Клятва братьев - Морган Райс

Эрек обернулся к Крову, беспокоясь и за него тоже, чувствуя вину за то, что завёл его в имперскую ловушку.

Но когда Эрек увидел выражение лица Крова, он пришёл в замешательство: Кров не выглядел ни напуганным, ни удивлённым, как Эрек того ожидал. Вместо этого Кров и имперский адмирал обменялись многозначительными кивками. Больше того, Эрек заметил, что на корабль Крова не была направлена ни одна стрела.

В этот момент к нему пришло осознание: Кров всё подстроил, он привёл их сюда, в уязвимое место рядом со скалами. Он их предал.

Корабль крова подплыл ближе к имперскому флагману, и Эрек увидел, как матросы один за другим перебрасывают ему мешки с золотом. Он вспыхнул от гнева.

На совей спине Эрек почувствовал молчаливые взгляды своих подданных.

"Вот как ты мне отплатил за доверие?" – крикнул Эрек Крову, и голос его эхом отразился от водной глади.

Кров обернулся к нему и отрицательно помотал головой.

"Ты сам виноват", – крикнул он в ответ. "Нельзя было мне доверять, Эрек. Твой отец не доверял. Я предупреждал тебя, что продаюсь тому, кто лучше платит. А твоя ставка оказалась не самой высокой".

"Бросайте оружие!" – крикнул имперский адмирал, суровый воин в сверкающих доспехах, стоявший перед своим войском.

Эрек понимал, что все его люди ждут его решения. Стром тоже смотрел на него, но Эрек обернулся к Алистер, которая всё ещё лежала без сознания. Больше всего на свете Эрек сейчас хотел, чтобы Алистер могла использовать свою силу. Но она была так слаба, что не могла даже поднять голову. Без её помощи шансов на победу не было.

"Не смей", – сказал Стром. "Давай умрём здесь вместе".

Эрек покачал головой.

"Это решение солдата, но не лидера", – ответил он.

Его сердце разрывалось изнутри, но он медленно вытащил меч из ножен и опустил его на палубу. Он ударился о доски с глухим стуком, пронзившим Эреку душу. Впервые в жизни он сложил оружие перед врагом. Но он понимал, что другого выбора не было: или так, или все его отважные воины и Алистер погибнут.

Всюду вокруг него, на всех кораблях его флотилии, его люди последовали его примеру, и вскоре тишину огласил стук тысяч сложенных мечей.

"Ты предал нас, Кров!" – крикнул Эрек. "Ты обменял свою честь на мешок золота".

Кров рассмеялся.

"Честь?" – крикнул он в ответ. "А кто сказал, что она у меня когда-нибудь была? Вы теперь – собственность Империи. А я – очень, очень богатый человек".

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Лоти вместе со своим братом Локом шла за матерью. Они уже не первый час петляли по извивистой тропинке, и Лоти не совсем понимала, что происходит. Мать сказала ей, что она должна убедить освобождённых рабов из одной деревни присоединиться к и войску, и она готова была это сделать, но гораздо больше ей хотелось остаться в главном лагере и помочь Дариусу и другим готовиться к бою.

Лок прихрамывал рядом, заливаясь потом под палящим солнцем, и Лоти гадала, сколько ещё это всё может продлиться.

"Далеко ещё?" – нетерпеливо спросила она у матери.

Та, как всегда, проигнорировала её и только ускорила шаг по пути через лес, и ветки, которые она раздвигала перед собой, больно хлестали Лоти по лицу.

С её матерью невозможно было разговаривать. Всё, что Лоти удалось из неё выудить, это то, что в одной из соседних деревень, где жили самые сильные рабы, никто не хотел присоединяться к борьбе за свободу, пока Лоти лично их не попросит. Её мать сказала, что среди них больше тысячи воинов, и их согласие мгновенно удвоит армию. Ещё она сказала, что эти селяне очень уважают Лоти и наслышаны о её подвиге, а история о том, как она спасла брату жизнь, передаётся из уст в уста. К тому же, она ведь вырвалась из лап Империи и сама вернулась в деревню. Мать сказала, что никто кроме неё не сможет убедить их.

Лоти воодушевилась этой целью и с оптимизмом шагала за матерью и по сухой пустынной земле, и по лесным тропам. Её расстраивало то, что она не может быть сейчас с Дариусом, но и была рада внести свою лепту в борьбу. Она почувствовала себя нужной, и ей льстило, что селяне хотят говорить именно с ней и с её братом.

Наконец, Лоти с облегчением заметила, что лес закончился, и они снова вышли на открытую пустынную местность. Перед ними на опушке растянулась небольшая деревня, по которой слонялись сотни рабов. Лоти собралась с мыслями, готовая сделать всё, чтобы уговорить их.

