Записки морфа - Александр Сапегин

Зацелованный с двух сторон, под улыбки посетителей и персонала, я покинул гостеприимное, но задравшее меня до печёночных колик, учреждение здравоохранения. Сестрёнка от греха подальше, держалась на расстоянии.

— Ладно, бить не буду, — сменил я гнев на милость, — облобызай младшего братца, разрешаю.

— Точно-точно? — уточнила диспозицию белобрысая оторва.

— Точно-точно, хотя стоило тебя приложить пару раз ремнём по пятой точке за обман брата, но понимание, что ложь была вызвана высокими побуждениями, заставляет моё каменное сердце смягчиться.

Сашка не заставила себя ждать, кулём повиснув на шее младшего брата.

— Дура, ты сестрица стоеросовая, — сопроводив слова лёгким щелчком по маленькому носику, я подержал её на весу, потом осторожно опустил на землю. — Почему не лобызаем?

— Фу, братец, инцест не для меня, у тебя есть, кому подставить щеки под лобызания, — отмахнулась Сашка. Я принюхался, аромат дорогих женских духов, перебивался странным металлическим привкусом.

— Дома, — шепнула Саша, почувствовав, как я напрягся.

Нет, не может быть. НЕТ!

— Завидую я тебе, братец! — весёлым голосом сказала она. — Мужики веками спорят кто лучше — брюнетки или блондинки, а ты отхватил себе и ту и другую!

— Всё равно некомплект, — подпустив грусти и печали, ответил я. — Рыженькой не хватает!

— Чего!? — два острых локотка синхронно впились в бока, мои фурии выразили единогласное недовольство растущим сексуальным аппетитом сбрендившего охотника, обещав выцарапать конкурентке глаза, а меня кастрировать.

Что сказать? День прошёл весело и плодотворно. Давно мы так не отдыхали. Погуляли по парку, сходили на каток, часов пять просидели в кафе-мороженом, вспоминая прошедшие недели. Я и Люба рассказывали о "буднях" охотников, Саша и Ксюша, делились воспоминаниями о работе госпиталя. Шварцкопф пошла по стопам моей старшей занозы, девушки от звонка до звонка оттрубили в одной смене. Было предложение сходить в кино, но Саша отбрехалась тем, что нас ожидает папа на "сурьёзный" разговор. Губернатор обещал приехать к семи вечера и бравому охотнику нужно привести себя в порядок.

Так-так, значит, увольнительная связана с приездом отца. Боссы городского управления прогибаются перед губернским главой. Занятно, раньше они что-то не очень гнулись. Ситуация поменялась? Проводив девушек, я взял сестру под локоток и направил стопы в сторону университетской общаги.

— Ты мне ничего не хочешь сказать?

Вместо ответа Саша порылась в кармане шубки, выудив из него "обмылок" монетки.

— Папа в курсе.

— Давно?

— Десять дней. Лёша…

— В папиной машине, Саша, я не уверен в том, что вокруг нас отсутствуют лишние уши.

*****

— Привет, пап!

— Здравствуй, сын. Как ты себя чувствуешь? — отец взял меня за левую ладонь и придирчиво её осмотрел. — Пришили (а то ты не знаешь)?

— Отросла.

— Знал бы ты, какую мама закатила вчера истерику…

— Сдаётся мне, что ты ей ничего не говорил. Саша, ты тоже молчала в тряпочку? — Александра виновато потупилась.

— Конспираторы, дери вас за ногу…

— Кто знал, что мама будет смотреть этот чёртов головизор с чёртовой передачей, боюсь от гостиничного номера немного осталось…

— Не понял, а мама где? Она мне вчера утром звонила, — удивился я, как я понял из разговора, она звонила из дома. Семейка профессиональных врунов, блин. Понаделали секретов на ровном месте, теперь спотыкаемся всей гоп-компанией.

— В Москве, четвёртый день в командировке, сегодня вылетает, завтра жди в гости.

— А ты?

— А я, наоборот, в Москву сматываюсь.

— Боишься, что мама поступит с тобой, как с пресловутым гостиничным номером? — поддела Саша.

— Не без того, — отец потёр подбородок, — мне мои девять на двенадцать дороги, как память. Предпочитаю, чтобы материнская любовь сначала излилась на пострадавшую сторону, а там, глядишь, и супружеский гнев остынет. У вашей мамы тяжёлая рука, знаете ли. Алексей, ты мне не ответил, как себя чувствуешь? — перевёл отец стрелки со скользкой и неприятной ему темы.

— Здоров, как видишь, чего и тебе желаю, а то на тебя без слёз смотреть нельзя. Тобой скоро детишек пугать начнут и в фильмах ужасов снимать без грима. Кстати, я не один, с дочкой поздоровайся.

— Виделись сегодня, — отмахнулась Сашенция.

— И молчала? — обиделся я. — Когда успели пересечься?

— Утром, папа перед выездом в район на пару минут в общагу заехал.

