Невиновных нет - Григорий Глазов

Сняв пальто и шапку, Зуйков сел к столу, прижал ладони к вискам и согнал волосы к затылку. Было утро, начало рабочего дня.

"Кое-какие итоги можно подвести, - подумал Зуйков. - Морфлотовский блокнот Фиты, хранившийся в письменном столе дома, явно сугубо личный, в нем от глаз посторонних прятались номера телефонов, которых нет в его служебных справочниках. Что же это за телефоны? Подполковник Жигалов, зам. командира спецотряда "Молния", Москва; некий полковник милиции, Петербург; Сергей Андреевич Лучко, угрозыск, Владивосток; Федор Фита, племянник, командир автобата, Екатеринбург. Интересная география. Она совпадает со странными убийствами высших "авторитетов" криминального бизнеса; фамилии эти вписаны Фитой в квадраты на листках, найденных при обыске меж страниц однотомника Гете - книги, которую редко, а может и вовсе не брали в руки для чтения: это не "Унесенные ветром", не Пикуль, для семьи Фиты Гете не чтиво. И хозяин это знал, потому и устроил из Гете тайник! И на одном листке, в конце, как итог, Фита написал: "За все - 50 тыс." За _в_с_е_. И всего-то 50 тысяч рублей? Рублей? Это же мелочь! Скорее, тут не о рублях речь, а о другой валюте. Что такое 50 тысяч сегодня? Смех! Значит валюта, скажем, доллары. Это уже сумма. Но кому и за что? И из какой кассы? Уплата за услуги, за важную работу? И Зуйков начал догадываться. Вспомнил слова бывшего вора в законе Игната Оленича, умиравшего в больнице от рака почки: "Больно уж мастеровито сработано, без шума... Не "разборки" это..." И еще сказал Оленич явившемуся к нему "спортсмену": "Предупреждал вас, подавитесь, потому как поперли вы на саму власть... не уступят вам ничего... Сидеть бы вам тихо, сосать сиську из ларьков, кооперативчиков, а вам нефть понадобилась, печки-домны, леса да недра, а вышло, что не по Сеньке шапка... Главные хозяева жизни терпели вас, покуда из прихожей вы без спросу не полезли в парадные покои. Вот и приняли они решение извести вас, приговорчик вынесли: без следствия и суда". Вот почему тогда Игнат Оленич на вопрос Зуйкова "Кто?" ответил: "Политика". Сошедшийся в уме Зуйкова пасьянс не потряс его, только и подумал Зуйков: "Ай да Фита! В таком деле не ты один затейник, тут, видать, клан твоего же ранга. И в друзьях - сплошь полковники из силовых министерств в нужный момент оказались, значит, и агентурная информация сама в руки плыла, и исполнители нужного класса нашлись. И - ни одно убийство не раскрыто. Потому что не должно было быть раскрыто? "Ну, а какой твой-то личный интерес, Анатолий Иванович, дорогой ты мой покойничек? И почему ты в покойнички ушел? Что так прижало-прижучило? - подумал Зуйков и вспомнил о телеоператоре Желтовском. - Запропастился, а ведь пообещал, что объявится".

Зуйков пошел дальше по своему мысленному списку вопросов. Возникла Франция. И секретарша Ада Георгиевна говорила о частых поездках Фиты туда, и сын упоминал, и в личном морфлотовском блокноте Фиты, где на страничке с перечнем денежных единиц девяноста двух стран, Фитой подчеркнута только строка: "Франция. Франк = 100 сантимов". Каков же его интерес был к этой стране или в этой стране?... Дальше: в ночь накануне самоубийства ему позвонили домой. Жене он соврал, сказав, что это звонила секретарша, тут же собрался и понесся к станции, сосед видел, как он спешил, затем стоял на платформе с человеком невысокого роста. Видимо, этот человек и вызвал его срочным звонком на свидание. О чем они говорили, - этого никогда не узнать. Но вернувшись домой, Фита пустил себе пулю в голову. В предчувствии какой-то опасности? Шантаж? Среди телефонов в тайном его блокноте один из номеров посольства Ирана. Имеет ли он связь со всем остальным?...

Зазвонил телефон. Зуйков снял трубку, выслушав, сказал:

- Заходи немедленно...

Минуть через пять вошел сотрудник.

- Садись, - нетерпеливо сказал Зуйков. - Ну, что там?

- Фирма "Улыбка". Слабенькая. Все документы в порядке, налоги платят исправно. Дача действительно у них на балансе, арендуют. Оплачивается ее содержание тоже исправно: за аренду, газ, телефон, свет. Но вот со светом странное дело: не платят по несколько месяцев.

- Почему?

- А не нагорает.

- Ты спросил у Батрова, как это понять?

- Нет, не стал форсировать.

- Хорошо. Тогда пригласи ко мне Батрова Евсея Николаевича на послезавтра, часов на четырнадцать, чтоб сразу после обеда... Что еще?

