Космические волки: Омнибус - Уильям Кинг

— Подожди! — теперь Никье почему-то не хотелось, чтобы незнакомец уходил. Она представила, как остается наедине с холодом, тишиной и долгим ожиданием у неверного пламени очага. — Ты не побудешь со мной?

Сухо улыбнувшись, мужчина покачал головой.

— Здесь мне оставаться опасно.

— Тогда зачем ты приходил? И… кто ты такой?

Незнакомец призадумался над ответом.

— Инструмент. Просто заботься о своем малыше, — морщинистое лицо гостя чуть погрустнело. — Я одарил его великой долей. Таков мой удел — изменять судьбы, управлять тем, как прошлое сплетается с будущим в тяжкое полотно эпох, словно на ткацком станке прядильщика. Поверь мне, в конце концов, когда нить, свернутая в клубок, закончится, вся Галактика услышит имя твоего сына. Скажу тебе честно, сестра — все будут произносить его со страхом.

А потом он ушел, и лишь шкуры качались у входа, да ледяной дождь, гонимый штормовыми ветрами, стучал по камням.

Никья опустила глаза, глядя на малыша. Неестественное спокойствие объяло женщину, тошнота прошла. Торскир, которого она баюкала на согнутой руке, по-прежнему зачарованно смотрел на золотой амулет.

Мать погладила мальчика по голове, убирая со лба потные волосёнки.

— Какой добрый человек, — прошептала Никья, глядя на изящное украшение и прикидывая, сколько оно может стоить. На беспокойном, переменчивом Фенрисе золотая слеза была почти бесценной, так что женщине стоило хранить вещицу со всей осторожностью и не показывать никому.

— Хвала Всеотцу, что не все мужики — лживые скоты, — она поцеловала сына в лоб, впервые за несколько недель чувствуя приятное тепло.

— Может, судьба и правда нам улыбнулась, — затем сказала Никья малышу, ласково покачивая его. — Ты станешь могучим владыкой воинов, как я всегда и просила в молитвах.

Огонь вспыхивал в очаге. Студёный ветер неистовствовал за меховым пологом.

— Возможно, — на изможденном лице матери проступила усталая улыбка, — удача наконец-то повернулась к нам лицом.

Крис Райт

Когда расходятся пути

Он шел мимо многочисленных трупов. Двадцать, тридцать, сорок убитых. С каждым болезненным шагом появлялись все новые. Они были раздавлены, доспехи разорваны и искорежены. Символы Волков перепачканы кровью и грязью, тела вдавлены в мягкую почву Морелиона.

Когти воина рычали бело-синей энергией, освещавшей сжатый в правой руке болтер. Доспех усеяли отметины битвы: паутина трещин от ударов и плазменные ожоги. За спиной тянулись пепельные равнины под алыми небесами. До самых облаков вздымались колоссальные и скрученные, словно в насмешку над архитектурой смертных, шлаковые башни. Эти соборы темным богам извергали дым подземных печей — монументов промышленному колдовству.

Великий Волк Ордена Адептус Астартес Космические Волки Бьорн, прозванный Разящей Рукой, шел, не обращая внимания на преследующих его меньших тварей, которые заполонили пепельный мир. Он разыскивал зверя, что погубил так много его боевых братьев. Поиски были недолгими. Чудовище присело среди груд грязи, ожидая Бьорна так же, как ожидало раньше других воинов. Зверь Хаоса. Громадный, раздувшийся от мощи, что смердела варп-материей, источаемой из каждой пылающей лапы и каждого клыка. Его шкура мерцала как масло под солнечным светом, меняясь с ошеломительной скоростью, мутируя и искажаясь в текучем процессе преобразования.

— За Русса!

Бьорн выкрикивал этот клич перед каждой схваткой. Вот уже триста лет, как примарх исчез, став легендой вместе со своими братьями, но его имя по-прежнему вело Волков на войну. Так было и так будет.

Над Великим Волком возвышался зверь, многократно превосходящий его ростом. На его шкуре открылась дюжина пастей, затем сотни, потом тысячи. Челюсти щелкали, выпуская языки между плотными зубами, извергая клубы эфирного пара, который оседал, словно плевок на пыли.

Бьорн атаковал сбоку, рубя когтями, всаживая в упор болты, целясь в раны, которые твари нанесли его братья, прежде чем она убила их. Разящая Рука был сильнее и быстрее любого из них. Он отскакивал назад, прыгал вперед и рубил, ведомый такой безупречной яростью, что закованное в силовой доспех тело мелькало размытым пятном, а рука с оружием становилась невидимой.

Демон шатался, издавая вопли каждый раз, как Волк отсекал куски его тела. Бьорн нацелился на сердце твари, неистово нанося удары, как кузнец по наковальне, и стараясь добраться до неестественных органов, что пульсировали под хамелеоновой шкурой. В едком воздух растекалась шипящая вонь демонической плоти, как пламя по прометию. Зверь оживился, все больше обращаясь к порче в своем сердце.

