Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Фантастика и фэнтези » Фэнтези » Сильные. Книга первая. Пленник железной горы - Генри Олди

Сильные. Книга первая. Пленник железной горы - Генри Олди

Читать онлайн Сильные. Книга первая. Пленник железной горы - Генри Олди

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 98
Перейти на страницу:

— Ты!..

— Ты Нюргуна не пожалел. Не жалей и меня…

Плохой папа. Плохой папа.

Очень плохой папа.

Позже, вспоминая злополучную ссору с отцом — первую в моей жизни, если не считать головомойки после вопроса о загадочном брате — я понимал, что был свидетелем чуда. Юрюн-боотур, глупое сильное дитя, удержался от прямого бунта, не поднял руку на отца. Я даже укутал его вечно мерзнущие ноги дохой, когда папа сел — упал! — на лавку, кусая губы, словно они в чем-то провинились. Сам отец забыл поднять доху, свалившуюся на пол. Закон-Владыка, Обычай-Батюшка смотрел на горы, и не хотел бы я видеть то, что видел он. Закон? Сперва он — отец, а нет таких обычаев, чтобы отец казнил сына за честную обиду, а главное, за любовь к собственному брату.

Да, чудо. А что? Обычное дело.

«Эх ты, сильный,» — вздохнул за моим плечом мертвый Омогой. Это был последний раз, когда я слышал Омогоя. Он ушел и больше не появлялся рядом со мной.

2

Дурак!

— Ты кушай, Юрюнчик…

— Я кушаю.

— Ты хорошо кушай…

— Я хорошо кушаю.

— Ты теперь боотур, ты должен кушать много…

— Мама, я скоро лопну.

— Ты кушай, Юрюнчик…

Есть не хотелось. Праздник у дяди Сарына до сих пор булькал в животе, подкатывал к горлу. Я, наверное, теперь никогда есть не буду! Мама, пригорюнившись, смотрела на меня. Она сидела напротив, одной рукой подперев щеку, а другой придерживая на коленях малышку Айталын. Моя младшая сестра — вылитая мама! — ерзала, вертелась, хотела спрыгнуть, но вдруг успокаивалась, садилась чинно и тоже подпирала щеку ручкой. Ее глазенки — черные и блестящие, как две ягоды дёрдюмы[34] — с мольбой устремлялись в мою сторону: давай! Давай, Юрюн! Я сдавался. Я наливал себе в чашку-долбленку кислого молока, честно отпивал треть и считал сыновний долг исполненным.

Тут все и начиналось по новой:

— Ты кушай, Юрюнчик…

— Я кушаю.

— Ты хорошо кушай…

Мой рассказ про Кузню не прозвучал и здесь. Да, я начинал, а мама слушала. Почти не перебивала, если не брать в расчет вечное: «Ты кушай…» Я увлекался, сыпал подробностями, а потом натыкался на два взгляда, мамин и сестренкин. В этот момент я понимал так ясно, что под ложечкой екало: они не слышат. Слушают, но не слышат! С тем же успехом я мог рассказывать свою историю чашке-долбленке. Юрюн Уолан вернулся, этого маме было достаточно. Сын мало кушает, это плохо. Сын устал, сейчас он наестся и пойдет спать. Или гулять. Или еще за какой-то надобностью. После вернется, сядет кушать. Наестся, пойдет спать. Кузня, Куо-Куо, дядя Сарын, буйный Уот, Мотылек — моя жизнь, превращенная в слова, текла мимо мамы и сестры. Ну ладно Айталын, она еще совсем крошка! Но мама…

«Она всегда была такой, сильный…»

Кто это? Омогой? Нет, не он. Я уже говорил вам, что Омогой ушел навсегда? Кто бы ты ни был, заплечный советчик, пускай даже ты — это я сам, считай, ты ударил меня под дых. Есть вещи, которые сопутствуют человеку-мужчине с начала его жизни, но человек-мужчина видит их изнанку лишь тогда, когда открывает скверную правду: изнанка и есть лицевая часть.

— Кустур заходил? — спросил я.

— Кто?

— Кустур.

— Кустур?

— У меня есть друг. Его зовут Кустур. Помнишь?

Мама заморгала: часто-часто. Она старалась вспомнить. Честное слово, она очень старалась. Она даже вспотела, как папа, когда я попытался его разбудить.

— Мой друг. Кустур. Мы выросли вместе.

