Попробуй меня остановить - Кира Сорока

– Давай я позабочусь о тебе, Варь, – вновь убаюкивает меня Игнат своим голосом. – Ты будешь моей девушкой, и Остап к тебе больше не приблизится. Просто скажи «да», и я всё сделаю.

Да? На что я должна согласиться?

– Скажи «да», – настойчиво уговаривает парень. – Скажи «да», и твоя жизнь изменится.

Почему Остап не сказал мне правду? Почему скрыл от меня отношения Аверина и его мамы?

Теперь я понимаю его ненависть ко мне. Я же дочь той, которую он ненавидит.

Мои веки становятся такими тяжёлыми, что сами по себе опускаются. Игнат, видимо, расценивает это как моё согласие, и его губы невесомо касаются моих.

Господи, что я делаю? Что он делает?

– Она говорит тебе «нет»! – вдруг гремит чей-то голос очень близко.

Я вздрагиваю и распахиваю глаза. Игнат держит уже не так крепко, и у меня получается выпутаться из его объятий.

– Явился! – Нестеров недобро ухмыляется. – Тебе здесь не рады, лучше вали, пока никто не увидел.

Вижу Остапа. За его спиной стоит Гуреев. Похоже, он немного шокирован происходящим. А ещё явно сожалеет, что потерял меня из вида. А лицо Остапа ничего, кроме злости, не выражает.

– Я уйду, но только с ней! – выплёвывает Войнов.

Приближается, хватает меня за локоть.

Игнат тут же вскакивает с дивана и перехватывает руку Остапа. Отдирает от моей.

– Она этого больше не хочет, – угрожающе шипит Нестеров. – Ты думаешь, что Варя для меня просто как средство, чтобы тебе насолить? Это ни хрена не так. Она не такая, как ты. Она – наша! Надеюсь, ты понимаешь, о чём я говорю. И если понимаешь, то должен понять, что я её тебе не отдам.

– Ваша? – злобно рычит Остап. – И поэтому ты её накачал, да? Чтобы была посговорчивее?

Взгляд серых глаз Войнова быстро пробегает по моему лицу и вновь возвращается к лицу Игната.

– Отвали по-хорошему! – требует Остап. – Иначе твоей матери всё-таки придётся меня посадить. И там всплывёт абсолютно всё! Всё, понимаешь?

– Ты мне угрожаешь? – рычит Игнат, наступая на Остапа.

Они, как два петуха, врезаются друг в друга грудными клетками, сжимая кулаки. Гуреев дёргается к ним и, вклинившись, мешает драке.

– Тап, тебе не нужны проблемы, – тщетно пытается достучаться до друга, а потом смотрит на меня. – Варь, если у тебя есть мозги, просто уйди с нами. Иначе всё закончится очень плохо.

Это я понимаю. Понимаю, что должна увести отсюда Войнова. Не хочу, чтобы кто-то пострадал, и тем более – судебных разбирательств.

Вскакиваю с дивана, но мои ноги тут же подкашиваются. Я падаю на пол, ударяясь пятой точкой, и морщусь от боли в копчике. Сразу привлекаю внимание всех остальных. Остап громко матерится. Игнат, кажется, молчит. А Гуреев выкрикивает:

– Забирай её, Тап! Я подержу этого имбецила!

Глава 23

Варя

Всё происходит очень быстро и до сюрреализма странно. Моё состояние хоть и напоминает скоропостижно приближающийся обморок, но я всё же вижу, как начинается потасовка. Сперва между Гуреевым и Нестеровым, а потом людей становится втрое больше.

Кажется, я прикрываю веки лишь на одну секунду, но картинка успевает измениться. И это уже не беседка…

Я чувствую какую-то лёгкость, не ощущаю веса своего тела. Прохладный ветерок на щеках, забирающийся под ворот кофты. Рваное дыхание возле виска. Торопливые шаги. Голос Василисы – кажется, она чем-то недовольна и пытается спорить. Потом гулкий хлопок дверью и ровный звук мотора.

