Пришельцы. Земля завоеванная (сборник) - Роман Злотников

Минуту назад я еще мог усомниться в рассказанной ею истории. Но теперь… Любой, хоть немного знакомый с Жан-Пьером Симоном, сразу узнал бы и этот бешеный напор, и интонации, и взгляд. Особенно – взгляд.

– Вы ведь читали «Графа Монте-Кристо», Джеймс? Разумеется, читали. Что, по-вашему, выбрал бы Эдмон Дантес: смириться и умереть в заточении, предоставив людей, из-за которых он очутился в замке Иф, на волю провидения? Или все равно умереть, но – отдав свое тело аббату Фариа? Дабы тот, пользуясь своим могучим интеллектом, своим богатейшим жизненным опытом и своими сокровищами, совершил возмездие?

Потрясенный, я осторожно высвободил руку и слегка помассировал пальцы.

– О чем вы говорите, Николь? Герой Дюма был взрослым человеком с положением в обществе и репутацией. Женихом накануне венчания. Обреченным на пожизненное заключение в каменном мешке, наконец! А вы? Сколько вам было, когда погибли ваши родные? Три года. Вы молоды, хороши собой, успешны. Перед вами – весь мир. Долгая и, уверен, счастливая жизнь. Неужели вы готовы отказаться от нее – и от себя – ради мести? Готовы умереть, не имея никакой гарантии в том, что смерть ваша будет не напрасна?

Захваченный непонятным порывом, теперь я говорил почти так же страстно, как и девушка. В серых глазах мелькнула тень сомнения, и я продолжил дожимать, отбросив всякую осторожность:

– Как бы ни был хорош ваш план, мадемуазель, кто помешает мне согласиться с ним лишь для вида? А потом, завладев вашим телом, превратив его в костюм и убив все то, что составляет суть Николь Симон, оставить Тео Эдвардса в покое?

Николь опустила голову, дыша медленно и глубоко, словно в трансе.

Прошла минута, другая.

А потом девушка вновь подняла взор и заговорила – тем же ровным и спокойным голосом, что и в начале нашей беседы:

– Беатрис Робер умерла три года назад. Рак поджелудочной. Женщина, которая спасла мою жизнь, заменила мне мать и двадцать лет отказывалась от всего ради чужого ребенка. Все эти годы она не позволяла мне забыть, кто я. Чего я лишилась. И благодаря кому. Быть может, она была не права, но жизнь, как и история, не знает сослагательного наклонения. Я – такая, как есть. И прежде чем закрылись глаза Беатрис, я поклялась ей заставить убийцу заплатить по счетам.

Что же касается вашего вопроса о гарантиях… Как у всякого известного и богатого человека, мистер Ди Амато, у вас множество недоброжелателей и завистников. Но даже они единодушны в том, что вы ни разу не нарушили данного слова. Пообещайте мне хотя бы попытаться – большего я не прошу – сделать так, чтобы Теодор Эдвардс страдал. Чтобы он лишился своих денег, положения, близких. И, клянусь богом, я рискну!

Слова были сказаны. Любые другие – излишни. Alea jacta est.[8]

Набрав полную грудь воздуха, я с шипением выпустил его через узкую щель между зубами, а потом резко хлопнул себя ладонями по коленям:

– Кажется, вы говорили о каком-то плане?

«…по-прежнему не найдено. Напоминаем, что мадемуазель Робер, альпинист-любитель, пропала без вести две недели назад при попытке одиночного восхождения на вершину Карденильо в Венесуэльских Андах. Невзирая на то, что покорение данной вершины не является сложной альпинистской задачей, требующей большого количества специальных средств и оборудования, следы отважной молодой женщины теряются…»

«Симона Ди Амато – Золушка наших дней!

Лечь спать простым референтом, чтобы проснуться наследницей промышленной империи с многомиллиардным оборотом!

Джеймс Ди Амато не скрывает слез радости, обретя внучку!

«Я с пониманием и уважением отношусь к нежеланию моего внебрачного сына поддерживать отношения с отцом. Радость, переполняющую мою душу, омрачает лишь то, что мой мальчик и его мать, когда-то подарившая мне столько радости, не могут быть с нами в этот великий день! Как бы там ни было, теперь я знаю, ради чего было все это. И пусть ныне я немощный старик, жизнь которого может прерваться в любой момент, – клянусь богом, теперь я умру счастливым!» – сообщил нашим корреспондентам мистер Ди Амато через своего пресс-секретаря. Напомним, что семидесятидевятилетний Джеймс Ди Амато, входящий в число самых богатых и влиятельных людей Соединенных Штатов, более тридцати лет прикован к инвалидному креслу из-за травмы позвоночника, полученной в результате авиакатастрофы…»

«…скончался во сне.

По сообщению лечащего врача мистера Ди Амато, его пациент в последние две недели жаловался на участившиеся боли за грудиной, хотя накануне смерти бизнесмен почувствовал себя лучше.

«Мы провели весь день вместе, – поделилась с нами внучка и единственная наследница покойного, мисс Симона Ди Амато, чудесное воссоединение которой с дедом произошло всего восемь месяцев назад. – Дедушка был в отличном расположении духа, много шутил и строил планы на будущее. Вечером он с аппетитом поужинал и даже выкурил перед сном свою любимую сигару, чего не позволял себе в последнее время. Ничто не предвещало беды».

Анна Фернандес, горничная, обнаружившая тело своего хозяина утром в постели, утверждает, что на губах покойного была счастливая улыбка…»

«Энтони Эдвардс + Симона Ди Амато =???

Тонкий расчет или внезапно вспыхнувшая страсть?

Чем закончится бурный курортный роман наследников двух крупнейших бизнес-империй?

«Я всегда испытывал к Джиму огромное уважение как к человеку и бизнесмену, а в Симониту просто невозможно не влюбиться. Разумеется, решать детям, но я не мог бы желать для своего сына лучшей партии», – прокомментировал сенатор Эдвардс слухи о скорой помолвке».

«По предварительным данным Симона Эдвардс, находившаяся за рулем своего автомобиля «Porshe Boxster GTS», не справилась с управлением на скользком после дождя шоссе и на большой скорости врезалась в дорожное ограждение. В результате аварии миссис Эдвардс скончалась на месте. Ее муж, Энтони Эдвардс, также находившийся в автомобиле, получил черепно-мозговую травму и в настоящее время находится в Медицинском центре Университета Калифорнии (Сан-Франциско). Доктор Питер Рихтер, главный нейрохирург Центра, утверждает, что жизни мистера Эдвардса ничто не угрожает, однако делать какие-либо долгосрочные прогнозы пока преждевременно…»

Убаюкивающий шелест пальм и тонкий аромат цветов. Негромкий плеск неразличимых в гуще зелени мраморных фонтанов. Морской бриз со стороны залива Сан-Франциско приятно овевает кожу. Но еще приятнее снова быть мужчиной. Это хоть как-то примиряет меня с потерей Николь.