Во имя отца и сына - Шевцов Иван Михайлович

- Хватит! Прекратите мерзость! Саша, включи свет!

И когда вспыхнула яркая хрустальная люстра и триста свечей осветили розовые юные лица, все почувствовали неловкость и избегали смотреть друг другу в глаза. Только Олег Архипов жестко съязвил, многозначительно поглядывая на Сашу Климова:

- Вот оно, искусство атомного века! А вы мне говорите: в кино не ходишь.

Подобный разговор уже не раз возникал в доме Архиповых - Саша любил подразнить Олега. Он и сейчас был не прочь "завести" его. Похоже, и Олегу нравилась постоянная пикировка с братом и Сашей. Роман, чтобы только увести разговор и сгладить неприятное впечатление от фильма, который показывал Ключанский, сказал Климову:

- Ты, Сашок, сегодня с ним поосторожней. Он победитель. Видал, какую штуковинку соорудил? - и протянул Климову плитку изобретенного Олегом материала.

Все с интересом обратили внимание на серую, ни о чем не говорящую плитку. Саша повертел ее в руках, попытался сломать, затем равнодушно передал Пастухову, говоря:

- Подумаешь, симфонию сочинил!

Олег взорвался, выхватил из рук Пастухова плитку и с чувством уверенного превосходства, с некоторой запальчивостью сказал, потрясая плиткой:

- Да это… да это дороже десятка ваших симфоний, ваших гнусавых песенок, от которых хрипнут магнитофоны, ваших постыдных фильмов. Потому что это нужно людям. Всем людям нужны хорошие дороги.

- С дороги человек хочет отдохнуть. Насладиться достижениями культуры, - лениво промямлил Ключанский.

- Вот как! - воскликнул Олег. - И вы думаете, мы насладились вашим фильмом? Кто насладился? - Стоя в центре комнаты, он обвел всех беспокойным вопросительным взглядом. - Ну, кто получил наслаждение …с дороги?

- Я говорю вообще, а вы переводите на частности, - засунув глубоко в карманы длинные руки и запрокинув кверху голову, так что зашевелился острый кадык, произнес Ключанский. - Тут дело вкуса. Не нравится фильм, включите телевизор.

- А там что, лучше? - на ходу бросила Юля и вышла на кухню.

- Кстати, - подхватил Олег, - телевизор создал ведь тоже ученый. Инженер, конструктор. Это дело рук изобретателя, а не художника.. Вы об этом забываете. Потому что изобретатель, ученый у нас обезличены. Так сказать, безымянные авторы. Неизвестные в полном смысле слова. Вот вы даже на порнографии ставите имя. Потому что так уж заведено в искусстве - обязательно подавать имена: "Сюита Петрова-Редькина. Соло на скрипке Пробивнович-Данченко". На весь мир. И так каждый день с детских лет вдалбливают нам имена знаменитостей. И уже первоклассники знают, что есть такой композитор Петров-Редькин. Неважно, что он там сочинил, может, с миру по нотке - себе сюитку. Или еще почище - футбол. Какого-нибудь правого офсайда Пупкина знают все мальчишки. Девчонки визжат на стадионах: "Пупкин! Пупкин!" А что от него толку, польза людям какая от этого офсайда или вратаря? У вас есть холодильник? А вы знаете, кто его создал?

- Какой-то Зил, - в шутку бросил Саша.

- Ага, вот именно Зил. А вот повесть какого-нибудь Авралова, в которой мыслей и на копейку не наберется, вы знаете. Может, и не читали, это не обязательно. Зато имя автора слышали. А об изобретателях молчим.

- Ну как же молчим, - возразил Саша, - и о них каждый день в тех же последних известиях.

- Верно, - согласился Олег. - Говорят иногда. О двух-трех в год. А их десятки, сотни.

- Обо всех не скажешь - на последние известия дают полчаса, - поддержал Сашу Коля Лугов, - надо и о международных делах.

- Ну да, ну да, - быстро отозвался Олег. - Обо всех не скажешь, это, мол, не обязательно. А вот о шахматах - тут уж хоть всемирный потоп или землетрясение, а о шахматистах скажи обязательно.

- Это старо, - сказала Вероника. - Вы повторяете Базарова.

- Что ты, Верунчик! - воскликнул Саша. - Вы думаете, Олег читал Тургенева? Разве что в объеме школьной программы. - И тут же без всякого перехода, оживленно: - Ребята, я где-то читал, что бином Ньютона открыл совсем не Ньютон, а задолго до него Омар Хаям.

