Центурион - Саймон Скэрроу

Шум близящихся шагов заставил Катона обернуться. Бронзовые двери отворились, и в свете масляных светильников предстали посланный стражник и еще один человек — высокий, худой, с всклокоченной седой бородой. Человек обратил взгляд вначале на Катона, затем на Карпекса. При виде последнего в глазах у него мелькнуло узнавание, и он обратился к рабу на греческом:

— Ты ли это, Карпекс? Как поживает твой хозяин? Все охотится со своими приятелями-бражниками?

Карпекс отвесил низкий поклон.

— Мой хозяин, господин, сейчас стоит у стен города и ждет, когда можно будет прийти на помощь своему отцу.

— Вот как? — высоким голосом переспросил царедворец. — Неужто у него так быстро иссякли деньги на увеселения?

Карпекс собирался что-то ответить, но благоразумно промолчал, оставшись в согбенной позе. Распорядитель между тем перевел внимание на Катона:

— Ты, должно быть, римлянин. Думаю, тебе не мешает объясниться, какими судьбами ты здесь.

— Времени на изъяснения как такового нет, — сказал со вздохом Катон. — Здесь, у стен города, ждет римская штурмовая колонна, готовая по сигналу прорваться через восточные ворота. Но сперва вы должны отвлечь от ворот внимание мятежников. Тогда можно будет подавать сигнал.

Дворцовый распорядитель пристально вгляделся.

— Тебе лучше пройти со мной. Этот верный пес Балта пускай остается здесь.

— Слушаю, хозяин, — Карпекс склонился еще ниже.

— А как быть мне, господин? — спросил Архелай.

— Ты, тетрарх, можешь возвращаться в казармы, — непринужденно махнул вельможа. — Римлянин, следуй за мной.

Через бронзовые двери он провел Катона в короткий коридор. Пол здесь был из нешлифованного, в красных прожилках мрамора; стены украшали изображения порывистых, вроде как на скачках, многоногих коней. Коридор через арку выходил в обширное, выложенное плитняком помещение. С одной стороны оно переходило в двухъярусную галерею, где по стенам на равных промежутках помаргивали в скобах факелы. Сбоку располагалось несколько удобных трапезных лож вдоль большого стола со следами угощения. Несколько рабов все еще убирали блюда и кубки, в то время как еще несколько дожидались, когда закончит возлияние горстка подзадержавшихся гостей. Здесь все еще слышались разговоры и приглушенный смех.

Распорядитель провел Катона к ступеням, восходящим в подобие большой приемной залы.

— Сядь здесь, — указал он на опоясывающую помещение каменную скамью.

Катон послушно сел, а распорядитель прошел через приемную и бесшумно скрылся за дверью. Снова наступила тишина, несносная от мысли, что где-то там, у городских стен, сейчас нетерпеливо дожидаются сигнала когорты Макрона и конники того князя. Наконец из-за двери невнятно послышались голоса. Дверь отворилась, и распорядитель поманил его рукой:

— Поди сюда.

Катон, сдерживая раздражение от такой бесцеремонности, зашагал через залу. В сущности, это большое квадратное помещение трудно было назвать залой, а уж тем более тронным залом богатого и могущественного правителя — впрочем, это был не дворец Вабата, а всего лишь убежище: высокие стены без орнамента, скромный плиточный, как и в том коридоре, пол. В дальнем конце полукругом располагались жесткие кресла, два из которых были уже заняты. Распорядитель подвел Катона к открытому пространству перед сидящими, а сам сел в сторонке. На кресле что повыше восседал дородный тучноватый мужчина лет шестьдесяти — седовласый, с сонно-усталым лицом. На нем, помимо алой накидки на плечах, была простая белая туника и сандалии. Второй был моложе — не старше сорока, — в тоге с широкой пурпурной полосой посередине. Был он сух и жилист, а держался с роскошной томностью римского аристократа. Ясно было, что это посланник Луций Семпроний.

Катон встал перед ним навытяжку, а тот, прокашлявшись, чопорно произнес:

— У тебя к нам послание?

— Да, к правителю.

— А, ну да, к правителю, — тонко усмехнулся Семпроний. — Дай-ка его сюда.

Катон замешкался, глядя на Вабата в ожидании одобрения, но тот лишь флегматично поглядывал, и Катон, вынув из укрытого под одеждой подсумка вощеную дощечку, протянул ее римскому посланнику.

— От князя Балта и моего командира центуриона Макрона, Десятый легион.

— А сам ты?

— Квинт Лициний Катон, господин посланник. Действующий префект Второй Иллирийской когорты.

Семпроний оглядел его с вежливым скепсисом.

— Действующий префект, говоришь? Что-то ты молод для такой должности, скажу я тебе, — произнес он с ноткой подозрения.

— Проконсул был вынужден послать два наиболее готовых подразделения, — пояснил Катон со всем терпением, которое у него оставалось. — В Десятый легион центурион Макрон был назначен из Второй Иллирийской, на срок текущей необходимости. Я же был там его адъютантом и заместителем.

— Ах вон оно что. Значит, по необходимости. — Семпроний пожевал губами. — Получается, мое сообщение до Лонгина все-таки дошло. И теперь, я полагаю, у него от усердия горит под пятками земля. Настолько близко его армия поспешает за вашими двумя когортами?

— Не имею понятия, господин посланник. Он сказал, что выйдет сразу же, как только появится возможность. Между тем моя когорта и когорта центуриона Макрона были посланы, чтобы поддержать здешний гарнизон. По дороге мы сплотили силы с князем Балтом и его людьми. Непосредственно сейчас, пока я с вами разговариваю, они приближаются к восточным воротам и…

— Балт? — встрепенулся правитель. — Что толку в этом недотепе? Мне нет дела до гуляки, который только и знает, что тешится вином, охотой и блудницами. Не желаю иметь с ним ничего общего. Услать его прочь. — Поглядев не на, а как бы сквозь Катона, он печально изрек: — Ну почему из всех моих сыновей изменником оказался не Балт? Почему, о боги? По этому моту и бездельнику я бы не пролил слез…

Вабат сокрушенно потупился. Катон исподтишка взглянул на посланника в ожидании намека, как на это реагировать, но тот лишь качнул головой. Возникла неловкая пауза, которую Семпроний прервал покашливанием:

— Прошу, — обратился он к Катону, — продолжай.

Видя неприятие со стороны правителя, тот решил больше не упоминать о его сыне.

— Мои начальники велели мне просить гарнизон цитадели устроить отвлекающую вылазку, чтобы отвлечь силы мятежников от восточных ворот. Это нужно сделать как можно скорее, пока есть возможность для прорыва римлян сюда, к вам. Сейчас когорты ждут моего сигнала: огня на самой высокой башне цитадели…

Катон перешел на латынь и тихой скороговоркой сказал:

— Господин посланник, заклинаю. Используйте все влияние, какое только у вас здесь есть, чтобы вылазка началась немедленно. Если центурион Макрон не прорвется через город, вся колонна под стенами Пальмиры окажется изрублена на куски.