- "Улыбка" почему-то оплатила покупку однокомнатной квартиры, которая принадлежит... фирме "Лесной шатер", зарплату охранные службы обеих фирм получают по одной ведомости. Владельцем одного из телефонов, которые мы расшифровали, является некий Якимов Рудольф Петрович. Так вот телефон этот установлен именно на этой однокомнатной квартире, адреса совпали.

- Ты все это выяснил у Батрова?

- Нет. Я окольно, через бухгалтерию, через их документы.

- Правильно.

- Кто возглавляет фирму "Лесной шатер"?

- Гирхан Арсанукаев. Фирма тоже не ахти какая, дела идут не шатко, ни валко.

- Не подставные ли это конторы?

- Возможно.

- Осторожно выясни мне все об этой квартире Якимова. Сходи туда, но осторожно. Ты понял, что имею в виду?

- Понял, товарищ полковник.

- Что еще?

- Я просматривал для вас сводки за несколько суток. Арестован Ушкуев Филипп Матвеевич из Горремстроя. Ведал помещениями, зданиями, которые должны идти на снос и капремонт. Взят с поличным в момент получения взятки. Раскололся сразу же, начал плакать и давать показания, посыпались фамилии взяткодателей. Среди них Фита и Батров.

- Это уже интересно... Что ж, если у тебя все, можешь идти, отпустил сотрудника Зуйков...

"Каша густеет, - подумал он. - Ниточка к ниточке, узелок будет тугой. Развязывать тебе, Антон, придется зубами, одними пальцами не управишься..."

Брустин шел по ночному городу, уже зимнему, но еще бесснежному. Он шел, старый сухощавый человек с узким осунувшимся лицом, воспаленными от ветра или от слез глазами. Глядя на его поджарую фигуру, ровную спину, никто не сказал бы, что человеку этому под семьдесят. Шел прихрамывая, за минувшие тяжкие дни натрудил раненное в сорок четвертом году колено, осколок тогда извлекли, но в торопливой в ту пору операции молоденький госпитальный хирург повредил какое-то сухожилие. Это было уже второе ранение. Третье случилось в январе сорок пятого: пуля навылет пробила грудь, левое легкое и при выходе порвала какой-то пучок нервов...

Он шел не спеша. На голове была старая велюровая шляпа, какие у нас носили в конце сороковых, начале пятидесятых, а в Америке - в тридцатые годы: широкополая, с высокой тульей, с чуть приспущенными полями; на нем был немодный теперь давно купленный финский черный плащ-реглан "дипломат". В руке Брустин держал увесистую сумку.

Дойдя до здания, где над входом светилось табло "Милиция", он прошел несколько метров по слабо освещенному коридору, провонявшемуся табаком, потом и кирзой, вошел в дежурку. Здесь тоже пахло табаком дешевых сигарет, кирзой и еще чем-то, напоминавшим ему запахи казармы его молодости. За столом сидел милицейский капитан, что-то писал в большом журнале, справа за пультом со светящимися разноцветными лампочками и телефонными трубками устроился сержант, а слева, на стульях покуривали и тихо беседовали два милиционера.

Капитан отложил ручку и поднял глаза на вошедшего Брустина:

- Слушаю вас.

Сперва Брустин вынул из сумки свою "Збруевку", быстрым умелым движением (позже капитан почему-то вспомнит умелость), извлек обойму и сказал:

- Я убил двоих, - протянул пистолет капитану.

Капитан не отпрянул, потому как старик держал пистолет за ствол (тоже привычное движение человека, имевшего дело с оружием).

- Тут не хватает двух патронов, - сказал Брустин, пододвинув обойму к милицейскому офицеру. - Остальные на месте. - Он ожидающе посмотрел на капитана, затем извлек из сумки сверток - завернутые во фланель пистолеты "Баретту" и "ПМ". - Это их, - развернул он фланелевую тряпку.

Только теперь ошеломленный капитан медленно приподнялся со стула, не отрывая глаз от лица странного посетителя, вытянул ящик письменного стола и осторожно положил туда три пистолета и обойму. После этого сел и спросил первое, что пришло на ум:

- Вы кто? Что произошло? Откуда стволы?

- Я все напишу и расскажу следователю, - без выражения, сухо, словно во сне произнес Брустин. - Не хватает только двух патронов, остальные на месте, - повторил он, как бы давая понять, что пролежавшим у него полвека оружием он не пользовался.

И сидевший за пультом сержант, и двое милиционеров, куривших на стульях, ошалело смотрели на старика.

- Соедини-ка меня с начальником, - сказал капитан сержанту.

- Сейчас? - засомневался сержант. - Четыре утра, товарищ капитан.

- Давай, набирай!

После соединения на другом конце долго никто не брал трубку. Наконец взяли.

- Извините, что разбудил, товарищ полковник, это Алтухов. Я дежурю. Тут вроде явка с повинной... Ага... Три ствола... - и он кратко изложил событие. - Ясно! До вашего прихода в пятом кабинете. Понял!..