Хранитель Врат - Роман Кузнецов

– А как я ему на уши жать буду? Он же в маске будет?

– А зачем ему маска? Он все равно будет спать. Это тебе маска нужна. Ты с ним в одной сцепке пойдешь. За тобой я с двумя куполами.

– А Крот?

– Крот впереди.

– Нет, надо будет маску на Макса одеть. А вдруг он вздохнет.

– Не вздохнет.

– А вдруг? Инстинкты – они посильнее твоего гипноза будут.

– Хорошо, наденем на него маску. Только как ты снимать ее будешь в колоколе, а как потом наденешь? Там все равно вода будет.

– Верно… – Бригадир задумался, нахмурился. Потом его лицо просветлело от удачной мысли, и он продолжил: – Там у маски шланги есть. Мы их перекрываем зажимом, а когда надо будет дышать, просто я снимаю зажим и вытаскиваю шланг наружу. А можно на шланг поплавок прикрепить, чтобы на поверхности держался, тогда нам голову в колокол пихать не надо.

– Хреновая идея, – не одобрил Рахман. – Шланг длинным сделать нельзя, а короткий мы не проконтролируем. Он дыхнет – пойдет вода. Под водой можем не откачать, когда без маски его проще контролировать по пузырям.

– Когда пузыри пойдут – поздно будет.

– Все тебе не так. Давай его в сон заранее погрузим и на берегу проверим, сколько он не дышать сможет.

– Ты говоришь о Максе, как о кукле какой, – возмутился Бригадир. – Он живой! Я не позволю эксперименты всякие над ним проводить.

– Как скажешь. Только он действительно станет куклой. Твоей куклой. Ты будешь им управлять. Полностью. Его жизнь будет от тебя зависеть, только от тебя. Поэтому, прежде чем пускаться в плавание, лучше потренироваться на берегу.

Глава 20

– Ну что, – заявил Рахман, едва переступив порог пещеры, – все готово. Пора, Макс, готовься. Будем тебя в сон погружать.

Макс затравленно огляделся, словно ища лазейку, чтобы выскочить, потом жалобно посмотрел на Крота, на Бригадира, вошедшего следом за Рахманом, зачем-то схватил лежавшую рядом веревку и тихо спросил:

– Что, уже? Пора, да?

– Это быстро, абсолютно безопасно и безболезненно. Бригадир будет рядом. Он, собственно, и возьмет над тобой шефство. Так что не боись, прорвемся. – Рахман ободряюще улыбнулся.

– Может, все-таки не будем? Может, пешком, а?

– Да не переживай, – уверенно произнес Рахман, обтираясь тельняшкой.

Максу вдруг пришла мысль, что Рахман похож на хорька или ласку. Его мокрые слипшиеся рыжие волосы стояли дыбом, кожа раскраснелась, оттого спокойное лицо стало немного детским, добродушным и даже каким-то комичным. Однако чувствовалось, что в любой момент все может перемениться и он из безобидного милого пушистика превратится в свирепого хищника, сильного, быстрого и беспощадного, которому неведом страх, сомнения и жалость. Макс буквально нутром ощутил, как тягучая волна сомнения прокатилась по телу, мысли побежали, как тараканы от света: все сразу, одновременно и во все стороны. Решимости, которую он так упорно нагонял в себя последние часы, практически не осталось. Он инстинктивно подался назад, но тут подошел Бригадир. Он сел напротив, положил руки на плечи и, заглянув в лицо, сказал спокойно и уверенно:

– Не бойся, Макс, я с тобой, был и буду. Я тебя не брошу. Слово даю.

От его рук исходило тепло. Глаза смотрели прямо в душу. В них была решимость, участие и любовь. Любовь старшего брата, друга, в конце концов, наставника, который тебя всегда поймет и защитит. Умрет, но защитит. Бригадир продолжил говорить что-то, но Макс уже не различал слов, он слышал только голос, голос, пронзающий душу, чистый и искренний, голос, который не может обмануть и тем более предать.

– Я тебе верю, Анатолич. Давайте начинать.

Рахман отбросил тельняшку, потухшим факелом начертил на полу круг с рисунком, в центр которого усадил Макса и Бригадира друг напротив друга. Потом взял масляную лампу, поставил перед Максом, а остальные источники света загасил. Пещера погрузилась в темноту, рассеиваемую лишь тусклым пламенем масляного светильника. Слабый рыжий огонек приплясывал словно от дыхания.

– Смотри в огонь, – приказал Рахман. – Постарайся узреть себя.

Макс постарался, но у него ничего не получалось. Мешал нестойкий огонек, мешал пахучий дымок, поднимающийся над светильником, мешал Бригадир, нервно маячивший напротив, мешали руки Рахмана, державшие его за виски. И вдруг Рахман запел. Даже не запел, а издал низкий горловой звук, как это делают северные шаманы или даосские монахи. Дребезжащий протяжный звук повис в воздухе, он был неприятен и вызывал ощущение дискомфорта, как затекшая спина или нога. Макс попытался поменять позу, но Рахман удержал. Макс глубоко вздохнул. Едкий дым заполнил легкие. Почему-то вспомнилось, как мама в детстве заставляла дышать над картошкой, только запах другой. Рахман изменил тональность, неудобство прошло. Сзади повеяло теплом. Светильник зачадил еще сильнее. Струи дыма поползли вверх, размывая все вокруг. Стены вдруг зашатались. Мышцы превратились в желе. Из Макса словно вытащили стержень. Тело было готово растечься по полу бесформенной лужей, но ему не давали руки, сдавившие голову, и воля, чужая воля. Своей у него не осталось. Ничего не осталось: ни целей, ни желаний. Ему больше ничего не хотелось. Полное безразличие и апатия. Только чужие слова и команды звучат в голове. Им нельзя не подчиняться. Они приказывают спать. Макс спокойно закрыл глаза и провалился в небытие.

