Психология разведывательного анализа - Ричардс Дж. Хойер, мл.

игнорирование своих или чужих прежних суждений и переосмысление проблемы с чистого листа. Другими словами, сознательно избегать любых предыдущих суждений в качестве отправной точки. Нет никаких экспериментальных доказательств того, что это возможно или что это сработает, но, похоже, стоит попробовать. В качестве альтернативы иногда можно избежать человеческой ошибки, используя формальные статистические процедуры. Например, байесовский статистический анализ может быть использован для пересмотра предварительных суждений на основе новой информации таким образом, чтобы избежать предвзятого отношения к якорю.

 

Выражение неопределенности

Вероятности могут быть выражены двумя способами. Статистические вероятности основаны на эмпирических данных, касающихся относительных частот. Большинство разведывательных суждений имеют дело с уникальными ситуациями, для которых невозможно определить статистическую вероятность. Другой подход, который обычно используется в анализе разведданных, - это суждение о "субъективной вероятности" или "личной вероятности". Такое суждение является выражением личной убежденности аналитика в правильности определенного объяснения или оценки. Это можно сравнить с суждением о том, что лошадь имеет шансы на победу в скачках в соотношении три к одному.

Вербальные выражения неопределенности - такие как "возможно", "вероятно", "маловероятно", "может" и "мог бы" - представляют собой форму субъективного суждения о вероятности, но они уже давно признаны источником двусмысленности и непонимания. Сказать, что что-то может произойти или возможно может относиться к чему угодно - от 1 процента до 99 процентов вероятности. Чтобы ясно выражать свои мысли, аналитики должны научиться регулярно сообщать о неопределенности, используя язык числовых вероятностей или соотношений шансов.

Как объясняется в главе 2 "Восприятие", люди склонны видеть то, что они ожидают увидеть, и новая информация обычно ассимилируется с уже существующими убеждениями. Это особенно верно при работе с вербальными выражениями неопределенности. Сами по себе эти выражения не имеют четкого смысла. Это пустые оболочки. Читатель или слушатель наполняет их смыслом через контекст, в котором они используются, и то, что уже есть в голове читателя или слушателя об этом контексте.

Когда выводы разведки сформулированы в двусмысленных терминах, интерпретация выводов читателем будет предвзятой в пользу соответствия тому, во что он уже верит. Это может быть одной из причин, по которой многие потребители разведывательной информации говорят, что они мало что узнают из отчетов разведки.

Этот феномен легко продемонстрировать на учебных курсах для аналитиков. Дайте студентам короткий отчет разведки, попросите их подчеркнуть все выражения неопределенности, а затем попросите их выразить свое понимание отчета, написав над каждым выражением неопределенности числовую вероятность, которую, по их мнению, имел в виду автор отчета. Это отличный учебный опыт, поскольку различия между студентами в понимании отчета обычно настолько велики, что могут быть весьма запоминающимися.

В одном из экспериментов аналитика разведки попросили заменить числовые оценки вероятности на словесные уточнения в одной из его собственных ранних статей. Первое утверждение гласило: "Перемирие держится, но может быть нарушено в течение недели". Аналитик сказал, что он имел в виду 30-процентную вероятность того, что прекращение огня будет нарушено в течение недели. Другой аналитик, который помогал ему готовить статью, сказала, что, по ее мнению, вероятность того, что перемирие будет нарушено, составляет около 80 процентов. Тем не менее, работая вместе над отчетом, оба аналитика считали, что они согласны с тем, что может произойти.142 Очевидно, что аналитики даже не общались эффективно друг с другом, не говоря уже о читателях их отчета.

Шерман Кент, первый директор Управления национальных оценок ЦРУ, был одним из первых, кто осознал проблемы коммуникации, вызванные неточными заявлениями о неопределенности. К сожалению, спустя несколько десятилетий после того, как Кент впервые был потрясен тем, как политики интерпретировали термин "серьезная возможность" в национальной оценке, это недопонимание между аналитиками и политиками, а также между аналитиками, все еще является распространенным явлением.

Лично я вспоминаю постоянный спор с коллегой по поводу достоверности одного очень важного источника. Я утверждал, что он, скорее всего, добросовестный. Мой коллега утверждал, что источник, скорее всего, находится под враждебным контролем. После нескольких месяцев периодических разногласий я наконец попросил своего коллегу назвать цифру. Он сказал, что вероятность того, что источник находится под враждебным контролем, составляет не менее 51 процента. Я сказал, что вероятность того, что он добросовестный, составляет не менее 51 процента. Очевидно, мы согласились с тем, что существует большая неопределенность. На этом наши разногласия прекратились. Проблема заключалась не в серьезных разногласиях, а в двусмысленности термина "вероятный".

В таблице на рисунке 18 приведены результаты эксперимента, в котором приняли участие 23 офицера НАТО, привыкшие читать отчеты разведки. Им было предложено несколько предложений, таких как: весьма маловероятно, что все предложения были одинаковыми, за исключением того, что словесные выражения вероятности изменились. Офицеров спросили, какой процент вероятности они приписали бы каждому утверждению, если бы прочитали его в отчете разведки. Каждая точка в таблице представляет собой оценку вероятности одним офицером.144 В то время как был достигнут широкий консенсус относительно значения выражения "лучше, чем даже", наблюдался большой разброс в интерпретации других выражений вероятности. Заштрихованные области в таблице показывают диапазоны, предложенные Кентом.

Суть в том, что доклад разведки может не оказать никакого влияния на читателя, если он составлен таким двусмысленным языком, что читатель может легко интерпретировать его в соответствии со своими собственными представлениями.

 

 

Двусмысленность может быть особенно тревожной, когда речь идет о маловероятных и высокоэффективных опасностях, против которых политики, возможно, захотят разработать планы на случай непредвиденных обстоятельств.

Рассмотрим, например, сообщение о том, что вероятность нападения террористов на американское посольство в Каире в данный момент невелика. Если посол считает, что шансы не более чем один на сто, он может не предпринимать никаких действий. Если же посол считает, что вероятность нападения составляет один к четырем, то он может решить сделать довольно много. Термин "малый шанс" не соответствует ни одной из этих интерпретаций, и нет способа узнать, что имел в виду автор отчета.

Еще одна потенциальная двусмысленность - фраза "в это время". Сокращение сроков прогнозирования снижает вероятность, но не уменьшает необходимость в превентивных мерах или планировании на случай непредвиденных обстоятельств. Событие, сроки которого непредсказуемы, может "в данный момент" иметь лишь 5-процентную вероятность наступления в ближайший месяц, но 60-процентную вероятность, если временные рамки продлены до одного года (5 процентов в месяц в течение 12 месяцев).

Как аналитики могут выразить неопределенность, не давая понять, насколько они уверены? Помещение числового уточнения в скобках после фразы, выражающей степень неопределенности, - подходящий способ избежать неверного толкования. Это может быть отношение шансов (меньше, чем один шанс из четырех) или процентный диапазон