"Почему этим людям нужно особое приглашение?" – спросил у неё Лок. "Разве они не сами должны стремиться вступить в наши ряды? Они разве не понимают, что в противном случае их убьют?"

Лоти пожала плечами.

"Бывают слишком гордые люди", – ответила она.

Они последовали за своей матерью и вошли в деревню по пыльной главной дороге, а затем свернули на запруженные улицы.

Лоти была немного удивлена. Она ожидала увидеть приветственную делегацию, группу селян, которые бы вышли её встретить. Но все только толкались, не обращая на них ни малейшего внимания, будто не замечая, что они пришли.

"Они хотят поговорить с нами, – сказал Лок матери, – но не желают даже поздороваться. В чём дело? Они передумали?"

"Прикусите языки и не отставайте!" – прикрикнула на них мать и пошла быстрее, петляя по улицам.

Лок подошёл ближе к Лоти.

"Мне это не нравится", – сказал он ей тихо, когда его снова пихнул прохожий. "Всё это чушь. С каких пор мать интересуется нашей борьбой? Чтобы мы ни делали, ей всегда всё не так".

Лоти сама недоумевала – это и правда выглядело странно. Но она не слишком углублялась в сои сомнения, готовая помочь Дариусу любой ценой.

Они завернули за угол, и их мать остановилась перед большой, чёрной повозкой с железными решётками на окнах, запряженной лошадью. Перед повозкой стояли нахмурясь несколько крупных рабов.

Лоти растерянно замерла. Это была какая-то ерунда. Она видела такую повозку несколько раз до этого, и знала, что она служила клеткой для рабов. В таких повозках рабов возили из деревни в деревню для продажи и обмена. Рабы вокруг были самым презренным разбойничьим отребьем – похищали своих, разлучали семьи, заковывали пленников в цепи и продавали тому, кто больше даст.

"Это повозка работорговцев", – сказала Лоти матери встревоженно. "Что они тут делают? Мы не примем работорговцев в своё войско".

Лок тоже повернулся к матери. "Мама, я не понимаю. Кто эти люди? Зачем ты нас сюда привела?"

Выражение лица их матери стремительно переменилось. Вся её суровость пропала, и вместо неё появились грусть, боль утраты и сожаление. Лоти впервые в жизни видела, как глаза её матери наполняются слезами.

"Мне жаль", – проговорила их мать. "Другого способа нет. Ты и твой брат слишком гордые. Всегда такими были. Вы бы присоединились к борьбе Дариуса. А он, дети мои, проиграет. Они все проиграют. Империя всегда побеждает. Всегда".

Работорговцы кинулись на них и, прежде чем Лоти успела опомниться, её схватили сильные грубые руки, вывернули ей запястья за спину и надели на них кандалы. Она кричала и сопротивлялась, как и Лок, но было слишком поздно.

"Мать!" – воскликнул Лок. "Как ты могла так с нами поступить!?"

"Простите меня, дети", – крикнула им мать, когда их уже затаскивали в повозку. "Мы все погибнем в этой войне. Но не вы двое. Вы слишком ценны для меня, и так было всегда. Вы думали, что я больше любила ваших братьев. Но я любила вас. И я сделаю всё, чтобы вас защитить".

"Мама, не делай этого!" – отчаянно крикнула Лоти, пытаясь высвободиться, но безуспешно.

Лоти увидела, как дверь повозки открылась, её втолкнули внутрь, и она спотыкаясь повалилась на Лока, который уже был там.

Она хотела выскочить, но железная дверь мгновенно захлопнулась за ними. Лоти била в неё ногой и толкала плечом, но дверь не поддалась.

Лоти услышала щелчок кнута, и почувствовала, как повозка резко дёрнулась и двинулась с места. Она упала на колени и вцепилась руками в железную решётку окна, за которым исчезал её мир.

Последним, что она увидела, прежде чем деревня скрылась с глаз, было лицо её матери, которая смотрела им вслед и рыдала.

"Мне жаль", – кричала она им. "Простите меня!"

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Дариус стоял в захваченном форте Волькара, посреди огромного военного лагеря, с Дреем у ног, и держал в руках свиток. Он перечитал его во второй раз. Потом в третий. С той минуты, как сокол его принёс, он не мог думать ни о чём другом.

Могло ли это быть правдой? Сначала он был уверен, что либо это какой-то обман, либо он неправильно понял написанное. Но перечитывая его снова и снова, он убеждался, что письмо подлинное: оно было написано рукой Годфри, брата королевы. Не смотря на ничтожные шансы, Годфри сумел выполнить свою невероятную миссию. Дариус не мог поверить, что из всех людей успеха добился именно Годфри. Он принимал его за пьяницу и, пожалуй, даже за дурака, но никак не за умелого воина. Это открыло Дариусу важную истину: победы можно достичь самыми неочевидными методами. Видимо, Годфри был прав, когда говорил, что есть много разных способов выиграть войну.