Орудие ведьмы – любовь - Нора Робертс

Фин не двигался с места. Мысли путались, в голове звучал лишь один вопрос: «Почему?»

– Я решила, что сегодня, в этом доме, я не стану думать о вчерашнем дне. Или о завтрашнем. Может статься, мы оба потом будем жалеть, но я хочу быть с тобой. Я всегда этого хотела и, вероятно, всегда буду этого хотеть, но сейчас давай ограничимся одной этой ночью. Сейчас не время давать обеты или строить воздушные замки, и мы оба это понимаем. Но есть обоюдное желание и наконец обоюдное доверие.

– И тебе этого довольно?

– Как выясняется, да. Бог свидетель, я и так в голове крутила, и эдак, но пришла в выводу, что этого мне вполне довольно. Это решение примем мы оба. Ты попросил меня остаться – я говорю, что остаюсь.

Внутреннее смятение уступило место спокойствию, а годами жившая в нем обреченность ушла, и на смену ей пришла радость и трепетное предвкушение.

– А вдруг я уже передумал?

Брэнна рассмеялась, в ее дымчатых глазах сверкнули искорки.

– Если это так, то спорим – я быстро сумею тебя переубедить?

– Что ж, пожалуй, дам тебе такую возможность. – Он подал ей руку. – Целовать тебя здесь не стану, не то окажемся на полу. Пойдем в постель, Брэнна.

Она вложила в его руку свою.

– Мы ведь еще никогда не были вместе в постели, да? Мне любопытно, что у тебя за кровать. Весь вечер так и подмывало подняться и заглянуть в твою спальню. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы удержаться.

– Ну, силы воли у тебя всегда было с избытком. – Он поднес ее руку к губам. – Я тысячу раз представлял тебя здесь. Много тысяч раз.

– Я себе этого позволить не могла, потому что перед воображением даже моя хваленая воля была бы бессильна. – Поражаясь собственной невозмутимости, она, в свою очередь, поцеловала Фину руку. – Как только Айона появилась у меня в мастерской, я поняла, что ты вернешься. И примешь участие в нашей миссии. И снова станешь частью меня. И я спрашивала себя, почему, ну почему, когда я наладила свою жизнь и научилась довольствоваться ею, судьба снова приводит ко мне тебя.

– И каков был твой ответ?

– Я его еще не нашла и до сих пор задаю себе этот вопрос. Но только не сегодня. Дом у тебя просто роскошный! Все эти комнаты… Каждый сантиметр пространства продуман до мелочей.

«Но ни один из этих сантиметров не может по домашнему уюту сравниться с ее кухней», – мысленно добавил Фин.

Он распахнул дверь спальни, снова поцеловал ей руку и втянул в комнату. Свет включать не стал, а сделал движение кистью – и в камине запылал огонь. Зажглись и свечи.

– Очередная великолепная комната, – сказала она. – Роскошное мужское убежище, только не по-спартански практичное, а уютное и красивое. А кровать-то какая! – Брэнна подошла к постели, провела пальцами по массивному изножью. – Бывалая… Старинная кровать. Прежние хозяева не снятся?

– Я ее очистил, чтобы не возникало ощущения, будто я делю постель с незнакомыми людьми из других эпох. Так что – нет, они мне не снятся. Вот ты мне снилась, и не раз.

– Это мне известно. Я даже однажды была тут с тобой во сне.

– Не только в тот раз. Ты снилась мне тысячу раз!

Брэнна повернулась к нему и вгляделась в его лицо, освещаемое отблесками света и тени от пляшущих языков пламени. Сердце, отданное этому мужчине много лет назад, казалось, сейчас займет всю грудную клетку.

– Сегодня мы не будем видеть сны, – проговорила она и открыла ему объятия.

Нервы, только что трепетавшие, казалось, под самой кожей, словно растворились. Приникнув телом к его телу, губами к его губам, она почувствовал, как в ее мире все вдруг стало на свои места.

Конечно, это было единственное, чего ей недоставало в ее жизни.

Сегодня, раз уж она решила жить одним днем, она сделает себе подарок. Отдастся во власть чувств. Раскроет свою душу, свое сердце, тело, разум, чувства. Сделает то, чему так долго сопротивлялась.

Завтра, если потребуется, она скажет себе, что это было не более чем физическое влечение, всего лишь способ снять существующее между ними напряжение во имя более великой цели. Но сегодня она не станет сопротивляться тому, что есть.

Она любит. Всегда любила и всегда будет любить.

– Я скучала, – прошептала она. – О, Финбар, как же я по тебе скучала!

– А я страдал. – Его губы порхнули по ее щекам, потом снова нашли ее губы.

Она крепко прижалась к нему, и они на несколько дюймов оторвались от пола, потом несколько дюймов превратились в целый фут, и они закружились. Она со смехом воздела руки и рассыпала вверху звезды.

– Клянусь светом этого огня и светом этих свечей, сегодня все, что есть во мне, принадлежит тебе.

– И то, что в тебе есть, для меня самое желанное и дорогое.

Он опустился вместе с нею на постель и утонул в поцелуе.

С ней, наконец он вместе с ней и волен испить до дна ее губы, волен чувствовать под собой ее тело, видеть ее волосы разметанными по подушке.

Это был ее подарок им обоим, слишком драгоценный, чтобы торопиться. И он станет смаковать этот подарок и взамен дарить все, что есть у него.

Его руки медленно продвигались вверх по ее телу, нежно захватили ее груди. Уже не тот едва распустившийся бутон, каким она запечатлелась в его памяти, а цветущая женщина.

Новые ощущения, новые воспоминания лягут поверх старых.

Он прижался губами к ее горлу, упиваясь ее запахом, именно в этом месте, запахом, который преследовал его денно и нощно. И этот запах снова принадлежит ему, им опять можно дышать как воздухом.

Он стал стягивать с ее плеч платье, и она изогнулась, облегчая ему задачу. На ее коже, молочно-белой, играли золотые блики огня и серебристые отблески рассыпанных ею звезд. Он раздевал ее так бережно, словно разворачивал бесценное сокровище.

Под его прикосновениями сердце ее затрепетало. Это ощущение, смесь волнения и наслаждения, умел дать ей только он. Каждый его поцелуй был медленным и глубоким, и казалось, он так долго пьет с ее губ, что мир успеет зашататься и опрокинуться, а потом вернуться назад.

– Ты стал терпеливее, – проговорила она, чувствуя, как у нее под кожей запела кровь.

– А ты – красивее. Не думал, что такое возможно.

Она обняла его голову, подержала так, потом взъерошила ему волосы, после чего приподнялась и оказалась над ним, и звезды теперь мерцали над ее головой.

– Ты тоже. – Она стянула с него свитер. – Колдун и воин. Много сильнее того мальчика, какого я знала. – Она положила руки ему на грудь. – Уязвленный, но не утративший верности. И отваги.

Он покачал головой. Тогда она взяла его за обе руки и прижала себе к сердцу.

– Фин, это так много для меня значит – я даже выразить не могу! Очень много значит.

Она опустилась и прижалась губами к его губам, а потом к его груди, туда, где сердце.