С кем и против кого воевали украинские националисты в годы Второй мировой войны. Историческая публицистика - Виталий Иванович Масловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далее известный галицкий расист (в «мундире антрополога») Ростислав Ендик, который так много писал в межвоенный период об избранности украинцев среди других народов мира, выступает со статьей «Расовость», где, кроме общих и анальфабетных фраз о расе и нации, призывает «жениться на женщинах германской или нордической расы».
Зато И. Кер (Иван Керницкий) в панегирике «Доблестное несчастье (сценка)» вовсю насмехается над красноармейцами, которых представляет стаей либо недочеловеков (вторя Геббельсу), либо зверей в человеческом обличье.
Затем Л. Шаньковский (известный «наставник» и историограф ОУН-УПА) мудрит над «профессиональными организациями» и «профессиональным образованием» (статья «Украинская профессиональная школа») в то время, когда галицкое общество не могло и подумать о таком «образовании».
Здесь так же представлена огромная инструкция некоего доктора Д. Бренса «Уголовно-административные правонарушения». В ней есть такие разделы: «Какие органы власти и в каком размере могут накладывать административные наказания?», «В каких случаях и где можно обжаловать уголовное решение?», «Об ограничении пребывания в генерал-губернаторстве», «Что такое опознавательная карта?» и т.д.. Затем представлены разъяснения-распоряжения этих и других инструкций: «Оплаты за землепользование в Галицкой области», «Кто и в каком размере обязан платить налоги?» и т.п.. В частности, в распоряжении «Как на торгах следует классифицировать предназначенный на убой скот?» говорится следующее: «Тюрьмой и гривной неограниченного размера (так в тексте, хоть гривны, как таковой, тогда не было – В. М.), или любой из этих кар будет наказан тот, кто зарежет скот, не имея разрешения на убой». Этим и заканчивается сей календарь Галицких коллаборационистов. Как видите, «прекрасный» был «календарь»!
Пожалуй, наиболее обличительными по украинскому коллаборационизму в Галиции в годы минувшей войны являются довольно откровенные воспоминания Костя Панькивского «От государства в комитет» (Нью-Йорк – Торонто, 1957г.), «Годы немецкой оккупации» (Нью-Йорк – Торонто, 1965г.) и «От комитета в государственный центр» (Нью-Йорк – Торонто, 1968г.).
Кость Панькивский – незаурядная личность среди галицких коллаборационистов. Он родился в 1897 году во Львове в семье известного в Галичине народного деятеля К. Панькивского. Адвокат. Адвокатской деятельностью занимался во Львове. Участвовал в националистическом движении в 20-30-х годах. Во время «первых Советов» (1939—1941 гг.) работал в Львовском областном аптекоуправлении. В «правительстве» Я. Стецько занимал пост заместителя министра внутренних дел. В то же время был назначен генеральным секретарем Украинского национального совета (УНР), управляемого митрополитом А Шептицким и «президентом» К. Левицким. Затем стал председателем Украинского краевого комитета (УКК), который в 1942 году был подчинен Украинскому центральному комитету (УЦК), где был в должности заместителя его председателя – В. Кубийовича.
В начале книги «От государства в комитет» есть довольно интересные рассуждения К. Панькивского о позиции, которую он принял, публикуя свои воспоминания: «Мои воспоминания – без сомнения – затронут некоторые дела, которые являются неприятными. Но самым неприятным из них является, прежде всего, неправда, которой поклонялись некоторые передовые лица того времени…» Панькивский искренне признает, что для многих он является «оппортунистом» и «колаборантом», однако он следует документам, которые в «этом неблагодарном нашем мире» имеют «ненавистную привычку представлять в неприятном виде наиболее освященные легенды».