Мы в машине и куда-то едем. Я снова закрываю глаза.

– Ей пока домой нельзя, – это говорит Остап кому-то. – Высади нас возле парка, который рядом с моим домом.

– Я тебя с ней не оставлю, – где-то очень близко голос Васьки.

– Тебя забыли спросить! – резко отбривает Гуреев. – Ты уже умудрилась её потерять. Вон как отжигала, я видел.

– А ты? Сам-то где был?

– Перестаньте оба, – вклинивается Эрик.

Постойте… Эрик? А он здесь откуда?

Я пытаюсь открыть глаза, но веки словно налиты свинцом, и их просто невозможно поднять.

Кажется, за секунду до того, как я вскочила с дивана, Остап сказал что-то о том, что Нестеров меня накачал. Чем он меня накачал? Зачем? И что в итоге между нами было?

– Варь, – прохладная ладонь проходится по моей щеке. – Ты как?

У меня всё-таки получается немного приоткрыть глаза. Передо мной испуганное лицо Василисы. А сама я сижу на коленях у Остапа. Он бережно сжимает моё безвольное тело в своих руках.

Что я могу сказать? Чертовски странный вечер…

– Нормально, – отвечаю пересохшими губами, и сама тут же пугаюсь своего скрипучего голоса.

Я выпила всего-то стакан сока! Что за придурки эти мажоры, если даже в сок умудряются что-то подливать? Всё! Я совершенно точно не хочу иметь дело ни с одним из них!

От моего «нормально» Остап начинает громко пыхтеть, выказывая недовольство. Его хватка на моей талии становится каменной.

– Может, тебя всё-таки домой? – спрашивает Васька, обхватив мои щёки ладонями. – Или давай я тебя отпрошу у твоих, и ты ко мне с ночёвкой поедешь.

– Отпроси, – вместо меня отвечает Остап. – Как ты это сделаешь?

Я качаю головой, но, похоже, сейчас никому моё мнение неинтересно.

– Очень просто, – с энтузиазмом выпаливает Вася. – Моя мама позвонит её маме. Она всегда так делает по моей просьбе. И знаешь, ей невозможно отказать.

– Тогда пусть звонит, – отвечает Остап. – Только вот у нас с Варей есть разговор. Формально она будет у тебя, а неформально у меня останется.

– Ага, мечтать не вредно! – фыркает Василиса, но тут же осекается. – Стоп! Это ты сейчас серьёзно?

– Более чем, – с натянутым спокойствием отзывается Остап.

Перевожу на него взгляд.

– Что скажешь, снежинка? – спрашивает он каким-то хриплым голосом.

Да, разговор… Мы определённо должны поговорить о том, что поведал мне Игнат. Но не сегодня, когда я с трудом могу связать два слова. Однако Остап так смотрит на меня, словно не только поговорить со мной хочет.

Качаю головой.

– Мне лучше домой, – наконец выдавливаю я, стараясь говорить уверенно.

Внутри у меня такой уверенности нет. Скорее всего, мама с отчимом решат, что я пьяная. Мама перестанет мне доверять и запрёт дома до моего восемнадцатилетия. А если расскажу правду, то добьюсь лишь разборок между Авериным и Игнатом. И отчим будет в курсе, что я знаю правду о нём. А он пока не должен этого знать.

На обдумывание всего этого у меня уходит слишком много сил. Мои веки вновь опускаются, и я проваливаюсь в сон…

– Варь, наша остановка…

Меня кто-то трясёт за плечо, и я вздрагиваю. Слишком резко дёргаюсь, и от этого в голову словно втыкается миллион игл.

– Ауч…

Тру виски и лоб. Смотрю по сторонам.

Я всё ещё на коленях у Остапа. На переднем сиденье – Демьян, а за рулем его брат. Они оба безмолвно взирают на меня. Гуреев-старший с надменностью. А Демьян с весельем в глазах. У него разбита губа, и, судя по всему, наливается фингал под глазом, но его, кажется, это совсем не