Пирамиды Наполеона - Уильям Дитрих

Я не мог понять, глупа ли она или дальновидна, как пророчица.

— И куда же ведет этот путь?

— Я не знаю. Все мы полуслепы, видим одно, но не замечаем другого. Все эти ваши хваленые французские ученые, они ведь мудрецы, верно? Волхвы?

— Волхвы?

— Или, как мы в Египте называем их, маги.

— По-моему, Астиза, ученые предпочли бы отделить себя от магов.

— В Древнем Египте между ними не существовало никакой разницы. Мудрецы или ученые знали магию и проводили множество ритуалов с заклинаниями. Сейчас мы с вами должны стать связующим звеном между вашими учеными и сведущими хранителями вроде Еноха и разрешить эту тайну, пока ее не раскрыли злоумышленники. Мы должны опередить приспешников культа змеи, змеиного бога Апопа, и приверженцев египетского ритуала. Они стремятся открыть эту тайну и первыми использовать ее в своих собственных темных целях.

— Каких целях?

— Нам неизвестно, ведь никто из нас не уверен до конца, что же мы ищем. — Она помедлила в нерешительности. — Существуют легенды о громадных сокровищах, а главное, о великих и могущественных силах, способных разрушать империи. Каковы эти силы, говорить пока рано. Пусть Енох попробует отыскать нечто более существенное. Подумать только, сколько людей за всю историю слышали эти легенды и стремились узнать скрытую за ними правду.

— Ты имеешь в виду Наполеона?

— Я подозреваю, что в этом вопросе он невежественнее всех вас, но надеется, что ученые разберутся в этих загадках и принесут ему решение на блюдечке с голубой каемочкой. Он, конечно, ни в чем не уверен, но наверняка слышал легенды об Александре. Все мы блуждаем в тумане мифов и легенд, за исключением, возможно, бин Садра — и того, кто стал его настоящим хозяином.

Глава 11

Прежде всего я решил навестить одного из астрономов нашей экспедиции, Николя Антуана Нуэ. Большинство французов проклинало пустыню за изнурительную жару и засилье губительных паразитов, а вот Нуэ пребывал в восторженном состоянии, твердя, что благодаря сухости здешнего воздуха необычайно легко вычерчивать карты звездного неба.

— Здесь же настоящий рай для астрономов, Гейдж! Безоблачная страна!

Я застал его в открытом для ученых институте. Сбросив куртку и засучив рукава, он старательно разбирал кучу отградуированных мерных реек, предназначенных для измерения положения звезд над горизонтом.

— Месье Нуэ, — обратился я к нему, — наше небо неизменно?

Он раздраженно глянул на меня, поскольку я прервал ход его размышлений.

— Что значит «неизменно»?

— Я имею в виду, неужели звезды движутся?

— Понятно. — Он выпрямился, глянув в сторону тенистого сада, отведенного ученым. — Земля наша вращается, именно поэтому нам кажется, что звезды поднимаются и опускаются, подобно Солнцу. Они вращаются вокруг северного полюса мира, Полярной звезды.

— Но сами звезды неподвижны?

— Об этом еще ведутся дискуссии.

— И все-таки тысячи лет назад, — гнул я свою линию, — когда строились эти пирамиды, небо выглядело так же, как сейчас?

— А, теперь я понимаю, к чему вы клоните. Ответ неоднозначен, можно сказать и да, и нет. Конфигурация созвездий в общем осталась неизменной, но земная ось отклоняется, и период ее колебаний составляет двадцать шесть тысяч лет.

— Профессор Монж говорил мне об этом на «Ориенте». Он сказал, что в определенные дни изменяется положение зодиака относительно восхода солнца. И больше ничего не меняется?

— За тысячелетия могла измениться и сама Полярная звезда. Из-за колебаний земной оси тысячи лет назад северный полюс мира мог указывать на другую северную звезду.

— А не могла ли, часом, та звезда оказаться в созвездии Дракона?

— Пожалуй, да. А с чего это вы так заинтересовались?

— Вы слышали, что у меня есть одна древняя поделка. В Каире я провел предварительные исследования и выяснил, что она может быть связана с созвездием Дракона. Если Полярная звезда тогда находилась в созвездии Дракона…

— …то, вероятно, вам нужно направиться с вашей поделкой на север.

— Точно. Но почему?

— Месье, это ваш раритет, а не мой.

— В трюме «Ориента» Монж показал мне еще кое-что. Это был странный прибор в виде колец со знаками зодиака. Он предположил, что это может быть своеобразным календарем для предсказания особых будущих дат.

