Город страшных снов - Ежи Тумановский

— Отец Тихон и Обрез вернулись, — сообщила Оксана, показываясь в дверном проеме.

— Отлично! — оживился Егерь. — Давай обоих сюда. И ужин организуй нам, пожалуйста.

— Они не одни, — сказала Оксана. — С ними пришел человек из той общины и сказал, что хочет с тобой говорить.

— Вот как, — удивился Егерь. — Ну давай, на всех тогда накрывай.

Отец Тихон и Обрез выглядели торжественно, словно собирались открывать праздничное мероприятие. Пришедший с ними мужичок — все тот же старый знакомец — напротив, смотрел печально и решительно. Он наконец соизволил представиться Романычем и сразу перешел к делу:

— Ты на меня, Егерь, зла не держи, что хотели давеча твой дом к рукам прибрать. Не знали, что тут уже целое племя живет. Думали тех двоих проучить, что раньше тут баловали.

— Дело старое, — согласился Егерь. — Я уж и забыл про это, если больше не полезете.

— Не полезем, — заверил его Романыч. — Без нас найдется кому полезть.

Выяснилось, что до общины Романыча пару дней тому назад добрались вооруженные люди из пресловутого города Уралобурга. Они ненавязчиво предложили охрану за регулярный налог, который следовало платить раз в три дня оружием, патронами и едой.

— Уралобург? — на всякий случай уточнил Егерь. — Как они здесь оказались? Там же стена желтая светится поперек проспекта. Раньше пройти сквозь нее у них не получалось.

— Во-во, они то же самое говорили, — мрачно глядя в стол, подтвердил Романыч. — Была стена непроходимая, а потом в ней вроде как пятно темное выросло. И вот через это пятно можно теперь ходить туда-сюда, насквозь. Вот, стало быть, и пришли. И сказали, что скоро снова придут…

— Погоди-ка, — перебил его Егерь, внезапно кое-что понимая. — Они наткнулись на твоих людей, изложили это все, а потом убили одного из них?

— Федор немудрено послал их куда подальше, — горестно кивнул Романыч. — А они его ножом в печень. Остальных избили и пообещали вернуться большим отрядом, чтобы всю общину вырезать, если добровольно не согласимся. Девчонку одну нашу с собой утащили. Вроде как в наказание.

Егерь помолчал, переваривая услышанное. Потом проговорил:

— За информацию спасибо. Тем более, что знаем мы эту шушеру. Но что ты хочешь?

— Прими нас в свою общину, — просто сказал Романыч. — Самим не отбиться, а жить у кого-то в рабстве… оно как-то не хочется.

— А у нас, значит, не в рабстве будет? — уточнил Егерь. — Твои люди готовы к тому, что мужчины и женщины здесь живут раздельно? К тому, что не будет личных накоплений? Мы работаем во имя общего блага и решаем общие задачи, а священные права уникальной личности соблюдаются иногда в последнюю очередь. Многим это не нравится.

— Про то, как у вас заведено — я от твоих товарищей узнал, — ответил Романыч. — И теперь жалею, что давно не предложил союз. Ты пойми, тебе все равно не отсидеться. К тебе следующему придут. Хоть устроено у тебя получше, но все равно маловато силы. А вместе у нас шансы есть.

— Мне надо подумать, — нахмурился Егерь. — Сколько у тебя людей?

— Тридцать семь, вместе со мной. Позавчера тридцать девять было.

— Ты понимаешь, что вам придется переселиться сюда, поближе к нам?

— Хоть сегодня дам команду перебираться. Где скажешь — там и сядем.

— И будете работать согласно нашим планам? — уточнил Егерь.

— Будем, — заверил Романыч. — Мне батюшка твой все объяснил. Всем сердцем принимаю твои планы. И, кажется, понимаю устремления. Но даже, если бы совсем ничего не понял, все равно — твоя территория, ты и диктуешь условия. И не подумай, мы не нахлебники какие-нибудь. Все люди у меня работящие. Оружие и припасы принесем. Все будет в лучшем виде.

— Какое оружие? — заинтересовался Егерь. — У нас стволы охотничьи есть, но патронов к ним маловато. Если к автоматам патроны в запаянных цинках хорошо сохранились, то годных охотничьих нашли просто мизер какой-то.

— Так мы сами их делаем, — с гордостью сказал Романыч. — Главное, чтоб пороха были хорошо упакованы. Вот мы в одном оружейном взяли сразу много банок с порохом, капсюли…

— Здорово! — восхитился Егерь. — Обрез! Отец Тихон! А вы чего молчите, как совесть депутата? Или я один всё решать должен?

— Чего тут решать, — кротко сказал священник, — спящих берешь, а тут вон — живые просятся. Чем они хуже?

