Волки - Евгений Токтаев

Диурпанея, на Мёзию. Молодой Деметрий прельстился приличным жалованием и вступил в Пятый Македонский легион в качестве фабра, вольнонаёмного механика.

Война протекала непросто. Сначала римлянам сопутствовал успех. Диурпаней оказался неудачливым военачальником, но ему хватило ума, чтобы это осознать. Он передал царский венец своему племяннику, Децебалу, человеку деятельному и щедро одарённому богами государственным умом. Когда тот принял всю власть и руководство войском, дела римлян пошли скверно. Был разбит Фуск, потерян Орёл «Жаворонков». Союзники даков, роксоланы, разбили ещё один легион, Двадцать первый «Стремительный». Хотя ценой огромного напряжения сил римляне всё же взяли реванш в кровопролитной битве при Тапах, в целом о поражении даков и речи не шло.

Домициан был вынужден заключить с Децебалом мир. Император объявил о победе, даже отпраздновал триумф. Ко двору цезаря в Паннонию прибыл брат царя Диег. Домициан возложил ему на голову царский венец, тем самым провозглашая, что Дакия теперь клиент Рима.

Все эти пышные празднества и ритуалы могли обмануть только дураков. Никакой зависимости Дакии от Рима на горизонте даже и не просматривалось. Римляне обязались выплачивать Децебалу ежегодный «подарок». За «обеспечение спокойствия» на границах.

Царь даже не вернул захваченных пленных и оружие. Более того, он потребовал, чтобы римляне прислали ему своих мастеров, строителей и механиков. Децебал не обманывал себя миром, знал, что воевать с Римом ещё придётся. Царю требовалось много крепостей и боевых машин. Он весьма рассчитывал на то, что его мастера, обогащённые опытом противника, обеспечат его всем необходимым.

Домициан вынужденно согласился с этими условиями. Среди мастеров, отправленных к Децебалу, оказался и Деметрий.

К удивлению ионийца, даки приняли его очень тепло. Он был обласкан царём, ни в чём не имел нужды, можно сказать, как сыр в масле катался. Служил он честно и ответственно, за что пребывал в большом почёте. Ему подыскали жену. Деметрий прижился в Дакии и уже и думать забыл о том, чтобы вернуться к римлянам.

По крайней мере, так считал Дардиолай, который с Деметрием был хорошо знаком, поскольку состоял в свите царёва брата, а механик-иониец был вхож и к Диегу, и к самому царю. Его даже приглашали на пиры, где он сидел среди знатных воинов.

Некоторые всё же не одобряли такое доверие, смотрели на ионийца косо, но Дардиолай к их числу не относился. Наверное, поэтому, увидев механика в обществе римлян, причём явно не в положении пленника, Дардиолай возмутился до глубины души. Настолько, что ничего ему сейчас не хотелось сильнее, чем взять ионийца за грудки и побеседовать о том, как тот дошёл до такой жизни.

Сколько фабр проторчит в кастелле, Збел, конечно, не знал, но твёрдо решил, что не уйдёт отсюда, пока тот не покинет крепость. Сколько бы ни пришлось ждать. Дардиолай умел ждать и терпеть голод и холод. Такой случай упускать нельзя.

Тармисара о чём-то говорила с центурионом, его помощником и одним из приехавших римлян, и, как видно, довольно резко. К ним приблизились ещё две женщины, старая и молодая. Дардиолай нахмурился — узнал Ялу и Гергану.

Римлянин из прибывших что-то сказал, и старуха испуганно прикрыла рот руками, попятилась. Центурион повернулся к Яле и указал рукой на дверь одного из домов. Женщина кивнула и куда-то собралась идти, но еë окриком остановила Тармисара. Сказала римлянину что-то резкое, но тут в ответ злобно рявкнул центурион, и Яла заторопилась, прямо бегом пустилась к дому. Тармисара схватила центуриона за рукав туники, он легко освободился и с размаху ударил женщину по лицу.

Тармисара упала. Дардиолай сжал зубы.

Дверь, за которой скрылась Яла, отворилась и на пороге появилась девочка лет двенадцати. А за ней мальчик чуть помладше. Римлянин что-то крикнул им. Они не шелохнулись. Он крикнул снова, а центурион шагнул к ним. Девочка и мальчик попятились.

Тармисара, сидя на земле, потянулась и вцепилась центуриону в ногу, будто не пускала его к детям.

«Чьи они?» — думал Дардиолай.

Дайне, дочери Тармисары, всего пять, эти дети старше. Чужие ей, а защищает, будто своих.

Центурион выдернул ногу, а его помощник пнул Тармисару.

На скулах Дардиолая играли желваки.

«Дай только добраться до тебя, ублюдок…»

Приезжий римлянин что-то снова крикнул детям, те скрылись в доме. Центурион повернулся к нескольким солдатам, наблюдавшим за всей сценой и что-то приказал, махнул рукой.

Ауксилларии куда-то заторопились. Тармисара всё ещё лежала на земле, скорчившись.

Из дома вышел Деметрий с двумя «красношеими». Они с центурионом и главным из приезжих римлян перекинулись несколькими словами, после чего Деметрий вместе с римлянами направился к воротам. Им подвели лошадей.

Ауксилларии выкатили из-под навеса телегу.

Деметрий сел верхом, ударил пятками конские бока и выехал из форта. За ним последовали двое. Остальные приезжие римляне остались.

Дардиолай покусал губу.

Что делать? Рвануть за фабром? Или остаться, ещё понаблюдать, что тут вообще происходит?

Если Деметрий уйдёт, ищи-свищи его потом.

Надо брать.

Дардиолай принял решение и быстро спустился с дерева.

Дорога от крепости довольно долго сохраняла прямизну, прежде чем ныряла за поворот, и хорошо просматривалась с привратной башни. Отпустить всадников подальше, чтобы потом бегом настигнуть, Дардиолай не решился. Лошади римлян сразу перешли на рысь. Заранее отойти за поворот для засады он тоже не мог, боялся, что проворонит Деметрия, ибо, пока ждал, обошёл кастелл кругом и увидел, что дорога у его стен не заканчивается, а бежит дальше. Вдруг Деметрий не вернётся к Апулу, а поедет куда-то ещё?

Нет, надо рисковать. Придётся действовать нагло. Так он и поступил. Выскочил на дорогу и бросился в погоню.

Всадники удалились от крепости всего на стадию (до поворота ещё было столько же), когда один из них почуял преследование и обернулся. Дардиолай нагонял. Римлянин осадил коня, развернул его, рванул из ножен спату и даже успел взмахнуть ей, но удар ушёл в пустоту. Варвар, выскочивший под его правую руку, вдруг исчез и возник слева. Его здоровенный серп просвистел над ушами коня и ударил римлянина в неприкрытую доспехом ключицу.

Обнаглели «красношеие», ездят, как у себя дома, без брони. Всадник качнулся к конской шее и медленно сполз в подмёрзшую грязь.

Варвар тем временем уже разбирался со вторым римлянином. Тот, хлопнув ладонью по крупу лошади Деметрия, рявкнул:

— Гони! Быстро!

Испуганный иониец пару раз торопливо пнул бока лошади пятками. Дардиолай скрипнул зубами и, не мешкая, отскочив от второго римлянина, широко размахнувшись фальксом, подсёк задние ноги лошади Деметрия. Та жалобно заржала, осела и механик,