Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

На их лицах снова отразилось удивление, и её сердце опять будто пронзили ножом. Она повернулась к остальным ученикам.

— Я не буду присуждать баллы Когтеврану, — сказала она. — Полагаю, мистер Поттер этого не захочет. Если же я ошибаюсь, он может меня поправить и получить для своего факультета столько баллов, сколько сочтёт нужным. Но, если это хоть чего-то стоит, мистер Поттер, я... — её голос снова дрогнул, – я сожалею…

— Перестаньте! — закричал Гарри. — Перестаньте, — слова застревали у него в горле. — Не надо, профессор, — переживания переполняли его и, казалось, разрывали на части. — И ещё… ещё не забудьте Сьюзен Боунс и Рона Уизли – они тоже помогали, им тоже нужно дать баллы…

— Мисс Боунс и младший Уизли? – переспросила профессор МакГонагалл, — Рубеус ничего о них не говорил… что они сделали?

— Мисс Боунс пыталась оглушить мистера Хагрида, когда он хотел меня остановить, а мистер Уизли выстрелил в Невилла заклинанием, когда Невилл пытался меня остановить. Они оба должны получить баллы и... и Невилл тоже, — до этого Гарри не задумывался, как сейчас, должно быть, чувствует себя Невилл, но теперь понял, что нужно сказать, — потому что Невилл попытался сделать хоть что-то, пусть это и было неправильно, ведь поступать правильно – это уже следующий урок, сначала надо научиться вообще хоть что-то делать...

— Десять баллов Пуффендую, мисс Боунс, — сказала профессор МакГонагалл дрогнувшим голосом, — и десять баллов Гриффиндору, Рон Уизли. Ваша семья сегодня покрыла себя славой. И десять баллов Пуффендую за Невилла Лонгботтома, который пытался остановить мистера Поттера, потому что считал, что так будет правильно...

— Не надо! — раздался и тут же оборвался детский выкрик из-за пуффендуйского стола.

Гарри быстро посмотрел в ту сторону, а потом снова на профессора МакГонагалл и как можно спокойнее сказал:

— Вообще-то, Невилл прав, нельзя, чтобы награда за неправильные действия ничем не отличалась, это тоже будет неверным уроком. Но Невилл был на полпути к верному решению, поэтому пять баллов вполне подойдут.

Профессор МакГонагалл поглядела на него так, словно не знала, что и сказать, но тут же перевела взгляд на Невилла:

— Как пожелаете, мистер Поттер. Что такое, мисс Боунс?

Гарри обернулся и увидел, как Сьюзен Боунс вышла вперёд, вытирая глаза, и сказала:

— Профессор МакГонагалл, на самом деле… генерал Поттер этого не видел, он уже убежал... но помешать мистеру Хагриду пытались не только я и капитан Уизли. Потом старшекурсники нас остановили, но на какую-то минуту нам удалось задержать мистера Хагрида, и генерал Поттер смог убежать.

— Нужно и им дать баллы, — сказал Рон Уизли из-за гриффиндорского стола. — Или я отказываюсь от своих.

— Кто ещё? – спросила профессор МакГонагалл немного нетвёрдым голосом.

Поднялись ещё семеро учеников.

Так что там наш слизеринец говорил насчёт того, что ничего у нас никогда не получится? – спросил внутренний пуффендуец.

Внутри у Гарри что-то треснуло, и ему пришлось приложить все свои силы, чтобы собрать себя воедино.

Когда всё было сказано и сделано, она подошла к Гарри Поттеру. Хотя Минерва была и не слишком сильна в невербальной магии, она набросила вокруг них скрывающую завесу. Второе невербальное заклинание приглушило звуки их разговора.

— Вам... вам не надо было… — Гарри Поттер едва не задыхался, — вы не должны были говорить… П-профессор, всё, что я наговорил, было жестоко, отвратительно, неправильно...

— Я понимаю, Гарри, — ответила она. — Но всё равно жаль, что я так вела себя.

В груди появилась какая-то лёгкость, наверное, такое ощущение испытывает человек, который сделал шаг со скалы, когда его ногам уже не нужно его держать. Она ещё не знала, что будет делать и получится ли у неё, но впервые почувствовала, что, возможно, замок не превратится в печальное подобие самого себя, когда она станет директором Хогвартса.

Гарри посмотрел на неё. Из его горла вырвался странный звук, и мальчик закрыл лицо руками.

Минерва встала на колени и обняла его. Может быть, это было ошибкой, но, возможно, это было правильно, и она не позволила неуверенности себя остановить. Теперь она сама начала учиться гриффиндорской смелости и потом сможет обучить ей других.

— Когда-то у меня была сестра, — прошептала она. Только это и больше ничего.

Просто, чтобы убедиться, — уточнила какая-то часть Гарри, пока он рыдал в объятиях профессора МакГонагалл, — ведь это не значит, что мы смирились со смертью Гермионы, так ведь?

НЕТ, — единодушно ответило в нём всё остальное, все части его сознания: и тёплая, и холодная, и самая тайная, сделанная из стали. — Никогда и ни за что.

А старый волшебник, для которого завеса Минервы ничего не значила, смотрел на них: ведьму и плачущего маленького волшебника. Альбус Дамблдор улыбался, и в глазах его отражалась странная грусть, как будто бы он ещё на шаг приблизился к давно предначертанной цели.

Профессор Защиты смотрел на женщину и плачущего мальчика очень холодным оценивающим взглядом.

Он не думал, что этого окажется достаточно.

И лишь на следующее утро обнаружилось, что тело Гермионы Грейнджер исчезло.

Глава 94. Роли. Часть 5

Встреча первая:

17 апреля 1992 года в 6:07 для обитателей замка Хогвартс Солнце едва поднялось над горизонтом. Оно проникло в спальню первокурсников Когтеврана и озарило её мягкими красновато-оранжевыми оттенками рассвета, чуть изменёнными белой тканью, закрывавшей окна. Впрочем, пока этого света было недостаточно, чтобы разбудить мальчиков, привыкших к зимнему режиму.

На одной из кроватей сном обессилевшего человека спал Гарри Поттер.

Бесшумно открылась дверь.

Вошедший тихо пересёк комнату.

Подошёл к кровати Гарри Поттера.

И тронул спящего мальчика за плечо. Тот вздрогнул и вскрикнул.

Но остальные мальчики его не услышали.

— Мистер Поттер, — пропищал маленький человечек, — директор просит вас немедленно явиться к нему.

Мальчик медленно сел на кровати, его руки начали искать что-то под покрывалом. Он ожидал, что, проснувшись этим утром, будет чувствовать себя гораздо хуже. Казалось как-то… неправильно, что его мозг всё так же работает, что сам он в состоянии мыслить, что не проплакал в изнеможении по меньшей мере неделю. Мальчик знал, что подобная реакция была невозможна с точки зрения адаптивного механизма, мозг не мог эволюционировать таким образом. Его тёмная сторона уж точно не стала бы отключаться и рыдать. Но всё равно было что-то неправильное в том, что этим утром он жив и в состоянии здраво мыслить.