— Причин для отказа не вижу, — пожал плечами Обрез. — Особенно с учетом появления здесь жадных культяпок Уралобурга. Разом усилимся на два десятка крепких мужиков и дюжину красивых девчонок. Романыч свою общину, как коллекционер, собирал. По человечку.

— Я помню, — усмехнулся Егерь, — как мы ему мелковаты показались, и как ты хотел его издалека подстрелить…

— Кто старое помянет… — дружелюбно повторил Романыч.

— Тогда вопрос решен, — заключил Егерь. — Мы все равно собирались дом слева занимать. Туда и переселяйтесь. Вот, смотри на карту. Здесь. И давайте сообща думать, как укрепиться, чтобы нас с наскока взять нельзя было.

3

На следующий день община Романыча начала переселяться в пустой дом. Егерь, лично ходивший встречать новых людей, вернулся в свой кабинет, вызвал Люську и сказал:

— Есть для тебя важное задание. Справишься?

— Справлюсь, дядя Егерь!

— Ты же еще не знаешь, какое задание, — прищурился Егерь.

— Так ты бы не стал предлагать то, с чем я бы не справилась, — рассудительно заявила Люська. — Значит, справлюсь.

— Молодец. Тогда принимай на себя командование бригадой.

— Какой бригадой? — опешила Люська. — Меня же дядьки слушаться не станут.

— Если понадобится — станут, — серьезно сказал Егерь. — Но пока мне надо, чтобы ты навела порядок в большом доме по соседству. Ты отлично знаешь, какие требования Док… то есть, дядя Витя предъявляет к чистоте помещений. Надо сделать так, чтобы у него вопросов не возникло. А помогать тебе станут все женщины, которые будут в этот дом заселяться.

— Так они тем более слушаться не будут, — усомнилась Люська, хмуря брови.

— Еще как будут. А если что — сразу скажешь мне. И не бойся.

— Ни капельки не боюсь, — храбро буркнула Люська. — Все отмоем дочиста.

Пока женщины, беспрекословно слушаясь девчонку, мыли и убирали свое будущее жилье, несколько крепких парней таскали им воду с пруда. Остальные мужчины во главе с Романычем и отцом Тихоном заделывали чем придется окна первых и вторых этажей, сооружали изгородь, превращая пространство между домами в один огромный двор, и строили легкие баррикады поперек улиц, перекрывая ближайшие подходы. На крыши окрестных зданий поднялись наблюдатели — в основном дети и обитатели лазарета.

Обреза с лучшей рейдерской группой Егерь отправил на разведку. Они должны были пройти до площади Коммунаров, а если потенциальный противник не будет встречен, изучить желтую стену и то темное пятно, через которое якобы теперь можно было пройти насквозь и попасть на центральную площадь города.

— В пятно не суйтесь, — напутствовал друга Егерь. — Подошли, осмотрели, зарисовали феномен для нашего профессора и домой.

— Не боись, не подведем, — бодро ответил Обрез.

— Я не шучу, — серьезно сказал Егерь. — Звезду героя мы изготовить пока не успели, поэтому вешать на твой отважный труп будет нечего.

Уже к обеду территория, на которой можно было перемещаться без опасения встретить стаю диких собак, выросла в десятки раз. Люди Романыча начали расселяться по чистым квартирам. Отец Тихон предложил отпраздновать соединение двух общин и, получив одобрение Егеря, ушел распорядиться, чтобы накрывали столы на улице.

Группа Обреза вернулась, так и не встретив противника. Причем выяснилось, что вопреки указаниям Егеря, Обрез все-таки сходил на другую сторону желтой стены.

— Может долбануть чем-нибудь по тупой твоей башке? — с досадой поинтересовался Егерь, разглядывая самодовольно улыбающегося приятеля.

— Ну а что мне было делать, пока рисунок рисовался? — развел руками Обрез. — Зато мы теперь точно знаем, как выглядит проход на ту сторону. И что происходит с человеком в момент перехода.

— Рассказывай, — с трудом сдерживая любопытство, велел Егерь.

— Люди при проходе через стену, — медленно заговорил Обрез, мгновенно теряя всю веселость, — превращаются…

Он остановился и тяжело вздохнул. Егерь в тревоге наклонился к нему поближе.

— В зомби! — заорал Обрез, жутко выкатывая глаза.

От неожиданного вопля Егерь подскочил, опрокинув стул, а Обрез зашелся в приступе смеха.

— Идиот! — гаркнул Егерь. — Нашел время, когда и про что шутить!

— Ой-ой-ой, какая мы важная персона, — протянул Обрез. — Ничего там нет особо страшного. Хотя и неприятно местами. Когда подходишь к стене этой, свет становится все ярче и хочется закрыть глаза. Прямо слепит. Хуже чем электросварка. Делаешь шаг — и все, ты уже на той стороне. И не слепит уже. Только все та же желтая пелена за спиной.