Ангел-мститель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой ангел с каменным лицом направлялся к вешалке, старушка плелась за ним, рассыпаясь в таких благодарностях, что ему оставалось только бормотать: «Да никакого беспокойства!», а я получала получасовую возможность спокойно прислушаться к своему телу, что в его присутствии всегда заканчивалось истерическим: «Что у тебя болит?».
Вскоре устная благодарность показалась Варваре Степановне недостаточной, и однажды она явилась к нам вечером на чай — с испеченным ее собственными руками луковым пирогом.
Именно в этот день к нам приехала моя мать.
С первого взгляда оценив добрососедскую обстановку у нас на кухне, мать с присущей ей словоохотливостью тут же вписалась в нее — познакомилась с Варварой Степановной, похвалила ее пирог, попросила рецепт и принялась расспрашивать о ее семье. Мы с ангелом переглянулись — у него в глазах стояла неприкрытая паника, у меня же появилась надежда, что мать не станет все же при посторонних о моих личных делах говорить.
Ну да, размечталась — как будто могла такая мелочь остановить ее, когда перед ней вновь — столь приятно неожиданно! — открылись широкие возможности поруководить моей жизнью.
Где-то через полчаса она бросила мне невзначай:
— Да, кстати, Таня, я нашла хорошего доктора. Он у троих моих знакомых девочек консультировал — отзывы самые положительные.
— Мама, ну, зачем? — Я схватилась за голову. — Я же тебя просила! У меня нет никаких оснований…
— Вот я и хочу это от проверенного специалиста услышать, — перебила она меня. — Он и потом тебя к себе в клинику возьмет, чтобы мы не волновались, что тебе недостаточно внимания уделяют. Одним словом, я уже договорилась — послезавтра к двенадцати он будет нас ждать.
— Нас? — охнула я.
— Разумеется, нас, — удивленно глянула она на меня. — Ты, прости меня, вряд ли знаешь, какие вопросы задавать и на что внимание обращать.
— И что, мне опять с работы отпрашиваться? — ухватилась я за последнюю соломинку неукоснительного соблюдения трудовой дисциплины.
— Ну, и отпросишься, — равнодушно дернула плечом мать. — Не гулять же ты пойдешь.
— А что это — у Танечки со здоровьем что не так? — подала вдруг голос Варвара Степановна, переводя взгляд с матери на меня. — Приболела, что ли?
— Да нет, — ответила ей — естественно — моя мать. — Она ребенка ждет, и вот все не могу втолковать ей, что это сейчас — самое важное в ее жизни. Вы же знаете эту молодежь — все они не верят, что с ними может что-то случиться.
У Варвары Степановны глаза загорелись.
— И не говорите, и не говорите! — с восторгом подхватила она. — Вот и у меня сын такой же — как ни позвонит, не успею вопрос задать, как он: «И чего тебе в голову всякие глупости лезут?». А я тебе, Танечка, так скажу, — обратилась она ко мне, — маму грех не послушать, она тебе добра желает. И я теперь вижу, в кого ты такая приветливая и заботливая пошла. Так что, Людмила Викторовна, не переживайте, — вновь повернулась она к матери, — я тут за ней присмотрю, она мне уже — как родная.
Мой ангел видимо напрягся. Почувствовав, что он прямо сейчас — вот прямо сию секунду! — начнет вслух возмущаться узурпацией своих законных прав защитника, хранителя и избавителя от всех бед, я постаралась перевести разговор на менее взрывоопасную тему, но, к моему ужасу, они все же обменялись под конец номерами телефонов.
Когда мы выпроводили, наконец, неистово заботливых представительниц старшего поколения, я устало повернулась к моему ангелу.
— Ну что, понял теперь, каково мне в воскресенье пришлось? — тихо спросила я.
Он ошалело помотал головой. Потом глянул на меня с сочувствием. Потом сочувствие в его глазах сменилось неуверенной задумчивостью. И нет, чтобы она там и осталась!
— Ты знаешь, — медленно произнес он, — бабуле я, конечно, не позволю в нашу жизнь вмешиваться, но твоя мать… Может, она не так уж и не права?
Я чуть не задохнулась — ему на чьей стороне быть положено?
— Нет-нет, — быстро проговорил он, глянув на меня, — я вовсе не одобряю того, что она без тебя решила, к кому и когда идти. — (Кто бы говорил!) — Но согласись — она все же опытнее, и потом — мне было бы как-то спокойнее, если бы я знал, что ты не сама по улицам расхаживаешь…
Я поняла, что потеряла последнего союзника в борьбе с бушующим энтузиазмом будущей бабушки. Ну, конечно — он меня кому угодно на руки спихнет, лишь бы стреножить!
Настроение у меня и на следующий день не улучшилось. А после разговора с Сан Санычем и вовсе упало. Отпустить он меня, конечно, отпустил — в том, чтобы уйти с работы по состоянию здоровья, у нас еще никому отказа не было. Но, согласно кивнув, он вдруг подозрительно глянул на меня и спросил:
— А ты, случайно, не в декрет ли собралась — вслед за Галей?
— Ну…. да, — смутилась я.
— Когда? — нахмурился он.
— Где-то в конце июля, — ответила я, чувствуя, что краснею. Может, мне табличку на шею повесить с постоянно обновляемой информацией о моем состоянии, чтобы больше не приходилось всем подряд на вопросы о моей личной жизни отвечать?
У Сан Саныча просветлело лицо.
— Ну, в июле — еще ладно, — чуть улыбнулся он. — Летом у нас все равно затишье. А на работу когда выйдешь?
У меня чуть челюсть не отвалилась. Откуда я знаю, когда выйду на работу, если еще понятия не имею, когда с нее уйду?
— Не знаю, Сан Саныч, — неуверенно проговорила я. — Через год, наверное…
— И ты через год? — Он прямо подскочил на своем стуле. — А потом выяснится, что и через все три? Я не понимаю — ты же как-то говорила, что у тебя мать не работает! Неужели она с ребенком посидеть не согласится, чтобы ты хоть пару раз в неделю, хоть на полдня на работе появлялась?
Я позеленела. Сначала от злости — когда это я такое говорила, и с какой это стати он это запомнил? Потом от ужаса — мать, скорее всего, согласится. С восторгом — и мне после этого моего собственного ребенка только по выходным и будут привозить, чтобы не забыла, как он выглядит.
— Нет, Сан Саныч, — твердо ответила я. — По крайней мере, первый год я своего ребенка никому не оставлю.
Он немного помолчал и затем снова поднял на меня взгляд. Не менее твердый.
— Татьяна, пойми меня правильно, — заговорил он с расстановкой. — В Галином случае ситуация проще — она такой же менеджер, как и все остальные, и я