— Это весьма распространенная практика для ранних цивилизаций. Древние жрецы приобретали огромное могущество, если им удавалось предвидеть поведение небесных тел. Они предсказывали разливы Нила и лучшие дни для посева или сбора урожая. От таких знаний зависит могущество целых народов и возвышение или низвержение царей. В древности религия и наука были едины. У вас есть этот прибор? Я постараюсь выяснить его назначение.

— Мы оставили его на борту «Ориента» вместе с мальтийскими сокровищами.

— Какая оплошность! Значит, его может расплавить или попросту сплавить за кругленькую сумму очередная шайка негодяев, захватившая управление Директорией? Зачем же оставлять такие сокровища на военном корабле, который может подвергнуться нападению? Все эти инструменты нужны нам здесь, в Египте! Гейдж, обратитесь к Бонапарту, чтобы он позволил забрать их. Эти приборы, как правило, просты, если разгадать секрет их действия.

Мне нужно было разжиться более существенными аргументами, прежде чем обращаться к нашему командующему. Енох продолжал корпеть в библиотеке над медальоном, когда я узнал, два дня спустя, что наш географ Жомар, с которым я познакомился в трюме «Ориента», собрался переправиться на другой берег Нила и сделать в Гизе первые предварительные замеры пирамид. Я предложил ему свои услуги и Ашрафа в качестве проводника. Тальма тоже отправился с нами, а Астиза, подчиняясь теперь каирским обычаям, осталась помогать Еноху.

Во время переправы Нил порадовал нас свежим утренним ветерком. Река протекала неподалеку от гигантских сооружений, обрамленная песчаными и известняковыми берегами, поднимающимися к плато, на котором они и были построены. Мы причалили и начали восхождение.

Каким бы замечательным ни казалось сражение на фоне этих знаменитых памятников, они были слишком далеко от Эмбабы, чтобы произвести на нас впечатление своими размерами. Тогда нас очаровала их совершенная геометрия, оправленная в размытые пески голой пустыни. А сейчас, когда мы с трудом поднялись по тропе с берега этой великой реки, нам стала очевидна их безмерность. Сначала бровку берегового склона проткнули идеальные треугольники пирамидальных верхушек, их очертания выглядели одновременно на редкость гармоничными и простыми. По осям их объемных граней взгляд невольно взлетал к небесам. И вот, когда они выступили во всем величии, мы воочию увидели колоссальные размеры этих каменных гор, укрощенных математическими законами. Как же удалось древним египтянам воплотить в жизнь столь грандиозный замысел? И зачем? Сам воздух вокруг пирамид, казалось, кристаллизовался, и в своем величии они словно испускали странную ауру, передававшую тот удивительный запах и покалывание, которые я ощущал порой, демонстрируя опыты с электричеством. После шумной суеты Каира мы попали в царство незыблемой тишины.

Добавлением к потрясающему воздействию пирамид служил их прославленный хранитель, бдительный взгляд которого был устремлен точно на восток. Гигантская каменная голова существа, называемого Сфинксом, чей вид вполне соответствовал известным замечательным описаниям, охраняла это священное плато, простиравшееся у подножия пирамид. Могучая шея Сфинкса выступала из песчаного моря, а его львиное тело пока скрывали пустынные пески. Нос изваяния уже давно отбили мамелюки, практиковавшиеся в стрельбе, но его невозмутимый взгляд, полные африканские губы и головной убор фараонов создавали ощущение незыблемой вечности, начисто отрицающей ход времени. Его выветрившиеся и поврежденные очертания придавали Сфинксу вид более древний, чем высившиеся за ним пирамиды, и мне даже захотелось выяснить, не соорудили ли его еще раньше. Какие священные ритуалы проводились в этом месте? Что за люди создали такого колосса и зачем? Был ли он стражем? Хранителем? Богом? Или же просто отражением тщеславия человека, тирана и властителя? Мне невольно вспомнился Наполеон. Не возникнет ли когда-нибудь у нашего республиканского революционера, освободителя и вполне земного человека искушение заказать для себя подобную голову?

Дальше вздымались барханы, усыпанные обломками каменных глыб, полуразрушенные стены и выщербленные вершины менее внушительных пирамид. Три самые большие пирамиды, которые возвышались над Гизой, выстроились по диагонали, с северо-востока на юго-запад. Великая пирамида Хуфу, или Хеопса, находилась ближе всего к Каиру. Вторую, слегка поменьше, греки приписывали фараону Хафре, или Хефрену, и третью, меньшую из них, построили для Микерина.