– Слышь, Рахман, а у вас там все так могут? – спросил Крот, посмотрев на своего друга, безвольной куклой сидевшего на ящике и таращившегося в огонь пустым немигающим взглядом.

Последние приготовления были завершены. Купола проверены. Грузы подобраны и вывешены, инструктаж проведен, каждый шаг проговорен и по возможности отрепетирован. Связка Бригадир – Макс работала безукоризненно. Пробные погружения в паре прошли удачно. Макс без труда задерживал дыхание на три минуты. Мог бы и больше, но Бригадир не разрешал. Перед отходом все собрались в пещере. Рахман запалил большой костер, свалив в него все, что можно спалить. Все сели вокруг, дабы согреться впрок перед отходом в неизвестность.

– Это что, каждый волхв может себе такого зомби сделать? – перефразировал вопрос товарища Бригадир.

– Нет, – отвечал Рахман, лениво щурясь на свет, как большой рыжий кот. – У нас это запрещено. У всех. Даже у Кощея. Это запрещенная магия. С отступниками борются нещадно. Наказание – смерть.

– Сурово, но, как вижу, не помогает. Ты-то владеешь.

– Владею, но плохо. Мне по должности положено.

– А много вас таких, кому положено?

– Нет, у Кощея только высшие иерархи, и то под серьезным контролем. У русичей тоже.

– Странно. А такая полезная магия.

– Это только на первый взгляд. Это очень вредное колдовство, оно противоречит принципам мироздания, а именно – свободе воли и персональной ответственности. Через него убивается душа, а вернее, смысл ее пребывания в этом мире. Это добровольное рабство духа, если надолго, а рабы духа в Ирий не попадают, по мосту не пройдут. Хотя нельзя не признать, что средство очень эффективное и для выживания отдельной группы просто жизненно необходимо. Это колдовство, собственно, так и зародилось.

– Интересно, – сказал Крот и еще раз посмотрел на застывшего Макса. – Расскажи. Время пока есть.

– Действительно, расскажи, – поддержал Бригадир, – все равно отдыхаем, а отвлечься надо.

– Хорошо, – не стал ломаться Рахман. – Слушайте. Появилось это волшебство на Юге, где тепло, пальмы. Там жило племя большое и могущественное. Оно захватило огромные территории и правило многими народами. Власть их вождей была безграничной, что в конце концов и привело их империю к гибели. Вожди скопили огромные богатства, стали ленивыми и тщеславными. Они поверили, что могут все, отвернулись от богов, отвергли их заповеди. Их богами стали удовольствия и праздность. Боги терпели долго, ибо оставались еще жрецы, которые их чествовали, да и народ в них верил. Но со временем гниль выбросила споры во все слои общества. Народ в своей массе отринул светлых богов и последовал за знатью, предаваясь пороку. Боги наказали людей, они пробудили вулканы. Раскаленная лава, горячий пепел, ядовитые газы убили большую часть народа. Остальные вынуждены были спасаться и уходить с насиженных мест. Однако пройти мимо рек расплавленного камня было нельзя. Человек безумел от боли и страха, терял рассудок и погибал в огне. Спастись можно было, лишь действуя как единый организм. Как поступают муравьи, столкнувшись с потоками липкой смолы? Они просто бросаются в смолу, чтобы умереть, но дать возможность задним пройти по их спинам. Они погибают без колебаний, сотнями, если надо, тысячами, но своими телами строят мост, чтобы дать спасение всей колонии. Так и у людей. Если народ сильный, то в нем всегда найдется достаточно героев, которые ценой своей жизни проложат путь через смерть. Но у этого племени героев почти не осталось, их уничтожили сами люди, ибо вождям не нужны гордые, им нужны смиренные. Такой народ был обречен, это понимали все. И тогда жрецы взмолились черным богам, принесли им в жертву всех детей, не достигших роста тележного колеса. Приняли боги жертву и дали жрецам знание, как подчинить людей единой воле, что и было сделано. Племя выжило, сумело спастись, потеряв девять десятых своего населения. Они шли долго, искали место для начала новой жизни. Но их прогоняли отовсюду, ибо все места уже были заняты. И только на Севере славяне сжалились и пустили их в свои земли. Там они обжились, окрепли и начали захватывать все новые и новые территории. Они смогли создать армию сильную и на тот момент почти непобедимую, ибо сражались они как единый организм, никогда не отступали, никого не жалели. Они не чувствовали боли, не знали усталости и, даже получив смертельные ранения, продолжали сражаться. Их нельзя было напугать или просто взять в плен – только убить, потому что не было у них своей воли. Их армия управлялась колдунами. Она несла огромные потери, но это мало заботило колдунов, ибо все восполнялось за счет захваченных народов. Мощь их постоянно росла. Никто не мог им дать достойного отпора. Славянские племена, некогда приютившие их, также вынуждены были отступить, оставляя город за городом, ибо никто не мог понять причины их сокрушительной мощи. Тогда считалось, что это Навь прорвалась из нижнего мира и захватывает тела людей. Всю вину, естественно, возложили на Кощея. Тогда-то и разошлись пути наших волхвов, породив впоследствии длительную борьбу и междоусобицу. Но это другая история. А так через некоторое время волхвы поняли, что к чему, разработали техники противодействия, подготовили витязей – и стали уничтожать колдунов целенаправленно. Буквально за год вырезали почти всех. С их гибелью армия распалась и превратилась в неуправляемые банды безумцев, которые, впрочем, зачистили довольно быстро. Колдовство это запретили, книги уничтожили. Всех, кто к этой черной магии прикасался, убивали без жалости. Вот так и вычистили с нашей земли эту напасть.