Она мучилась. Разрывалась на части, не зная, как ответить на мой вопрос, а еще лучше, уйти от этого вопроса. Я ждал. Охотник в засаде, я получал от ее растерянности странное, болезненное удовольствие.

— Ты кушай, Юрюнчик…

— Так он заходил или нет?

— Кто?

— Кустур?

— Заходил. Кажется…

— Он справлялся обо мне?

— Да, справлялся. Наверное.

— Что ты ему сказала?

— Я не помню, Юрюнчик. Ты…

— Я кушаю. А может, он не заходил? Может, ты ошиблась?

— Может, и ошиблась. Как, ты говоришь, его зовут?

— Кустур. Сын Тимира, нашего кузнеца.

— А-а…

Едва отзвучав, имена сразу вылетели у мамы из головы. «Да расширится она!» — подумал я, не слишком вникая, что имею в виду. Кустур, Тимир, кузнец, друг — все это не имело значения для моей доброй, заботливой, прекрасной матери, потому что никак не соотносилось с нашей семьей, не имело для семьи решающего значения. Так и мой рассказ о Кузне проплывал мимо мамы: сын вернулся, и хорошо, сын мало кушает, и плохо. А как сын вернулся, где он был, что делал — всё это было подобно именам Кустур и Тимир, и смутному, раздражающему эху: «Он заходил? Он справлялся обо мне?»

— Ты ее замуж отдай, — я кивнул на малышку Айталын.

Сестра внимательно следила за нашим разговором. Молчала и следила. Я видел, что глаза ее наливаются слезами, но остановиться уже не мог:

— Замуж, а? Не сейчас, когда вырастет.

— Отдадим, — заулыбалась мама.

Ей нравилось, что беседа возвратилась на темы семьи.

— Кто у нас из божеств холостой? Из духов-хозяев?

— Да что сейчас перебирать, Юрюнчик? Рано еще…

— Нет, кто? Чаган-хан? Сюнг-хан? Дьылга-хан[35]?

— За Дьылгу нельзя, — строго указала мне мама. — Он женат. Чингис-Бис — упрямая, с характером. Второй женой мы не пойдем, правда?

Они с малышкой Айталын кивнули — так, будто и впрямь собирались идти замуж вдвоем.

— Бай-Баянай? Кулан-Дялык? А, какая разница?

— Большая, — возразила мама. — Огромная.

Она зарумянилась, разволновалась: ну да, важнецкий разговор!

— Ерунда! За кого мы ни пойдем, мы же станем, как ты? Правда? Семья, семья, семья! Ничего, кроме семьи! Гори, земля, вались, небо, лишь бы ужин к сроку! Ты кушал, Юрюнчик? Ты выспался, Юрюнчик? Ты ездил в Кузню, Юрюнчик? Ну и славно, садись кушай… Надень шапку, простудишься! Сними шапку, вспотеешь! Да, мама? Ты сделаешь Айталын такой? Или не ты? Или это сделает ее будущий муж?

Я аж захлебнулся прозрением:

— Это папа сделал тебя такой? Да?!

В лоб мне врезалась чашка. По лицу, на одежду потекло кислое молоко. Моя сестра Айталын, несмотря на юный возраст, кидалась метко: ой-боой!

— Дурак!

В этот день Айталын Куо, наша Лунная Красавица, впервые произнесла звук «р» как следует, по-взрослому.

3

Может, мы и не нужны вовсе?

Мне было плохо. Мне было плохо.

Мне было очень плохо.

Думал, приеду, мама с папой обрадуются. Я стану рассказывать, они — удивляться, восхищаться, переспрашивать. Потом сами расскажут, про брата Нюргуна вспомнят. И выяснится, что я глупостей от лишнего сердца насочинял, что Нюргун вырос и сейчас где-нибудь подвиги совершает. А мне про него не говорили, чтобы я на помощь к нему не поспешил. Я еще не вырос, рано мне вместе с братом сражаться. Родители за младшего сына беспокоились, берегли сокровище, вот и молчали. И Мюльдюну молчать велели. Я бы все понял и совсем не обиделся. А там бы вернулся Нюргун, или я поехал ему помогать, и мы бы вдвоем вернулись, и оказалось бы, что семья у меня замечательная, зря я плохое думал…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 98
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Сильные. Книга первая. Пленник железной горы - Генри Олди торрент бесплатно.
Комментарии