Все моря мира - Гай Гэвриэл Кей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Патриарх отдал распоряжение отрезать голову корсара и выставить ее на всеобщее обозрение. Велел насадить голову на пику на внешнем бастионе дворца, чтобы стервятники выклевали глаза. Этот человек в свое время делал более страшные вещи – с живыми пленниками, как говорили. Сарди приказал написать прокламацию о случившемся, прочесть ее по всему городу и разослать с гонцами во все концы джадитского мира.
Утром обезглавленное тело должны были привязать к лошадям и протащить по улицам Родиаса, а потом бросить на поживу псам.
Это не Гурчу Разрушитель, но этот человек был одним из самых опасных его командующих на западе, и Верховный патриарх собирался извлечь из его смерти как можно больше пользы. Именно поэтому д’Акорси прибыл сюда вместе с телом.
И вместе с нами, подумал Рафел.
Труп Зияра ибн Тихона, бывшего правителя Тароуза (наравне с братом), бывшего бича моряков, снова накрыли крышкой гроба. Немногим в их мире удалось прожить, не видя мертвецов, и все знали, как можно использовать их тела или головы, если они были людьми определенного статуса. Не стоило удивляться. Наблюдая за этими проявлениями торжества, Рафел думал, что все же ожидал более достойного поведения. Он спрашивал себя, насколько большое значение имеет в их время достоинство.
Только после того, как тело ибн Тихона унесли и все немного успокоились, д’Акорси снова вышел вперед и объяснил, кто его спутники и почему они здесь. Они хотят предложить нечто важное, сказал он. Нечто такое, что может очень понравиться Верховному патриарху. Он настоял, чтобы они приехали вместе с ним.
Последнее было неправдой: д’Акорси даже не знал, что представляет собой их вторая вещь, – но он оказал им большую услугу. Несомненно, им помогло то, что первые слова сказал крайне довольному Верховному партиарху правитель Акорси в момент триумфа, а не купец-киндат в обязательной бело-голубой одежде.
С самого начала было мало шансов, что они добьются здесь успеха, Рафел понимал это. Но у них действительно были и другие варианты, что полезно, когда ты пытаешься что-то продать.
Он встретил взгляд Верховного патриарха, трижды поклонился, не подходя ближе. Даже целование ступни Скарсоне было для него слишком большой честью. Стоящая рядом Ления тоже поклонилась, как положено. Их одежда была приемлемой, ничего роскошного. Они здесь для того, чтобы кое-что продать, а не для того, чтобы подражать богатым придворным.
Скарсоне Сарди благосклонно кивнул. Пухлый, довольно красивый мужчина, безбородый, с редеющими волосами.
– У вас для меня что-то есть? – спросил он.
Приглашение. В этот момент Рафел бен Натан, родившийся в Альджейсе, в месте, которое когда-то было Аль-Рассаном, изгнанный оттуда и теперь ставший купцом из Альмассара, прочувствовал всю иронию человеческой жизни.
Кто он такой, чтобы стоять здесь? В обществе этих людей? Говорить с самым могущественным человеком джадитского мира? Возможно, думал он, ему следует воспользоваться случаем и попросить Верховного патриарха приказать королю и королеве Эспераньи разрешить киндатам вернуться из ссылки. Он бы наверняка чего-нибудь добился.
– У меня есть книга. – Вот что он произнес.
Позже, вернувшись в скромный, но красиво обставленный дом, который д’Акорси содержал в Родиасе (по-видимому, правителю города, даже небольшого, необходимо было иметь такую резиденцию), Ления лежала в чудесной горячей ванне, пытаясь избавиться от болей в теле после путешествия верхом и осознать то, что произошло во дворце.
Осознать это оказалось сложно. Ее поражало, что Рафел продал бриллиант Фолько за такую сумму. Книга сегодня была продана еще дороже. Книга!
Кажется, Газзали аль-Сияб – которого она убила – не ошибся в том, какую ценность представляет эта книга для знающего человека.
Это подтвердил пленный ашарит, вызванный во дворец, – какой-то ученый. Этот момент тоже был удивительным.
Ванна была глубокая, вода душистая. В комнате вместе с Ленией находилась женщина, специально для помощи во время купания. Это было для нее совершенно новым. Д’Акорси, перед тем как идти на ужин к патриарху, сказал, что на таком порядке настояла его жена, когда они купили и перестроили этот дом. Сейчас Ления чувствовала благодарность ко многим людям. Катерина Риполи была в их числе.
Как и тот ашарит – такая ирония, – которого поспешно привели во дворец, когда высокопоставленный священнослужитель предложил патриарху вызвать его, чтобы убедиться в правдивости невероятных утверждений купца-киндата насчет этой книги.
Они ждали его. Рослые слуги подали вино. Опять возблагодарили Джада за смерть Зияра ибн Тихона. Верховный патриарх возглавил чтение молитв. Ления наблюдала, как Рафел безупречно выполняет обряды джадитов. Она уже видела это раньше. Он умел принимать самые разные обличья. Она думала об этом, опускаясь на колени и поднимаясь, нараспев произнося слова, которые помнила.
Когда молитвы закончились, она встала, все они встали.
Вероятно, думала она, лежа в ванне, она изменила жизнь Рафела, когда убила аль-Сияба, забрала бриллиант и книгу, а потом выследила и прикончила шпиона у дома Раины Видал. Но тем, что он сделал в том доме, и сегодня, здесь, он тоже навсегда изменил ее жизнь. Снова.
Во дворце объявили о приходе ученого ашарита. Он вошел, преклонил колени, коснувшись лбом мраморного пола. Потом пленник – его звали ибн Русад – осторожно встал, держась на предписанном расстоянии от патриарха. Ему велели осмотреть книгу, поданную ему дворецким, и сказать, что ему о ней известно.
Он взял ее, открыл. Уставился на нее.
Ления увидела, как у него затряслись руки. Он открыл рот, потом закрыл его. Покачнулся, еле устоял на ногах. Было очевидно, что ему хочется снова упасть на колени, но он боится это сделать.
Это было очень убедительно. Это сыграло решающую роль.
Он заявил, с трудом выговаривая слова, что это действительно первый экземпляр «Пролога к знанию» ибн Удада, коварно похищенный несколько лет назад из Хатиба на востоке. Наверное, самая ценная книга в ашаритском мире, не считая ранних копий священных текстов.
Это, сказал он прежде, чем кто-то взял из его рук книгу, опасаясь, что он ее уронит, самая ценная книга, к которой он когда-либо прикасался.
Верховный патриарх Джада велел своему казначею вручить соответствующий щедрый подарок двум посетителям дворца за то, что они принесли ему этот очень ценный и неожиданный трофей.
По-видимому, именно так поступали в подобных случаях.
Соответствующий подарок Рафел и казначей обсудили перед тем, как они покинули дворец. Фолько д’Акорси изъявил желание присутствовать при их беседе. Рафел сообщил Лении, что д’Акорси ничего не говорил, просто наблюдал и внимательно слушал. Его присутствие, полагал Рафел, имело большое значение. Казначей не слишком упорно
