Записки морфа - Александр Сапегин

Убить или не убить, вот в чём вопрос! По-хорошему стоит прихлопнуть это отродье, эта демонская отрыжка не имеет права на жизнь. Верный пёс Хозяйки, но у меня нет никаких доказательств, кроме личных догадок, которые, к сожалению, нельзя пришить к делу. Какая мука видеть горло с бьющейся в районе кадыка синей жилкой и не сметь впиться в него клыками, разорвав ненавистную чужую плоть. Чёрт! Я зарычал в лиуо неподвижного ликвидатора. Сто раз были правы те, кто не оставлял врагов за спиной, но я не могу просто так зачистить эту тварь в погонах, оборвав тем самым ниточку к королеве демонов… С-су-ука, повезло тебе! Я не хочу сжигать за собой мосты и планирую в будущем вернуться в круг добропорядочных граждан. Вряд ли убийство полковника спишут на состояние аффекта и просто спустят с рук, засранец будет жить, но саму жизнь я ему подпорчу…. В карих глазах, направленных на меня, плещется первобытный ужас. Вижу — не ждали. Да, перед главой службы внутренней безопасности столичного управления охотников сейчас предстал совсем не красавчик. Ладно, не будем пугать его раньше положенного. У меня есть пара минут, пока к "брёвнышкам" прибудет помощь. Полковник Бурмистров, из-за длинного носа носящий кличку Буратино, успеет получить причитающееся. Быстрая трансформация в человеческую форму. Я присел рядом с поверженным врагом на корточки.

— Убивать вас я не буду. Что бы там про меня не пели — людей не убиваю, — информировал я парализованных. — Вот только оставить безнаказанной одну сволочь не имею права.

Я отстегнул шокер с пояса молоденького конопатого лейтенанта, у которого Буратино ранее забрал фонарь.

— Помнится, товарищ полковник, вы обещали оторвать и зажарить на медленном огне мои яйца, — Бурмистров выпучил глаза в немом крике. — Слово не воробей — вылетит, не поймаешь. А ещё, это тебе за Багиру, тронешь её, тварь, я тебя заставлю сожрать собственные висюльки, потом вырву язык и запихаю в твою жирную задницу.

Вырастив когти на руках я вспорол полкану штаны, выставив наружу то, что в средневековье прятали под гульфиком..

— Ничего личного, товарищ полковник, — сказал я, приложив к паховой области ненавистного ублюдка шокер, и несколько секунд любуясь мелкими судорогами гадёныша. Прямо на душе полегчало от вида его поджаренного мужского достоинства.

— Мои слова касаются всех присутствующих, — крикнул я немым свидетелям экзекуции, срываясь к эскалатору. Время на исходе, пока меня не взяли в "вилку", следовало делать ноги. Спецы ликвидаторов работают оперативно, замешкаешься, прихлопнут и кровавой юшки не останется.

Уф. Успел. Здравствуй, небо звездное! Ловите ветра в поле, лопухи! Люди, не стойте на дороге! Боже, дамочка, зачем так верещать? Леди и девушки, пожалейте мои слуховые органы! Нет, парни, стрелять в меня из шокеров и пистолетов не надо. В меня не попадёте, но других пораните. Злые вы, уйду я от вас. Ничего, что не прощаюсь?

Теперь домой, что-то задержался я в столице…, хватило времени понять, что не любят в Москве маргиналов…

Я бежал, снося с ног случайных и не очень прохожих, стремясь держаться в тени и не попадаться в объективы многочисленных камер слежения. Метрах в трёхстах за моей спиной улицу затопил свет проблесковых маячков прибывшей к Буратино подмоги. Да-да, полковнику помощь необходима. Медицинская. Яйца у него сварились вкрутую и "карандашик" подгорел. Вряд ли безопасник когда-либо сможет мечтать о женщинах. Тварь…

А вот это нехорошо, зачем сирену по району врубать? Решили, что живым я вам больше не нужен? Похоже, вашего покорного слугу списали со счетов, кто из управленческих боссов решил взять грех на душу и распорядился о зачистке. Неправильно господа думаете, можете не надеяться на поддержку с моей стороны, "зачистить" себя я не дам. Придумывать что-то достойное времени не осталось. Москва — громадный город, но как назло на глаза не попадалось ни одного магазина, где можно было бы разжиться одеждой. Лезть в жилой сектор, чтобы пошариться по полкам и платяным шкафам желания не возникало, опоздал я немного. Ликвидаторы конторы вовремя включили оповещение. За две недели атак Станции люди научились держать оружие под руками и риск нарваться на пулю или электрический удар шокера намного перевешивал возможность разжиться бельишком. Граждане сейчас сначала стреляют, а потом спрашивают…. Можно было бы на улице оглушить кого-нибудь подходящего по габаритам и заняться мародёрством, но время, время. Противный проблеск маячков машин с ликвидаторами стал ближе, не иначе ребятки подключились к серверу уличного видеонаблюдения. Так-так, а это что такое? Гадство, если слух меня не обманывает, а не верить ему я не могу, то по моему следу спустили собак — здоровенных псов под восемьдесят килограмм весом, преднамеренно натасканных для загона специфической дичи. Память услужливо подсказывает, что в московском управлении кинологи дрессируют около сотни четвероногих помощников. Судя по активному перелаю за мной увязалось не меньше пары десятков хвостатых. Собачек жалко. Мне они на "два укуса", свору я переживу, а встречу с её хозяевами пережить не получится. Одна пуля в голову, мозги наружу и прощай как звали. Задача собак — задержать дичь до подхода охотника, с этим они справятся, пусть и путём потери собственных жизней. Друзья поджаренного полкана решили не размениваться на мелочи, эдак меня загонят как кролика и возьмут тёпленьким.

