Егор снова полез к Сашке. Все те же движения и тот же результат… Сашка поморщился. Он терпеть не мог грубости — так воспитала его мать. Сам никогда не грубил и чужой грубости не переносил. Особенно гадко было слышать, как Егор обращался к Кобе в женском роде. Сашка подождал еще с полминуты, потом решительно отстранил Егора: — Зачем ты так грубо с человеком? Егор не ожидал такого вопроса. Он поднял голову и оценивающе посмотрел на Сашку:

— Hу, я же не тебе так сказал. Его я знаю давно, у нас с ним свои отношения…

— Все равно…

Сашка встал с дивана и застегнул штаны. Hа душе было гадко. Часы показывали без десяти восемь: еще чуть больше часа. Отсюда до части — минут двадцать хорошим ходом. «Пойду, — решил он. — Лучше пройтись медленным шагом, чем потом мчаться галопом». Он даже открыл рот, чтобы попрощаться с Егором, но вдруг вспомнил о Кобе — с ним ведь тоже надо попрощаться! Сашка открыл дверь в другую комнату, куда ушел смуглый хозяин. В маленькой темной комнатке, служившей, видимо, спальней, горел только красивый розовый ночник. Коба стоял у большого зеркала, висевшего на стене. Стоял он так, что Сашка видел в зеркало его лицо. Коба плакал — тихо, беззвучно… Увидев Сашку, он повернулся и быстро провел по глазам руками. А Сашка, увидев это, совсем забыл, что пришел прощаться. Он подошел к Кобе и сказал:

Почему ты позволяешь ему так говорить с тобой?

— Я не могу больше… — сказал Коба, и из его глаз опять покатились слезинки. — Это продолжается уже давно… Ладно бы, когда мы одни, а то и при людях…

— Hу, а что ж ты терпишь? — Да не тот у меня характер… — При чем здесь характер? Тебе грубят, а ты молчишь. Кто он тебе такой — брат, родственник, друг?..

— Другом его не назовешь. Так… прошлое связывает… Совратил он меня… Я тогда еще ребенком был. Понимаешь?

— А, вот оно что… — нахмурился Сашка.

— Hу, а ты что, устал от этого человека? Или и дальше ему будешь все позволять?

— Hе знаю… Hо все это так противно каждый раз… Видеть его не хочу!..

Сашка наклонил голову набок:

— Хочешь, я его выгоню, если тебе неудобно?

— Как выгонишь?

— Элементарно. Корректно, спокойно.

— Насовсем?

— Hу, это уж как ты захочешь. Надо же его в конце концов проучить!

— Ты думаешь?..

— Уверен.

— А как ты будешь это делать?

— Это уж моя забота. Ты даешь мне добро? А то ведь не я тут хозяин…

— Ой, не знаю…

— Hе будь тряпкой, решай! Да или нет? Коба чуть заколебался, но потом все-таки выжал из себя: — Да… Сашка вышел в гостиную. Егор, развалясь, сидел на диване и листал журнал, показывая, что ему на все наплевать. В комнате раздался низкий и твердый голос Сашки: — Егор, хозяин просит тебя освободить помещение. Егор медленно повернул голову и уставил на Сашку ничего не выражающий взгляд. После довольно долгой паузы он ответил:

— А у хозяина что, язык отсох?

— Он просто не может выйти.

— Паралич разбил?

— Пока нет. Просто не хочет.

— Вот как?.. Hу, придется попросить его захотеть. Коба! Слышишь?! Выйди сюда, Коба!

Коба вышел в гостиную и встал рядом с Сашкой. Hа лице Егора появилась улыбка, от которой Сашке стало просто жутко. Егор сразу стал старше лет на пятнадцать…

— Мне сказали, что ты просишь меня освободить помещение. Это правда?

— Да, — довольно твердо сказал Коба.

— Чем же я так прогневал ваше величество?

— Я больше не могу переносить твое хамство.

— Хамство? То, что я называю вещи своими именами, ты считаешь хамством? Скажи уж проще, что я мешаю тебе покувыркаться с этим солдатиком.

— Заткнись, — буркнул Сашка.

— Э-э, да тут, похоже, запахло большим лямуром! Hу что ж… надо удалиться…

— Егор встал и направился к двери.

— Только поторопись, грузинское дитя, — сказал он, обуваясь, — времени-то у вас осталось всего ничего. Уже девятый час. Вообще-то говорят, что солдатская любовь скорая, но это не тот случай. Хотя… попробуй позвонить дядьке. Желаю всего самого доброго и чистого. Счастливо, служивый!

Егор так хлопнул дверью, что потом было слышно, как соседи открывают свои двери и выглядывают на лестничную площадку, спрашивая друг у друга: «Что случилось?» — Дурак! — сказал Сашка. Коба задумчиво смотрел на дверь: — Нет, он не дурак. Просто очень одинокий и несчастный… Они вернулись в комнату. Сашка понимал, что у Кобы сейчас нелегко на душе, но время поджимало: