Невиновных нет - Григорий Глазов

- Я живу здесь. Внизу пусто. Мне тут удобней.

- Тут хорошо, - сказал Перфильев, усаживаясь в кресло, на подлокотниках которого потрескалась искусственная кожа.

Желтовский сел напротив за стол. Работал приемник "Грундиг", звучала тихая музыка. Желтовский нажал на кнопку, выключил приемник. Но этим "выключением" (о чем знал только Желтовский) он запустил магнитофон-репортер с двухчасовой кассетой, вделанный в "Грундиг".

- Что-нибудь выпьете, Павел Александрович: джин, пиво? - предложил Желтовский. - Пока добрались ко мне, наверное, озябли.

- Спасибо, пить не буду.

- Пока мы не приступили к главному, позвольте задать вопрос.

- Я слушаю.

- Вам не знакома фамилия Гирхан Арсанукаев?

- Знакома. Он владелец фирмы "Лесной шатер".

- Я видел его в Бурже, тогда, - сказал Желтовский.

- С ним был и глава фирмы "Улыбка" некий Батров.

- Это он? - Желтовский показал фотографию, сделанную в холле гостиницы в Париже.

- Он.

- А кто этот рыжий рядом, между ним и Фитой?

- Понятия не имею.

- Вас что-нибудь связывает с Батровым, какие-нибудь дела вашей фирмы?

- Абсолютно ничего. Он наведывался ко мне, предпринимал еще кое-какие шаги, чтоб объединиться.

- Вы - с ними?! Для чего они вам?

- Мне они не нужны. Я указал им на дверь. Думаю, нужен был им я. Как возможное прикрытие.

- Чего?

- Не исключено, каких-то сомнительных сделок.

- А вы знаете, что Фита и эти трое были в Бурже неслучайно, был с ними еще один - иранец по фамилии Хеджези. Высокий чиновник из Министерства обороны Ирана. А может, из спецслужб.

- Нет, не знаю. И мне не интересно. Я ведь не за этим тащился сюда, раздраженно сказал Перфильев.

- Хорошо. Согласен. Приступим...

Красный старенький "жигуленок" медленно полз по темной улице дачного поселка, водитель то и дело всматривался в номера на заборах. Гоголя, 14. Этот. Почти напротив, через дорогу, был узкий глухой переулок, в котором две машины не разминутся. Уходил он вдаль, в поле, за которым была железная дорога. Приткнув в этом переулке машину у наклонившегося забора, водитель во тьме с трудом разглядел на циферблате время: семь часов десять минут. Он стал ждать. В восемь часов он увидел, что свет в окне второго этажа на даче погас. Завел двигатель. Через три минуты открылась дверь калитки, вышел человек. "Жигуленок" выехал, притормозил возле человека и из длинной насадки-глушителя на стволе раздался тихий выстрел. Человек упал. Второй выстрел был сделан прицельно - в голову. И тут же машина рванула с места...

Лес как бы ужимал теменью с обеих сторон и без того узкую грунтовую дорогу. Дачный поселок остался уже позади. Вокруг был только лес. Сейчас дорога упрется в шоссе. Но сперва на развилке будет помаргивать мигалка. Надо притормозить, глянуть влево-вправо, выехать на шоссе, потом оно вольется в Кутузовский, там в условленном месте, где много припаркованных машин, припаркуется и он, возьмет сумку, выйдет, сядет на метро. Дело сделано, "заказ" выполнен. Утром, если до утра "жигуленок" не упрут, его подберут люди из "Улыбки". Они не знают, кто ночью был за рулем. Им просто скажут: "Вот ключи от машины подберите красный "жигуленок" с нашими номерами на Кутузовском". Если же "жигуленок" к утру подхватят угонщики, не велика беда. "Улыбка" в состоянии купить десять таких консервных банок. Может даже к лучшему, если угонят, и вовсе концы в воду... А он, Артур Аузинь, отвезет на место в тайник пистолет и завтра же слиняет домой, в Ригу.

Он подъезжал уже к шоссе, справа - знак пересечения с главной дорогой, мигалка, слева - у самого шоссе-навес, летом тут пассажиры ждут автобус, который отвозит их в дачный поселок. В эту пору автобус почему-то не ходит, вроде не сезон.

Аузинь стал притормаживать перед мигалкой, когда увидел: навстречу, отделившись от темноты, прямо на машину, не боясь быть сбитым шел человек, а справа и слева еще двое. Аузинь рефлекторно нажал на тормоза, остановился. Трое были совсем рядом. И он понял: влип! Вокруг ни души, редкие машины несутся по шоссе в обе стороны, те, кто сидит в них, вряд ли обратят внимание на остановившийся "жигуленок" и троих подошедших к нему. Аузинь уже разглядел: было им лет по двадцать, может на год меньше или больше, крепкие. Он, конечно, мог бы без особого труда пристрелить одного, ну двоих. Но это было бы опасно. С третьим он вряд ли успел бы справиться, и тогда тот мог бы поднять шум, выскочить на шоссе, голосовать, запомнить номер...

Двое справа и слева рванули дверцы со страшной силой, Аузинь не знал, были они запертыми или нет, но два парня мигом оказались в салоне за спиной Аузиня. Третий потянул переднюю дверцу, она оказалась заперта.