— Понятно, ты, пап, действительно побереги себя, хоть чуть-чуть, от тебя такой усталостью разит, что мне самому плохо становится, — сказал я, ни капли не приукрашивая личные ощущения от первых минут свидания с отцом. Глядя на него, сразу начинаешь уважать мастерство телевизионных гримёров, мастерски скрывших нездоровый цвет лица, морщины и мешки.

— На том свете отдохну, — ответил отец.

— Ага, такими темпами ты туда въедешь на первой космической скорости, — поддержала меня Сашка.

— Накинулись на маленького, не стыдно? — попробовал отшутиться родитель.

— Нет, — ответил я, сестра кивнула, — мы ещё и контрольным выстрелом добивать будем.

— Вырастил на свою голову. Ладно, шутки в сторону, времени у меня в обрез, а поговорить хотелось бы о многом. Саша! Прекрати! — рявкнул отец на сестру, которая перекатывала во рту монетку. Санька, состроив виноватую мордашку и похлопав длинными ресничками, выплюнула "карамельку". — Доведёте вы меня до могилы. Слушай меня внимательно, — обратился отец ко мне, — твоё управление сейчас попало в двоякое положение, некоторые секреты, которые должны были оберегать, как зеницу ока, выплыли на публику… Понимаешь, что это значит?

— Догадываюсь, надеюсь, ты объяснишь подробнее или опишешь картину в целом.

— В целом? Можно и в целом, можно и одним словом.

— Даже так и что за слово?

— Ермолов.

— Так-так, это действительно многое объясняет, теперь хотелось бы узнать подробности и каким боком к всесильному правителю относится твоя скромная персона.

— Не ёрничай, сын.

— Отнюдь, я предельно серьёзен, знаешь, когда твою окровавленную тушку начинают показывать по главному каналу страны, вольно или невольно, начинаешь думать, кому и зачем это понадобилось, тем более в таком неприглядном контексте…

— Каком контексте?

— Как тебе быть отцом демона? Нормальный контекст? Тот, кто пустил ролик в эфир, сделал изящный ход конём. Я не дурак, соображаю, по кому бьют и это меня безмерно злит, а ещё меня злит, то, что ты включаешь дурочку, стараясь не замечать интересного факта, что твоего сына невольно втягивают в политические разборки.

На несколько минут в машине стало тихо. Сашка серой мышкой вжалась в кожаное сиденье, бросая на нас с отцом настороженные взгляды. Я демонстративно смотрел в окно, папа же погрузился в собственные мысли.

— Вы выросли, — наконец он нарушил тяжёлое молчание, — а я пытался увидеть в вас детей.

Отец невесело усмехнулся:

— Тем не менее, для меня вы всегда будете детьми, запомните. Я понимаю, что невозможно остаться дитём, разрывая демона голыми руками или накладывая жгут на откушенную ногу ребёнка, у которого не осталось родителей, — Саша отвернулась от отца и всхлипнула. — Простите, что из-за меня вы попали в клоаку. Теперь о главном…

Отец сделал небольшую паузу, ободряюще улыбнулся Саше, оценивающе глянул на меня и продолжил.

Григорий Ермолов — правитель России. Кто сейчас в мире не знает этого имени и фамилии? Человек, сосредоточивший в своих руках громадную власть. Западные политики, в кулуарах, называют его вторым Сталиным — настолько одиозной была личность армейского генерала, вставшего во главе восстания двадцать второго года и возглавившего высшие посты российского военно-политического Олимпа. Ермолов железной рукой перекроил административные границы внутри страны, уничтожил (в прямом и переносном смыслах) преступность, восстановил престиж армии и силовых структур, поставил на первое место простого работягу и его маленькие интересы, заставил российских и русских женщин рожать, построил тысячи детских садов, вернул бесплатное медицинское обслуживание и образование, ввёл новые законы и открыл двери для иммигрантов. Возглавляемое им правительство смогло отыскать механизмы и способы поднять Россию с колен и превратить её в одну из ведущих мировых держав, к мнению которой старались прислушаться до того, как оно получало официальное озвучивание. В мире вновь стали поговаривать, что от шёпота в Кремле, трясутся стены в Вашингтоне и Берлине. Ермолов — олицетворение современной России, всё ещё грозным львом восседал на главном троне страны…, но лев дряхлел. Губительное излучение Станции не добавляло ему здоровья. Шестьдесят лет, в иные времена политики данной возрастной категории считались чуть ли не молодыми, но современный мир диктовал иные реалии. Генерал мыслил трезво, понимая, что в запасе у него не более двух-трёх лет, после чего он будет вынужден уйти на покой, поселившись в подземном городе или опускаясь в защищённое от излучения бомбоубежище при каждом пролёте Станции. В противном случае никто не гарантировал ему, что он переживёт лучевой удар. Можно было обосноваться где-нибудь на самом нижнем уровне подземной Москвы и править оттуда, благо информационные технологии позволяли держать руку на пульсе и быть в курсе событий, но… Ермолов слишком часто и слишком долго пренебрегал элементарными мерами безопасности, находясь в открытом поле под воздействием инопланетного карающего меча. Пренебрежение собственным здоровьем не могло не сказаться на всесильном правителе. Пять лет — это всё, что у него было…