Хмель-злодей - Владимир Волкович

— Я пришёл к пани Гелене поговорить о расходовании средств казны.

Гелена во все глаза смотрела на вошедшего, даже не слышала его слов, настолько была поражена. Она ожидала увидеть старого казначея, а вместо него явился такой красавец, при взгляде на которого у неё сладко заныло сердце. Она быстро юркнула за матерчатую ширму и уже оттуда затараторила:

— Извините, пан хороший, садитесь, пан хороший, не знаю вашего имени. Я сейчас.

— Меня зовут Остап.

— Очень хорошо, очень приятно, Остап, я быстро…, — она торопливо надевала платье, путаясь в складках.

Наконец, вышла из-за ширмы вся красная, но сияющая. Подвинула стул к письменному столику и предложила сесть всё ещё стоявшему Остапу. Потом села сама, касаясь своей коленкой ноги его.

— Так о чём вы хотели поговорить со мной?

Теперь и Остап заинтересованно взглянул на яркую и красивую молодую женщину, которая, несомненно, оказывала ему знаки внимания.

— Я, видите ли, начал сводить статьи расходов казны, и у меня появились некоторые вопросы, касающиеся ваших расходов.

— Фи, как скучно, — прервала его Гелена, — вы такой симпатичный, и рассказываете о каких-то статьях. Расскажите лучше что-нибудь о себе, о том, какие женщины вам нравятся. Вот я, например, могла бы вам понравиться?

Остап, вконец смущённый таким откровенным обращением, вымолвил тихо:

— Да, пани, вы очень привлекательная женщина.

— Ну, вот и хорошо, — Гелена придвинулась ближе к Остапу, наклонилась к нему, и он увидал в широком вырезе её платья нежную грудь. Она положила руку ему на колено, как бы случайно провела ею выше и, придвинув своё лицо к его лицу, коснулась губами его губ. Дурманящий запах волос, и настойчивость женских рук кружили голову Остап обхватил льнущую к нему женщину, почувствовал манящую упругость тела, и волна возбуждения накрыла его. Гелена сбросила только что надетое платье и прижималась к Остапу всё сильнее, блуждая опытными руками по его телу. Привычно скрипнула софа, принимая разгорячённые тела…

Они встречались часто, почти каждый день. Разговоров о недостатке в казне больше не было. Зато этот недостаток чувствовал Богдан. Надвигалось крупное сражение, и ему требовалось всё больше средств. Пришлось послать гонца к Тимофею с просьбой разобраться: куда деваются деньги. Окружающие не могли не заметить частые встречи хозяйки с молодым казначеем, но молчали до поры до времени. Тимофей установил слежку за всеми, имеющими отношение к казённым деньгам, в том числе и за мачехой с Остапом. Мотрону он ненавидел ещё с тех пор, когда случайно заметил, как отец целует её в коридоре. И хотя к матери он был равнодушен, его страшно взбесило то, что отец пользуется её болезнью и изменяет ей с воспитанницей — служанкой.

Как-то Тимофею доложили, что Гелена вышла из дому и направилась на прогулку в лес. А вскоре вслед за нею последовал и Остап. Тимофей, взяв несколько казаков, отправился следом. Гелена и раньше просто обожала, когда её удовлетворял мужчина на траве под зелёным шатром деревьев. Она находила в этом особое удовольствие. Это и сгубило её. В самый интимный момент, когда они уже ласкали друг друга обнажённые, из лесной чащи выскочило несколько человек. Не успели молодые оглянуться, как их скрутили и поволокли к лошадям.

Остап под пытками сразу же во всём признался, и Тимофей послал отцу письмо, но, не дождавшись ответа, решил действовать самостоятельно.

Гелену и Остапа прогнали по городу и публично повесили голыми на воротах гетманского дворца. Так погибла единственная женщина, которую Богдан Хмельницкий любил в своей жизни.

Гетман, прочитав письмо Тимофея, в тот же день напился, а позже, опохмелившись, разрешил сыну поступить на его усмотрение. Но письмо уже не застало Гелену в живых.

Это случилось перед самым сражением под Берестечко, где казаки были жестоко разгромлены польскими войсками. После поражения под Берестечко и казни жены Богдан беспробудно пил несколько дней и, если б не полковники, которые заставили его заняться делами, пил бы и дальше, пока мог. Теперь он только и ждал, когда может напиться, а поводов для этого с каждым разом становилось всё больше. Фортуна изменила Хмельницкому. После подписания позорного Белоцерковского мира казаки перехватили посланца от коронного гетмана Потоцкого в Варшаву с письмом, в котором было написано:

«Хмель напился так, что не мог залезть на коня, наконец, нашлось двое казаков, бросивших его в седло, как мешок».

