Смерть и жизнь больших американских городов - Джекобс Джейн

Органы власти не могут напрямую внедрять в городские даунтауны чисто частные заведения, которые должны обслуживать людей после работы, тем самым оживляя и усиливая район. Точно так же органы власти никакими указами не могут удерживать эти способы использования в даунтауне. Однако непрямым образом они могут поощрять развитие этих способов использования, располагая в правильных местах в качестве затравки свои собственные «шахматные фигуры», восприимчивые к давлению со стороны общества.

Яркий пример такой затравки — Карнеги-холл на Западной пятьдесят седьмой улице в Нью-Йорке. Несмотря на такой серьёзный минус, как слишком большая длина кварталов, этот концертный зал служил и служит своей улице великолепно. Присутствие Карнеги-холла, обеспечивающее интенсивное использование улицы вечером, со временем привело к появлению другого вида вечернего бизнеса — двух кинотеатров. И, поскольку Карнеги-холл — музыкальный центр, он породил поблизости много музыкальных, танцевальных и драматических студий и концертных комнат. Все это перемежается с жилыми помещениями: здесь имеются два отеля и немало квартир, сдающихся внаймы, где проживают люди всех сортов, однако весьма высок процент музыкантов и преподавателей музыки. Улица интенсивно работает днём благодаря маленьким офисным зданиям на ней и большим офисным зданиям к западу и востоку, а также благодаря тому, что двусменное использование оказалось питательной средой для вторичного разнообразия, со временем тоже ставшего привлекательным фактором. Хороший разброс пользователей по времени дня сыграл, разумеется, стимулирующую роль для ресторанов и кафе, и тут представлен весь их букет: отличный итальянский ресторан, великолепный русский ресторан, ресторан с морской пищей, эспрессо-хаус, несколько баров, кафе-автомат, пара киосков с газированной водой, гамбургер-хаус. Помимо ресторанов, тут масса магазинов, где продают редкие монеты, старые ювелирные изделия, старые и новые книги, очень приличную обувь, материалы для художественного творчества, весьма изысканные шляпы и шляпки, цветы, деликатесы, диетические продукты, импортный шоколад. Здесь можно купить или продать платье от Диора из третьих рук или норку из прошлогодней коллекции, взять напрокат английскую спортивную машину.

В данном случае Карнеги-холл — сильная шахматная фигура, действующая в согласии с другими фигурами. Самым разрушительным из мыслимых проектов для всей этой округи было бы снести Карнеги-холл и заменить его ещё одним офисным зданием. Именно это чуть было не случилось, когда власти Нью-Йорка решили вывести из игры все свои самые впечатляющие, реально или потенциально, шахматные фигуры и собрать их воедино на градостроительном острове под названием «Линкольновский центр исполнительского искусства». Карнеги-холл спасся чудом благодаря упрямому давлению со стороны граждан; правда, он больше не будет базой Нью-йоркского филармонического оркестра, который намерен очистить себя от городской обыденности.

Поистине жалким можно назвать градостроительство, которое слепо уничтожает имеющиеся резервуары использования и автоматически плодит новые участки стагнации, бездумно воплощая все новые оторванные от жизни мечтания! Шахматные фигуры (в даунтаунах — шахматные фигуры вечернего использования, размещаемые благодаря политике городских властей или общественному давлению) должны расставляться с тем расчётом, чтобы укреплять и расширять существующие живые, полнокровные участки и чтобы исправлять в стратегических местах временные дисбалансы. В средней части нью-йоркского Манхэттена есть много мест, которые интенсивно используются в дневное время, но вечером становятся зловеще мертвы. Они нуждаются именно в тех шахматных фигурах, что, группируясь в Линкольновском центре, выводятся из игры. Одно такое место — скопление новых офисных зданий вокруг Парк-авеню между вокзалом Гранд Сентрал и Пятьдесят девятой улицей. Другой участок расположен чуть южнее Гранд Сентрал. Третий — район магазинов с центром на Тридцать четвёртой улице. Многие живые некогда районы, лишившись той смеси первичных способов использования, что приносила им экономическую значимость, популярность и привлекательность, пришли в печальный упадок.

Вот почему построенные по единым проектам культурные и общественные центры помимо того, что сами, как правило, удручающе разбалансированны, разрушительно действуют на город. Они отъединяют способы использования — в том числе, и очень часто, интенсивные вечерние способы использования — от тех частей города, которые без них захиреют.

Первым американским городом, спроектировавшим для себя очищенный от примесей район культурных учреждений, был Бостон. В 1859 году «комитет общественных организаций» призвал принять меры по «охране культуры» и выделить участок, где будут располагаться учреждения, посвящённые «исключительно образованию, науке и искусству». По времени этот шаг совпал с началом долгого, медленного культурного упадка Бостона, утраты им живого культурного лидерства среди американских городов. Было ли сознательное отграничение многочисленных культурных институтов от остального города и его повседневной жизни одной из причин культурного заката Бостона или же это был всего лишь симптом и знак упадка, неизбежного вследствие других причин, — я не знаю. Одно несомненно: деловой центр Бостона очень сильно пострадал от нехватки хороших смесей первичных способов использования, в особенности от нехватки вечерних и живых (не музейных и не от случая к случаю) культурных способов использования.

Те, кто занимается сбором средств на крупные начинания в сфере культуры, утверждают, что богатые люди гораздо чаще и щедрее жертвуют на большие, очищенные культурные «острова», чем на отдельные здания внутри городской «матрицы». Это было одним из обоснований проекта Линкольновского центра исполнительского искусства в Нью-Йорке. Верно ли это в отношении сбора средств, я не знаю; не удивлюсь, если это так, ведь состоятельным людям, которые вдобавок просвещены, эксперты годами втолковывали, что из всего городского строительства заслуживает внимания только строительство в рамках крупных проектов.

Среди проектировщиков даунтаунов и работающих с ними бизнес-групп распространён миф (или отговорка), будто все американцы вечерами либо сидят дома и смотрят телевизор, либо присутствуют на собраниях родительско-педагогических ассоциаций. Вот что вам скажут в Цинциннати, если вы спросите про городской даунтаун, мёртвый вечерами и, следовательно, полумёртвый днём. Однако жители города в сумме примерно полмиллиона раз в год посещают по-своему сильно разбалансированный Ковингтон на той стороне реки, чтобы поучаствовать в его недешёвой в целом вечерней и ночной жизни. «Люди не выходят из дому», — эту отговорку можно услышать и в Питтсбурге в объяснение мёртвой тишине, которая царит в его даунтауне[28].

Муниципальные гаражи в деловом центре Питтсбурга в восемь вечера загружены только на 10–20 %, за исключением центрального гаража на Меллон-сквер, чья загрузка может составлять 50 %, если в отелях происходит что-нибудь важное. (Подобно паркам и магазинам, средства парковки и обслуживания транспорта неэффективны и расточительны без хорошего временного распределения пользователей.) Вместе с тем проблема парковки в Окленде (это район Питтсбурга, расположенный в трёх милях от даунтауна) чрезвычайно остра. «Не успела разъехаться одна толпа, как съезжается другая, — говорит сотрудник городского управления по парковке. — Настоящая головная боль для нас» Причину понять легко. В Окленде размещены Питтсбургский симфонический оркестр, городской театр оперетты, несколько театров-студий самый фешенебельный ресторан, Питтсбургская спортивная ассоциация, два крупных клуба, главное здание библиотеки Карнеги, музей с картинными галереями, Историческое общество, масонский храм Меллоновский институт, популярный отель для вечеринок, Христианская молодёжная ассоциация, главное здание совета по образованию и все крупнейшие больницы города.

Поскольку в Окленде наблюдается резкий крен в сторону использования в нерабочее время, этот район также несбалансирован и в Питтсбурге нигде — ни в Окленде, ни в деловом даунтауне — нет хорошего места для интенсивной генерации вторичного разнообразия в котором нуждается крупный город. Стандартные магазины и то разнообразие невысокого пошиба, какое есть, находятся в деловом центре. Имеющееся разнообразие более высокого уровня большей частью выбрало Окленд как лучший вариант из двух; но оно бескровно и маргинально, потому что Окленд не тянет на такой эффективный резервуар использования, каким должно быть сердце большого города.