Биржа — Игра на деньги - «Адам Смит»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И как только был отдан Сигнал о том, что индекс Доу-Джонса прорвал, как они выражаются, «границы канала», мой друг Чарли снова мне позвонил.
— Биржа булькает и скоро закипит, — сказал он.
— Поговаривают, — сказал я. — Когда я слышу разговор о Сигналах, прорывах и кипении, у меня просто руки чешутся, чтобы что-то купить.
— Я хочу, чтобы ты поучаствовал в спасательной миссии, — сказал Чарли. — Бедняга Гренвилл в городе. Конкуренция конкуренцией, но Бедняге Гренвиллу мы должны помочь.
Бедняга Гренвилл управляет фондом, входящим в приличную группу. В его распоряжении миллионов сто или около того. И сейчас я впервые услышал, что Гренвилл, оказывается, еще и Бедняга, что было странно, потому что у его прабабушки была утиная ферма в центре одного из наших мегаполисов, и теперь на месте этой фермы располагаются небоскребы и оживленные городские улицы, а семья Бедняги Гренвилла по-прежнему владеет утиной фермой за вычетом, разумеется, самих уток.
Но мало ли что случается. Может, никаких утиных денег у него нет, а может, они все закрыты в трастовых фондах, отчего ему и приходится работать.
Я спросил Чарли, почему Гренвилл внезапно стал Беднягой Гренвиллом.
— У Бедняги Гренвилла, — сказал Чарли, — двадцать пять миллионов наличными. Это катастрофа. Тебе бы понравилось сидеть с двадцатью пятью миллионами на руках при тех Сигналах На Покупку, которые ты только что видел? Приезжай на ленч. Бедняга Гренвилл свою наличность должен потерять.
Сказать, что $25 миллионов наличными — это катастрофа, звучит, мягко говоря, странно, я понимаю. Так же странно звучит фраза типа «терять деньги», когда, во-первых, речь вовсе не о твоих собственных деньгах, а потом все, что ты делаешь, это берешь деньги, чьи-то деньги, и покупаешь на них акции. Но профессиональные финансовые менеджеры любят говорить: «Сегодня после обеда мы потеряли пять миллионов наличными» — что всего-навсего означает, что на эти деньги они купили акций. Андеррайтеры тоже говорят: «Мы проиграли две тысячи акций «Хаттону» и четыре тысячи «Хорнблоуеру» — когда на самом деле в виду имеется то, что они продали эти акции, да еще едва не надорвались от усилий.
Что касается того, почему для Бедняги Гренвилла $25 миллионов наличными это катастрофа, тут ситуация более понятна. В условиях поднимающегося рынка Гренвилл должен был бы вложить все $100 миллионов без остатка — его фонд ориентирован на результат и находится в постоянной погоне за большими прибылями на капитал. И если у Гренвилла осталось $25 миллионов наличностью, значит, он крепко ошибся, не поймав момент, когда рынок уже был в нижней точке, а такой момент в жизни любого финансиста случается нечасто. Бедняга Гренвилл изготовился к большому спаду в октябре, а сейчас, в январе, рынок развернулся в другую сторону и удрал. Без него. Теперь ему приходилось поспешно наверстывать упущенное.
И вот мы протискиваемся в кабинку в Ленч-Клубе — Бедняга Гренвилл, Чарли, я и два брокера. Ногти у Бедняги Гренвилла обгрызены до основания — явный признак того, что в бизнесе с акциями он один из молодых ковбоев-дуэлянтов. Стороннему наблюдателю Бедняга Гренвилл, с его ростом, его золотыми запонками и его галстуком от Реппа, показался бы типичным представителем Истеблишмента. Но обкусанные ногти свидетельствуют не о самодовольной умиротворенности, — они свидетельствуют о том, что этой руке часто приходится тянуться за револьвером.
— Вы мои друзья, — говорит Бедняга Гренвилл, обращаясь к Чарли и к одному из брокеров. — Что мне делать?
Второй брокер, судя по всему, присутствует здесь, чтобы, если получится, сделать для себя кое-какие комиссионные на несчастье Бедняги Гренвилла.
— Я поразмышлял о вашей проблеме, — говорит этот брокер не без напыщенности. — У меня с собой кое-какие исследования, проведенные моей фирмой. Я думаю, вам будет полезно…
— Кто это такой? — говорит Бедняга Гренвилл, обрывая брокера на полуслове.
— Умолкни, — говорит Чарли. — Ты получишь свои комиссионные, если мы найдем способ как-то Бедняге Гренвиллу помочь.
— У нас днем будут кое-какие симпатичные алюминиевые акции, как раз чтобы залатать твою дыру, — говорит первый брокер. — Ситуация с производственными мощностями хорошая, цены на уровне, акции почти распроданы, а стоят они не так уж далеко от низшей точки. Многие фонды еще не добрались до алюминия. С ним и на полпути вверх вполне безопасно. «Алкоа», «Кайзер», «Харви»…
— Не сейчас, — говорит Бедняга Гренвилл. — Или раньше, или позже. А сейчас мне нужно наверстывать упущенное время. Если у нас и впрямь бычий рынок.