Богдан, прочитав эти строки, рассвирепел и, несмотря на объяснения посыльного, что он только доставляет письма, приказал его казнить. Бедного парня положили на бревно и отрубили голову.

В Паволочи, в простом деревенском доме, собралось много людей. В большой горнице вкруг стола и у стен расположились полковники — цвет Войска Запорожского.

— А что, братцы, — начал речь киевский полковник Антон Жданович, — долго мы ещё будем пребывать в унынии? Разве же мы перестали быть казаками, разве силы наши кончились и мы уже не способны сражаться? И где наш батька, где гетман Войска Запорожского, где прославленный военачальник и победитель поляков, где освободитель Украйны и знамя всего народа?

Антон сделал паузу, как будто ожидая ответы на заданные им вопросы. Но эти вопросы и не требовали ответов, потому что все присутствующие и так их знали.

— Пьёт батька, третьи сутки сидит безвылазно в хате, бочку горилки опорожнил, — раздался голос из угла.

— Вот-вот, все знают про то, всё войско знает, и какие мы вояки с таким гетманом? Добьют нас поляки…, ужель допустим это?

— Так что ты предлагаешь, сменить гетмана? — спросил черниговский полковник Мозыра.

— Прежде, чем принимать какое-то решение, предлагаю позвать батьку и поговорить с ним, — высказал своё мнение всегда спокойный и рассудительный полковник Ференц Рац.

— Верно! Верно! — поддержали его остальные.

Послали за Хмельницким, и вскоре он явился. Трудно было узнать в этом человеке с опухшим от пьянства лицом гордого и непобедимого гетмана. Полковники встретили Богдана сурово:

— Батька, мы уважаем тебя, но если ты и дальше вознамерился вести такую жизнь, то мы лишим тебя гетманской булавы, — начал с ним разговор Иван Богун. И добавил: — И всё войско нас поддержит, ты сам знаешь, как сейчас казаки и народ к тебе относятся.

Хмельницкий сидел понурый, с втянутой в плечи головой. Таким его никто ещё не видел.

— Так что ты нам скажешь? — спросил полковник Антон Жданович.

Богдан помолчал немного, собираясь с мыслями.

— С завтрашнего дня я занимаюсь государственными и военными делами. Надо будет пополнить войско и собрать раду.

— Да. Раду надо собрать, и ты должен появиться на ней весёлый и спокойный, чтобы народ увидел своего прежнего гетмана.

Хмельницкий кивнул головой.

— И ещё одно, — вступил в разговор полковник Золотаренко. — Мы все скорбим и сочувствуем тебе в связи с гибелью жены. Но гетману негоже бегать по бабам, тебе необходимо жениться.

— Да где её сыскать, жену-то? — вздохнул Богдан.

— А искать и не треба, я предлагаю тебе сестру свою Анну. Все знают её, она недавно овдовела, муж её Филипп погиб в бою.

И добавил после паузы:

— Гетману нужна жена надёжная, чтобы спокоен он был.

Это был явный намёк на Гелену, но полковники сделали вид, что не заметили его.

— Знаем, знаем Ганну, жинка добрая, — одобрительно загудели присутствующие.

— Я согласен.

Богдан произнёс эти слова уже более твёрдо и уверенно, женщина верная, которая была бы рядом, для него много значила.

Хмельницкий, прекратив пьянство, развил невиданную активность в решении организационных и государственных дел. Он занялся ускоренным пополнением войска, наладил дипломатические отношения с московским государем и крымским ханом. Хан вновь обещал ему свою помощь. Вскоре состоялась рада на Масловом броде. Гетман явился туда в хорошем расположении духа, убедил собравшихся в том, что он лично не виноват в поражении под Берестечко, и не все еще потеряно. Богдан так сумел подействовать на собравшихся казаков своим спокойствием, весёлым настроением, что недоверие к нему исчезло, и казаки вновь стали сходиться под его начало. Здесь же Богдана познакомился с Анной.

Спустя несколько дней Богдан Хмельницкий и Анна Золотаренко обвенчались. Анна оказалась женой, о которой можно было только мечтать. Первые несколько дней в Чигирине она наслаждалась присутствием мужа. За последнее время после гибели Филиппа, уже отвыкла от мужчины. Анне недавно исполнилось 34 года, она была красива, прекрасно воспитана, сдержанна, но тверда в своём слове.

И Богдан получал удовольствие от общения с женщиной, какой никогда у него не было ранее. На третий день пребывания в Чигирине Богдан проснулся от голосов в передней, Анны в постели не было. Он прислушался и уловил её голос, второй принадлежал, по-видимому, кому-то из челяди.