На горизонте полыхнула красная как вино молния, и земля содрогнулась. Тварь выбросила щупальца с шипами метровой длины, обвивая ими руки и ноги Бьорна. Брызнули ядовитые споры, заливая доспех радужной жижей. С невероятной скоростью разрасталось все больше наростов, каждый из которых венчали крюки, булавы и цепы.

Бьорн продолжал биться, даже когда шипы глубоко вонзились в его поножи. Вскоре Великий Волк оказался полностью окруженным щупальцами, сражаясь с живой стеной безостановочно мутирующей демонической плоти. Зверь пытался задушить воина, подмять, раздавить, но тот продолжать рубить, резать, сечь врага. Движения демона стали неистовыми, его когти терзали тело космодесантника, разрывая пластины доспеха и вонзаясь в плоть под ними. Косоподобные наросты били по рукам и ногам, ломая керамит.

Бьорн заревел, но не от боли, а из-за возродившейся жажды убийства, и удвоил усилия. Кровь, его собственная и зверя, смешалась в жуткий аромат. Каждый удар наносился со смертоносной силой, разрушая лестницы вокруг них и сотрясая стены. Это не могло долго продолжаться. Высвобожденная энергия была слишком абсолютной, слишком безмерной, слишком стихийной.

Бьорн смеялся, чувствуя, как его тело разрывают, и, зная, что все же сильнее ранит свою добычу. Он смеялся, когда его нагрудник треснул, а правую кисть оторвала тварь. К тому моменту ее плоть была вскрыта, а светящиеся внутренности — беззащитны для когтей Великого Волка.

— За Русса!

Боли не было, только ярость. Сломанные и отравленные ноги подогнулись, но он продолжил рассекать молниевым когтем возвышающуюся над ним варп-плоть. Коготь глубоко вошел в нее, врезаясь в гнойники и нервные узлы. Зверь вопил, сотрясая пепельные башни и обрушивая их на землю. Молотил всеми конечностями, извиваясь на окутанных расщепляющим полем лезвиях. Остатки плоти обуглились, а свисающие языки осыпались.

Когда тело демона, наконец, сдалось, а его сердце лопнуло, вышвырнув тварь обратно в эфир, Бьорн рухнул, только сейчас почувствовав истинный размер своей агонии.

Он уничтожил зверя, но и тот погубил его. Наконец то, после многих веков бесконечных сражений он встретил равного себе врага. Великий Волк больше не чувствовал ни ног ни рук, бесполезный молниевый коготь с лязгом упал в пепел. Глаза залила кровь, а последняя из систем доспеха отказала в потоке помех.

С помощью тех скудных сил, что у него остались, он перевернулся на спину. Небеса были исполосованы багрянцем и новыми столбами дыма. Вопли и грохот битвы становились приглушенными по мере того, как мир погружался в туман. Он слышал звуки, похожие на прибывающие транспортники, возможно с подкреплениями, направленными для поддержки ударных сил, взятых им на Морелион для убийства зверя. При мысли об этом он сумел сухо улыбнуться. Слишком поздно… Он бросился в бой как всегда — сломя голову, и в этот раз это погубило его. Он умер должной для воина смертью. В битве с ужасами, не спасовав перед ними, изгоняя их в ад. Это был достойный конец, который найдет свое место в сагах, даже на фоне того, что он совершил ранее. По правде говоря, он никогда не желал иного, даже когда вся галактика пылала, а клятвы верности были растоптаны.

И когда Бьорн почувствовал, как к нему тянутся холодные когти Моркаи, а боль сменяется оцепенением и сознание затуманивается и блекнет, он смог выдавить последнюю улыбку, обнажив сломанные клыки.

Тяжело дышавший Бьорн с трудом произнес:

— За… Русса.

Гусеничный изоляционный блок полз по скалистым плитам, мигая индикаторами жизненных показателей на бронированных серых бортах. Его сопровождали, понурив головы, два лорда Фенриса. Впереди и сзади шагали среди дыма и серных испарений три дюжины воинов стаи. Почетная стража собралась, чтобы забрать павшего Великого Волка из мира пепла и вернуть в мир льда.

— Он жив? — спросил Тране.

Седовласый волчий жрец Тране Зимний Коготь был облачен в доспех цвета ночи и шлем цвета кости. Космический Волк взмахнул зажатым в правом кулаке и все еще активированным крозиусом. Гнев пылал в каждом его слове. От того, что он опоздал… От того что видел, как пал Великий Волк, но оказался не достаточно быстрым, чтобы вмешаться. По закону Ордена теперь он должен был извлечь прогеноиды погибших, которых было немало. Но все это бледнело перед необходимостью предотвратить дальнейшее ухудшения состояния Разящей Руки.