Время, внутренний хронометр с ужасом отсчитывает последние песчинки, переваливающиеся из верхней половины часов в нижнюю, ещё минута и район перекроют. В небе слышен характерный треск вертолётов. Авиаторы развезут по крышам снайперов, и мне не поможет никакая мимикрия, эти парни из особой команды сверх всякой меры напичканы аппаратурой и следящими комплексами, которые и не снились провинциальным охотникам. Тут периферийным зрением я заметил мелькнувшее между домов ограждение железнодорожного полотна и верхушки опор, на которых некогда держалась ныне демонтированная контактная сеть. По ушам, в которых уже шумело от бешеного сердцебиения, ударил характерный перестук колёсных пар на стыке рельс. Электричка! Вот оно! Да здравствуют Российские железные дороги! В три поистине гигантских прыжка, высосавших из меня половину сил, я оказался рядом с железобетонным ограждением, четвёртый прыжок и трёхметровый забор оказался позади, а я удачно прицепился к последнему вагону. Несколько секунд и моя отрастившая когти тушка переместилась вниз и прочно закрепилась между моторными колёсными парами. Ничего, что холодно, мороз можно перетерпеть, обзаведясь шерстью, зато погоня осталась с носом. Практически бесполезно искать в пригороде и дачных посёлках йома, который умеет, а главное, не желает попадаться на глаза нехорошим парням и бывшим сослуживцам. Может мне повезёт, и я сумею обзавестись документами, хотя надежды на это мало, точнее, совсем никакой. Морду лица и пол для меня подделать не проблема, как быть с биометрическими данными и кодом ДНК, отражёнными на чипе и занесёнными в базу данных? В современном обществе, криминальные круги которого постоянно подвергаются жесточайшему преследованию и репрессиям, практически невозможно обзавестись более-менее достоверными ксивами. Ни один криминальный авторитет не возьмёт грех на душу, к тому же надо ещё найти нужного "авторитета". Я знаю о существовании множества обходных путей, но этим знанием всё и ограничивается, между знать и ЗНАТЬ спряталась огромная разница. Ладно, сейчас не восемнадцатый век, Михайло Ломоносов на своих двоих до Москвы киселя хлебал, я же могу до дома с комфортом доехать автостопом или на поездах добраться. "Зайцев" в электричках и в двадцать первом веке хватает.

А зачем мне ехать домой? Вопрос… Стоп-стоп, как-будто от того, что я приеду в родные пенаты что-то изменится и российская действительность покроется розовыми слониками. Не о том я думаю, времени у меня теперь навалом и следует хорошенько оценить перспективы и поставить цели дальнейшего существования, для чего обледеневшим мозгам надобно определить вопросы для обдумывания. "Зачем?" я еду домой и "что делать?" и под конец — что делать, когда будут найдены ответы на первые вопросы. Если абстрагироваться от реальности и двинулся умом, то можно делать всё, что хочешь. С другой стороны, человек без цели в жизни и света в конце тоннеля представляет из себя эдакую посредственную серую субъективность, не задумывающуюся ни о цели, ни о сути движения в никуда. Лемминг, мигрирующий на корм морских гадов. Какая у меня цель? Чёрт побери, у меня есть о чём подумать, мир изменился в одно мгновение, я изменился вместе с ним. Прежние приоритеты канули в лету. Йома никаким боком не вписывается в современное общество, значит, будем вписывать….

Электропоезд отстукивал колёсами редкие стыки без стыковой рельсошпальной решётки, обдавая меня колючими снежинками, поднятыми воздушной волной с железнодорожного полотна. Шумели электродвигатели, над головой можно было расслышать топот ног пассажиров, стремящихся посетить общественное заведение в конце вагона, а я прижимался к обжигающе холодной стали и вспоминал о том, как начиналась командировка, поставившая крест на дальнейшей карьере старшего лейтенанта, охотника — Берова Алексея Николаевича….