Белый князь - Юзеф Игнаций Крашевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шашор в своём великолепном шишаке, но в доспехах, не очень хорошо закрывающих грудь, с мечом вверх, с поднятой головой подскочил, крича:
– Кто тут старший?
Над воротами показался сгорбленный человек в длинном плаще, опираясь на меч.
– Князь Владислав Гневковский, – сказал громким голосом Шашор и указал на стоявшего всадника. – Он прибыл занять ваш замок. Отворяйте ворота!
Он поднял голову, старик долго молчал.
– Что за Гневковский князь? – спросил он. – Мы тут никакого не знаем. Один, что был, отказался от наследства и продал его, а капюшон надел… другого нет.
– Этот тот. Папа его освободил, а король отдал удел.
Слушающий старик покачал головой.
– Отворяйте ворота!
– Отойдите от ворот, а то мы будем защищаться, – сказал старик.
За ним в эти минуты выступил лучник с огромным уже натянутым арбалетом в руке и снаряжённым стрелой, опёр его на перила крыльца, казалось, только ждёт, скоро ли ему дадут знак пустить стрелу, которая прямо в Шашора была нацелена.
Вся группа, которая подошла с ним к воротам при виде этой дерзкой угрозы, подняла сильный крик. Сыпались брань и угрозы. Кричали, что Влоцлавек, Гневков, Золоторыя уже сдались.
Старик спокойно слушал. Казалось, что это даже на него и на других, что показывались из окон, производит впечатление; затем, случайно или специально, этот огромный лучник, держащий арбалет, потянул рукоять, стрела свистнула и проткнула грудь Шашора у самого края доспехов.
Молодой командир крикнул, схватил рукой за торчащую в груди стрелу, желая её вырвать, закачался на коне, побледнел и съехал с него на землю. Товарищи к нему подскочили спасать, но кровь брызнула из его рта; он вздрогнул ещё пару раз – и умер.
Князь, который неподалёку смотрел на это, отступил на несколько шагов. Широко разошёлся крик ужаса. Люди, которые пришли с Белым, бросились к стенам и стали стрелять из луков в стоявших на них. В одну минуту без всякого приказа все посыпались к валам и остроколам с топорами, с копьями. Гарнизон был ещё не готов к обороне… Возможно, рассчитывали, что этот выстрел и труп устрашат. Старый командир исчез.
Должно быть, в крепости поднялась паника… Дразга, который был приятелем и родственником Шашора, начал командовать на его месте. Разогревались и другие. Ласота приказал трубить и кричать, что, когда возьмут замок, никого вживых не оставят.
При первом нападении оборона была слабой… потом стали бросать камни и кинули несколько брусьев, но так неловко, что скатили, никого не поразив.
Солдат, взятый из Золоторыи, которому было важно, чтобы Шарлей не пристыдил его, а также надеялся на хорошие трофеи, – штурмовал озлобленно. Сам князь, не приближаясь, остался на маленьком пригорке безучастным зрителем.
Всё это как-то недолго продолжалось – над воротами повесили зелёную ветвь, командующий вызывал на разговор. Дразга не хотел слушать, князь приказал подбежать Ласоте и – согласиться на всё, лишь бы ему замок сдали.
Казалось, смерть Шашора никого не волновала; его челядь, плача, отнесла труп немного подальше, села над ним и плакала; впрочем, никто на бедную жертву не взглянул.
Ласота, уполномоченный Белым, который сам ничего не делал, а только командовал людьми, добежал до ворот и, смелый и вовсе неустрашённый смертью Шашора, попросил, чтобы его впустили внутрь поговорить. Осаждённые уже, должно быть, были напуганы внезапным нападением, потому что старик, который выступал раньше и рядом с которым стоял лучник, когда стрелял, совсем уже не показывался, выступил человек средних лет, который не был похож на командующего, – приказал отворить дверку и принял у неё Ласоту, явно запуганный и покорный.
Тут же у входа была грязная избушка для стражи, с низким потолком, душная и заваленная мусором; туда вошли Ласота и трое замковых старшин.
– Люди, что вы думаете! – крикнул порывисто Наленч. – Вы лучше, чем Влоцлавек и Золоторыя? И не думайте защищаться! Вместо того, чтобы задобрить будущего пана, вы предательски застрелили его друга.
– Не предательски! Нет! – отпарировал один из стоявших. – Глупый лучник прицелилися, правда, но он уверяет, что стрела сама, неизвестно как, вылетела из арбалета.
– Вы думаете защищаться! – воскликнул Ласота. – Не сегодня-завтра мы возьмём замок, а вас ждёт или смерть, или уничтожение.
Трое посланцев смотрели друг на друга.
– Когда мы сдадимся на милость, – сказал один, – князь будет мстить за своего… Лучника, который стрелял, нет… Увидев, что случилось, он бросил арбалет и, спустившись через острокол, сбежал; ты будешь, невинный, за него отвечать?
– Сдавайте сейчас же замок! – сказал Ласота. – Отворите ворота, сдайтесь князю, он мстить не будет.
– Можно нам услышать его слово? – произнёс один. – А потом (он ударил себя по голове) да будет воля Божья.
Ласота, которому не терпелось, резко сказал:
– Пойдёмте со мной.
Трое послов немного колебались, пошептались друг с другом, один из них выбежал, вернулся, совещались снова. Ласота торопил; наконец они неохотно пошли за ним.
Князь по-прежнему стоял неподалёку на коне, теряя терпение; он хотел как можно скорее получить Шарлей, когда Ласота, ведя с собой посланцев, подошёл к нему.
– Милостивый пане, – сказал он, – люди тебе клянутся, что Шашор был убит слуайно, и просят за него не мстить… а замок готов сдаться. Я поручил им это – но им нужно ваше княжеское слово.
Месть за Шашора у Белого, вероятно, также на сердце не лежала; с явно лучезарным лицом он дал знак рукой, что соглашается, а Ласота добавил от себя:
– Вы должны семье за голову заплатить, и столько…
Сказав это, не дав им времени подумать, Наленч громко произнёс:
– Открывайте ворота! Поднимайте решётку! А у цепи решётки пусть будут наши люди.
Посланец поклонился князю, давая в сторону замка от себя знак, чтобы отворили. Рассыпанные осаждающие стали собираться у входа, князь ещё на мгновение задержался на пригорке… победно смотря в сторону замка. Ворота открывали, решётка медленно поднималась кверху. Шарлей был захвачен – ценой жизни одного человека.
С радостным криком первый отряд, в котором были гневковские добровольцами и Дразга, заменяющий Шашора, вбежал в замок. Ласота хотел сопровождать князя, который с некоторой осторожностью, медленно, когда уже значительнейшая часть сил была в замке, тоже направился к нему.
Уже четвёртая крепость сдавалась удачливому завоевателю, который даже меча не обнажил. Он сам не верил своему счастью…
Дразга и Ласота, не спрашивая приказа Белого, тут же захватили стены, поставили стражу и, глядя сквозь пальцы на тех, кто хотел избежать мести, дали им безнаказанно уйти. Ласота,