- Отопри, - сказал один из сидевших сзади. - Но молча. Все делай тихо.

Аузинь повиновался. Третий сел рядом.

- Куда едем? - бодрясь спросил Артур Аузинь понимая, что он уже ничего не успеет сделать, пистолет под мышкой.

- Тебе не придется ехать. Потопаешь пешком. Выкладывай наличность сперва.

У него были тысяч сто с собой и двести пятьдесят долларов. И тут в голову от безысходности пришла шальная мысль, обрастая подробностями.

- Вот, мужики, моя наличность. Не верите - можете обшмонать.

- Не беспокойся, обшмонаем.

Артур понимал: обыщут, найдут пистолет, не устоят от соблазна забрать. Это желательно. Он отдаст им не только деньги, они и машину захотят, чтоб смыться. Тоже неплохо в его нынешней ситуации. Как-нибудь он доберется до метро, может выклянчит у них толику денег, чтоб поймать "левака".

- Оставьте только билет на поезд и паспорт, - попросил Аузинь. - Я завтра уезжаю домой, в Ригу. И больше мы никогда не увидимся, - он как бы подсказывал им пригодные для них решения проблем.

- Ну-ка, Витек, пошарь по нему, - сказал один из сидевших сзади.

Тяжелые сильные руки начали облапывать Аузиня.

- Да у него еще и "дура" с собой! Смотри, какой "крутой"! - сказал обыскивавший, вытаскивая из подмышки Аузиня пистолет.

Они высадили его из машины, обыскивавший сел за руль.

- Мужики, оставьте немного "бабок" поймать "левака", чтоб до первого метро хотя бы довез, - взмолился Аузинь. - Я оттуда на вокзал, ночь перекантуюсь, а завтра уеду.

Они великодушно отстегнули ему несколько крупных купюр, упоенные удачей, возвратили паспорт, билет и почти пустую сумку.

"Ну подонки, ну суки, ох, как я вас подставил! Не отмоетесь, под расстрельную пойдете, - думал он, когда они отъехали несколько метров. А он смеялся в душе: - "жигуленка" не жалко, хлам, железо. Ствол жалко. Да Бог с ним, и этого добра хозяева купят, сколько потребуется. А с вами, гниломозгие, вот что будет: угон - раз, убийство в дачном поселке - два, я его уже вам подвесил; хоть малый след протектора, а найдут, сыро ведь, значит были там; незаконное хранение оружия - три; а его идентифицируют, менты эту чепуху освоили, пульки и гильзы от него на Петровке имеются - из этого ствола сколько было исполнено "контрактов"! Ого-го! Возьмут-то вас на каком-нибудь пустяке, вы же теперь храбрые - со стволом, да еще насадку в "бардачке" менты найдут! Вы кто? Сопли в моем носу. И "колоть" вас будут до посинения. И станете выть от невозможности откреститься. Будете "гнать" про какого-то латыша, которого ограбили и который укатил в Ригу, заграницу значит. А менты будут хохотать: ну умники, ну жопы, ничего умнее не придумали, латыша сочинили! И пойдете - кто гнить в землю, а кто в зону...

Все это пронеслось в мозгу Аузиня за мгновение. Покуда он сделал своими больными ногами шагов десять к шоссе, чтоб ловить "левака". "Жигуленок", отъехав метров на двадцать, ждал, когда на шоссе освободится полоса, мигал его фонарь правого поворота. Артур Аузинь не знал, что сидевший за рулем сказал: "Зря мы его не завалили, свидетель ведь. На первом же посту ГАИ сдаст". Он включил заднюю скорость, взвизгнули скаты, машина подкатила к Аузиню, опустилось стекло, и в лицо Аузиня дважды ударил огонь.

А тот, что убивал, сказал: "Гильзы остались в салоне, найти надо, выкинуть по дороге... Газуй, Алик! Куда-нибудь за Баковку!"

В начале десятого утра Желтовский был уже у Зуйкова. Оба сидели хмурые, мрачные. Зуйков потому, что не спал всю ночь, работал; Желтовский потому, что у ворот его дома был застрелен Перфильев.

- В котором часу он пришел к вам? - спросил Зуйков.

- В семь вечера.

- Встреча была обусловлена?

- Да.

- Кто был в ней заинтересован: вы или он?

- Мы оба, но по-разному. Я записал нашу беседу, давайте послушаем, и вы многое поймете. Здесь сенсация, которая подпадает под наш уговор с вами: она моя.

- Хорошо. Сперва только последовательно расскажите, как вы обнаружили труп Перфильева.

- Когда мы закончили разговор, - Желтовский кивнул на аудиокассету, лежавшую рядом с миниатюрным репортерским диктофоном, который он извлек из "Грюндига", - я погасил свет, мы спустились в прихожую, я сказал ему, чтоб он шел, а я должен спуститься в подвал, похолодало, нужно было добавить в котле газ. Когда я поднялся из подвала, его уже не было, за это время он, видимо, пересек двор и вышел за ворота. Я направился туда, мне надо было на электричку, ехать в гостиницу "Минск". Он уже лежал мертвый. Прошло восемь, максимум десять минут. Я вызвал милицию и скорую. Вот и все.