Еще откровеннее К. Панькивский высказывается во вступлении к книге воспоминаний «В годы немецкой оккупации»: «Мои воспоминания о временах немецкой оккупации Галичины – это часть, так сказать, нереволюционной страницы жизни галицкой части украинского народа. Это не история галицкой земли во времена оккупации, и не история краевого или центрального комитета. О революции пишут революционеры, а историю историкам писать некогда». Автор постоянно жалуется на то, что получает частые угрозы со стороны так называемых «противников» из «революционного лагеря». Эти «противники» злословят и угрожают, в частности, «поставить на эшафот», как об этом заявил Я. Стецько в произнесенном в Детройте докладе летом 1958 года по поводу «Акта 30 июня 1941года». Как раз по случаю подобных инцидентов Панькивский категорически отмечает: «Живем во времена, когда во всем мире, не только в украинском, каждый жаждет показать, каким всегда он был противником немцев и врагом Гитлера, что он никогда не имел никаких связей с немцами, а, наоборот – какова была его роль в сопротивлении фашизму, и как он чудом пережил годы немецкой оккупации…». Панькивский при этом отмечает, что многие из тех, кто сотрудничал с немцами, «потеряли память». Но он пишет о таком сотрудничестве «положительно, и положительно оценивает разные страницы этого сотрудничества». И тут же добавляет: «Если речь идет о мемуаристах и историках, а также о критиках, то меня всегда поражали и поражают сознательная и обдуманная ложь, или, в лучшем случае, полуправда, с помощью которой они воюют…». Здесь, несомненно, чувствуется авторская откровенность.
При том автор отмечает, что многие тайны теперь похоронены в архивах, к которым трудно добраться. «Многое, – продолжает он, – осталось темным и по сей день не только для нас, и я уверен, что освещение: почему, когда, как и с кем сотрудничали различные наши политические группы, в том числе – прежде всего ОУН, сначала как целое, а позже расколотая на две части, было бы причиной лучшего осведомления нашего гражданства, служило бы углублению политического мнения среди широких кругов всего гражданства, а так же лучшему пониманию наших проблем благосклонной к нам частью другого мира».
Далее даются такие «рассуждения» Панькивского: «Если же речь идет в целом о нашем обществе, то меня поражает чрезмерная односторонность взгляда на проблемы нашей национальной жизни. Потому что не только члены ОУН, но и немалая часть нашего общества, даже такого, что стоит вне групп всех оттенков ОУН и не засчитывается в их так называемый резерв, видит только „революционную“ сторону жизни, переоценивая это её значение, а это наносит немалый вред нам как национальной общности. Я удивляюсь нашим государственным исследованиям по проблемам государственного строительства с позиции взглядов Вячеслава Липинского. Если бы я писал историю, то так, как бы он написал её, по схеме, несколько отличной от принятой нашей историографией, и с большим вниманием не к сентиментально-оппозиционным и безумно-деструктивным, а к мужественным и организационным явлениям в жизни нашей нации». Таковы признания полного коллаборациониста К. Панькивского.
В книге «От государства в комитет (лето 1941 года во Львове)» Панькивский замечает, что в межвоенный период «весь националистический лагерь стоял на антисоветских и антипольских позициях. Но особых, конкретных планов не было». Тем не менее «Только нелегальная ОУН, которая имела своё руководство за рубежом, была убеждена, что у того руководства таких планов нет. Глаза националистов были обращены на Запад. Там, в Германии, находилось ОУН-руководство украинских националистов. Несмотря на разочарование Карпатской Украины (здесь речь идет о том, что после захвата в 1938 году Чехословацкой Республики гитлеровцами, на Закарпатье украинские националисты создали марионеточное «государство» под названием «Подкарпатская Русь», которую вскоре Гитлер передал хортистской Венгрии – В.М.) господствовало убеждение, и не только среди членов организации, но и среди гражданства, что при союзе с Гитлером эта организация реализует произведенную концепцию сотрудничества на случай войны и развала Польши».
Будучи идейным националистом, но не разделяя идеологические и политические действия ОУН-бандеровцев, Панькивский интригующе рассказывает о «Акте 30-го июня 1941 года»: «Я узнал о том, что уже рано утром 30/6 (то есть 30 июня 1941г. – В. М.)к собору св. Юрия с первыми немецкими частями пришел батальон украинских добровольцев-националистов под руководством Романа Шухевича и д-ра о. Ивана Гриньоха – так называемый легион «Нахтигаль». Только маленький голубовато-желтый поясок на ремне отличал их от немецких солдат. Митрополит Шептицкий, которого они посетили, выслушав о. Гриньоха, которого знал как своего питомца и кандидата на должность профессора теологии, благословил бойцов и дал благословение и для будущего украинского правительства… …В палате митрополита поселился называемый во Львове профессором истории Восточной Европы из университета в Кенигсберге, галицкий (немец по происхождению) сотник Галицкой армии – а в то время гауптман (то есть капитан – В.М.) в отделе войсковой контрразведки – д-р Ганс Кох. Вместе с Кохом гостем митрополичьей палаты был его сотрудник д-р Р. Фель, знаток состояния польских и украинских дел, которого мы