— В данный момент неважно, временный ли это подъем при медвежьем рынке или новый бычий рынок, — говорит Чарли. — Если ты не поспел на поезд, ты покойник.
— Резина, — говорит первый брокер. — У нас есть очень приличные резиновые акции. «Ю-Эс Раббер», «Б.Ф. Гудрич», постоянный спрос на смену шин, адекватная ценовая структура..
— Не слишком сексапильно, — говорит Бедняга Гренвил. — Потом. В июне. У нас еще два квартала, в течение которых все будут говорить, что такой-то бизнес к концу года непременно пойдет вверх. Мне не нужны акции бизнеса, который пойдет вверх. Мне нужно еще как-то играть эти два квартала.
— Давай работать ретроспективно, — говорит Чарли сочувственным тоном. — Сейчас тридцать первое марта. Ты должен составлять свой квартальный отчет. Каких чемпионов ты обязан был бы купить? Никто не будет знать, купил ли ты их тридцатого марта или второго января, — главное, что акции в пакете.
— «Полароид», — говорит Бедняга Гренвилл траурным голосом. — «Фэйрчайлд».
Он откашливается, слова даются ему с трудом.
— «Солитрон».
Я толкаю Чарли локтем и спрашиваю, почему Бедняга Гренвилл кашляет после каждого из этих слов.
— Потому что он продал все эти акции шестьдесят дней назад, — шепчет Чарли. — С тех пор они поднялись на пятьдесят процентов.
— Может, я могу их снова купить? — спрашивает Бедняга Гренвилл, имея в виду, что рынок достаточно разошелся, чтобы взять несколько миллионов долларов в работу без влияния на цену акций.
— При нынешнем рынке можешь, — говорит Чарли. — Когда они продают и покупают по пятьдесят тысяч акций в день, отчего же не влить малую толику денег?
— О'кей, — говорит Бедняга Гренвилл. — Что еще?
— Мусор хорошо пошел, — говорит Чарли. — Это самый лучший рынок для мусора с самого шестьдесят первого года
Под «мусором» Чарли имеет в виду непроверенные и нередко липовые акции, часть которых продается вообще вне биржи, с обязательным диким блеском в глазах и с самыми фантастическими историями.
— Дай рассказ, — говорит Бедняга Гренвилл.
Оба брокера внимательно слушают Чарли и молчат: сейчас они явно не в своей весовой категории.
— Ну ты же знаешь историю «Айтека», — говорит Чарли.
— Еще один «Ксерокс», которому осталось найти способ делать то, что они там делают, по приемлемой цене, а это может тянуться долго, — говорит Бедняга Гренвилл.
Чарли пожимает плечами:
— Ты знаешь историю «ЭГГ»? «Эджертон, Гермесхаузен и Грир»? Они планируют подложить атомные бомбы под отработанные нефтяные скважины и добывать из них дополнительную нефть.
— А что они стоят без этих атомных взрывов? — спрашивает Бедняга Гренвилл.
— Весть об атомных бомбах уже заложена в акциях пунктов на пятнадцать, — говорит Чарли.
Бедняга Гренвилл наклоняется вперед.
— А что насчет настоящего мусора? — спрашивает он.
Все тут же наклоняются вперед, как стая гончих, которая вот-вот настигнет удирающего зайца. Слухи, наколки, намеки, реплики парикмахеров — обычно этим кормишься под самый конец бычьего рынка. Сейчас разговор идет так, словно за окном снова осень 1961 года: тетроника, компьютроника, Новые Горизонты Науки.
— Что у них ожидается в прибылях? — спрашивает Бедняга Гренвилл.
— На прошлой неделе они продавались по восемь, а прибыль на акцию ожидалась в сорок центов, — говорит Чарли. — На этой неделе они уже по одиннадцать, а ожидаемая прибыль, как я слышал, семьдесят центов. К следующей неделе они будут продаваться по пятнадцать, и ты услышишь, что их прибыль на одну бумажку запросто составит целый доллар.
Для человека извне логика была бы простой. Акции какой-то компании продаются по 10, и ты проводишь дотошное исследование, проверяешь уровень их продаж и доходов, а потом приходишь к выводу, что если доход на акцию составит один доллар, то акции неизбежно должны подняться до 20. Поэтому ты их покупаешь и ждешь, а потом информация о том, что они дадут по доллару на акцию, достигает рынка, и акции поднимаются до 20.
Но рынок не следует логике. Он следует таинственным приливам и отливам массовой психологии. Прогнозы доходов на акцию движутся вверх и вниз по мере того как вверх и вниз движется цена акции — потому лишь, что Уолл-стрит ненавидит зыбкость и ненадежность анархии. Если акция идет вниз, так это потому, что с прибылями, небось, дело совсем плохо. Если акция идет вверх, то, наверное, прибыли у компании лучше, чем мы думали. Со всеми аналитиками, исследованиями, статистикой и компьютерами все равно можно ошибиться в 51 проценте случаев. Бросая монетку, вы добьетесь лучшего результата.