Русалочка. Пропавшая принцесса - Джей Эль

потребовалась целая вечность, чтобы убедить его взять на себя роль инспектора, и ещё труднее было заставить его принять почётное звание моей правой руки. В жилах этого змея нет ни капли эгоизма.

– Я была в Чейне. Я нашла Иеку связанным! – Ариэль настаивала на своём. – Слова Силиуса и Толума только подтверждают мою версию.

Король Тритон сильнее покачал головой.

– У меня за этим столом собрались величайшие умы со всего океана, они переворачивают каждый камень в поисках твоей сестры! – прогремел его голос. – И ты ожидаешь, я поверю, что во всём виноват мой самый преданный советник?

Ариэль отказалась отступать.

– Да, и ты должны созвать совет делегатов. Приведи Усенгу сюда, но не говори о подозрениях и, как только он окажется здесь, заставь его ответить за своё преступление! Сравни отпечатки его плавников с теми, что на водорослях!

– Твоя фантазия вышла из-под контроля. – Теперь он плавал по комнате, словно Ариэль здесь вообще не было. – Я знаю, ты просто пытаешься помочь, но ты зашла слишком далеко.

– Отец! – Ариэль кипела от злости.

– У нас осталось меньше дня, чтобы найти твою сестру, а ты только мешаешь. Делаешь выводы с одних только слов Иеки. Во-первых, я никогда не хотел, чтобы Иека был резидентом. Я назначил его на эту должность, чтобы присматривать за ним повнимательнее.

Его слова отдались болью в сердце Ариэль, хотя она думала, что ей больше не придётся такое испытывать. Отец не собирался её слушать.

– Твой ограниченный ум... – её голос сорвался, слова застряли в горле. Она сделала всё, что могла, но упрямство отца стало преградой на пути к спасению Малы.

– Что, прости? – брови Тритона сошлись над переносицей. Ариэль больше не заботилась о том, чтобы щадить его чувства. Он должен был знать, насколько глупо он себя вёл.

– Из-за твоего ограниченного ума... мою сестру убьют, – из последних сил выдавила Ариэль.

Король в недоумении уставился на неё, как будто впервые увидел по-настоящему.

– Твоя мать перевернулась бы в могиле, если бы увидела твоё вопиющее пренебрежение к собственной жизни. Стража! – его крик прогремел так громко, что Ариэль пошатнулась. Двери распахнулись. – Я хочу, чтобы десять из вас взяли мою дочь под руки и сопроводили в её комнату! Десять! Вы будете стоять на страже у её дверей и окон, – приказал он, и лица стражников вытянулись. – И если она хотя бы на метр отплывёт от своей комнаты, я хочу об этом знать!

– Да, ваше величество, – одна из рыб-мечей нацелилась на Ариэль. Десять стражников окружили её и стали теснить к двери. Ариэль не смогла бы сопротивляться, даже если бы попыталась.

– Я никогда не прощу тебе этого, – пробормотала она, прежде чем дверь комнаты захлопнулась у неё за спиной.

* * *

Ариэль казалось, что стены в её комнате сужаются. Она швырнула в стену скороласты. У неё даже не было возможности вернуть их в хранилище. Ариэль не ожидала, что отец так с ней поступит. Она могла слышать стражников: они разговаривали с Себастьяном за дверью. Ариэль выглянула в окно и увидела, что под ним тоже уже встал караул.

Ариэль повалилась на кровать, заламывая руки. Вопль вырывался из её груди, раскаленный сплав ярости и печали сжигал её изнутри. Отец был упрям, и Мала поплатится за это жизнью.

Перед её глазами проплывали образы мемориалов, которые будут воздвигнуты в честь её сестры. Такие мысли приводили её в отчаяние. Они витали вокруг, как навязчивый дух, от которого она не могла избавиться.

Всё было бы совсем иначе, если бы мама была жива. Всё было бы иначе. Ариэль покачала головой, и перед её глазами встал лик матери. Вынести всё это было слишком тяжело. Нужно встать, пошевелиться, сделать хоть что-то, прежде чем её разорвёт на части.

– Я не могу... Я не могу... – Ариэль довела себя до полного помешательства. Она опустилась на пол, стянула с кровати одеяло из морской травы, то самое, которое сшила для неё мама, и укуталась поплотнее. Ариэль закрыла глаза и представила, что это мама заключила её в свои тёплые объятия. Она представляла, как прижимается к ней, и на минуту ей даже стало спокойнее.

– Я не могу ничего сделать без тебя, мама, – слова сорвались с её губ прежде, чем она поняла, что говорит вслух. – Я не знаю, как я продержалась так долго. – Ариэль не могла унять боль. Её сердце разрывалось, и она не могла с этим справиться. – Но я больше не могу без тебя. Я... я думала, что отыщу Малу, и скучать по тебе будет не так больно. Но я не могу вынести этой ноши. Я скучаю по вам обеим, и я ничего не могу сделать, чтобы это исправить. Ничего!

Ей уже не хватало сил сидеть прямо, поэтому она легла на пол, свернувшись калачиком. Ариэль обняла свой хвост. Крепко-крепко, как представляла себе объятия мамы.

– Мамы больше нет, – обречённо пробормотала она, растирая запястья. Но звук собственного голоса вырвал её из грёз. Она приподнялась на локтях. – Я не могу вернуть её.

Она озвучила правду, терзавшую её долгие годы. Ариэль была уверена, что её семья не встретила горе лицом к лицу, не прожила его. Но примирилась ли она с ним сама? Вовсе нет.

Правда сломила её. И вместе с тем ей стало спокойнее.

Ариэль поднялась и посмотрела на себя в зеркало. Как она могла быть такой слепой? Смерть её матери тяжелым грузом давила на её плечи. Как и мама, она коллекционировала всё, что найдёт на дне. Она постоянно видела в себе те черты, которые напоминали ей маму: её волосы, изгиб губ. Ариэль погладила камешек на запястье. Она не могла точно вспомнить лицо мамы, но всё ещё помнила её песни. Ариэль часто напевала их и представляла, что слышит голос матери.

– Мама любила петь, – сказала себе Ариэль. Она открыла шкатулку с воспоминаниями, которую не решалась трогать до сей поры. Как будто её вовсе не было. – Она всегда пела. – Ариэль всё ещё не могла представить себе её лицо, но почти чувствовала её запах, когда закрывала глаза. – Это всегда были одни и те же песни.

Она запела. И пела всё громче, растирая руки, но, несмотря на печаль в душе, на лице Ариэль