- Все правильно, - подтвердил Олег. - Бируни задолго до Ньютона открыл закон земного тяготения и задолго до Коперника утверждал, что Земля вращается вокруг своей оси.

- Роман, он у тебя действительно такой или играет? - спросила Белкина, дружески улыбаясь Олегу.

- В смысле футбола он действительно ни бум-бум. Разницу между вратарем и офсайдом не найдет. Зато в своем деле парень - зубр. То, что он изобрел - покрытие для дорог взамен асфальта, - это бесподобно. Олег, объясни ребятам.

- Пропаганда и популяризация не моя профессия, - отмахнулся Олег.

- Хорошо, я в двух словах и популярно, - продолжал возбужденный Роман. Он был рад, что о фильме Ключанского все забыли. - Вы, надеюсь, понимаете значение асфальта? Но асфальт не прочен. На ремонт дорог и улиц ежегодно тратятся миллионы рублей. То, что предлагает Олег взамен асфальта, - это чудо-панцирь. Он обладает всеми положительными свойствами асфальта и в десять раз превосходит в прочности. Производство его проще, экономичней.

- Как называется ваш материал? - спросил Пастухов.

- Пока никак, - ответил Олег.

- Назовите "архипец" или "олеговна". Таким образом увековечите свое имя. Станете рядом с Петровым-Редькиным, - съязвил Ключанский и добавил: - В мире капиталистических хищников вы могли быть миллионером. Мультимиллионером.

- А это ужасно - быть миллионером, - сказал Олег.

- Почему? - Ключанский, развалясь в кресле, уцепился рукой за свою ногу и саркастически взглянул на Олега.

Тот с простецкой наивностью ответил:

- Больно хлопотно. Я где-то читал, что в резиденции Генри Дюпона сто пятьдесят комнат. Одних только спален пятьдесят.

- А это зачем? - удивилась Лада.

- Для антуража, - ответил Олег. - А у Пьера Дюпона двести комнат и застекленный тропический сад в шесть гектаров. Вы представляете, что это значит - шесть гектаров под стеклом?

- Нет, ну комнаты - это еще можно понять, а вот спальни - это уж совсем какая-то фантастика, - сказал Коля. - Что он делает в пятидесяти спальнях? Ненормальный.

- Одна миллионерша подарила своему сыну в день его совершеннолетия особняк стоимостью в полмиллиона долларов, - сообщил Ключанский. - В особняке купальный бассейн, выложенный перламутровой плиткой, зимний сад с водопадом. А в спальне щиток с кнопками. Захотелось посмотреть телевизор - нажми кнопку и смотри не вставая. Захотелось кино посмотреть - нажми кнопку, и тут же заработает кино. Все в спальне. Захотелось тебе искупаться - нажми кнопку, и бассейн наполнится водой. Вот это житуха! Вообще, скажу я вам, загнивающий капитализм недурно живет. Умеют. Они все умеют.

- Что все? Деньги из рабочих выколачивать? - спросил Пастухов.

- И тратить умеют, - ответил Ключанский. - Русские капиталисты не умели тратить деньги. Развлекались примитивно. Их фантазия дальше цыганок и ванн из шампанского не шла.

Ключанский говорил неискренне, напыщенно. И Роман вдруг увидел во всем облике Ключанского нечто комическое. И сказал с оживленным любопытством:

- Послушай, Вадим, а что б ты делал, если бы вдруг у тебя оказался миллион?

- Миллион рублей? В новых деньгах? - переспросил Ключанский и, опустив ногу, вцепился обеими руками в подлокотники кресла. Глаза его блаженно улыбались, а худое серое лицо покрылось пятнами. - Я бы первым делом ушел с работы. Года два я бы просто отдыхал. Харчился б в лучших ресторанах. Ну и, конечно, квартиру кооперативную из четырех комнат в Москве. Дачу в Сухуми и в Паланге. И еще под Москвой. Машину. "Мерседес" бежевого цвета. И "газик" - вездеход. Яхту, конечно. Ну не такую, как у проклятых буржуев, а так - собственный катерок, чтобы можно было девчонок покатать вдоль побережья.

- И это все? Так мало? - Пастухов уже смотрел на Ключанского с иронией и явным желанием дразнить.

- Почему все? Я снял бы на вечер ресторан "Берлин", пригласил бы вас всех и еще ребят и споил бы до чертиков. На дармовщину, представляю, как бы пили! А? Отборный коньяк. А тебя, Подпасок, - он так называл Юру Пастухова, - я взял бы к себе в холуи. То есть начальником личной охраны. И дюжину телохранителей-боксеров к тебе в подчинение.